Опоздавший

В годы Великой Отечественной войны газета "Правда" на передовице публиковала не только сводки с фронта, но, например, и материалы об уборке картофеля. Потому что даже трагедия общенационального масштаба приедается, когда она одинакова изо дня в день. А жизнь, в которой картошка занимает далеко не последнее место, имеет свойство продолжаться. Точно также за последние два года в СМИ уже осточертела военная хроника из Сирии, в которой стоимость пяти-шести десятков убитых за день людей стоят гораздо меньше одного упоминания о перипетиях какого-то там "Х-фактора". Сирия становится все менее интересной миру, несмотря на возрастающее количество жертв в этой стране (по самым скромным подсчетам, за 2 года боев погибло более 60 тысяч человек). И по-настоящему она – Сирия – заинтересует мировые СМИ только в трех случаях:

- если Асад решит бежать;

- если Асада убьют;

- если против Сирии кто-то (а это могут быть только Штаты) начнет внешнюю интервенцию.

Во всех остальных случаях даже сообщения вроде "за минувшие сутки в Сирии погибло рекордное количество граждан", уже особо никого не волнуют. В мире есть долгоиграющие темы куда интереснее – вечно падающая Греция, новое гражданство Депардье, сидящая Юлия Тимошенко. К тому же Сирия далеко не хэдлайнер даже в своем арабском регионе. До нее куда зрелищнее развивался кровавый сценарий в Ливии, кроме того, есть куда более взрывоопасный Египет.

Однако на минувшей неделе Башар Асад таки смог привлечь к своей стране всеобщее внимание. Он "показался на людях" и "держал речь". При этом интересно не столько содержание его спича (о чем будет ниже), сколько само его появление, и то, что читалось в его словах между строк. За последний год Асад во внутренних СМИ стал появляться приблизительно с такой же частотой, как Фидель Кастро или Уго Чавес. Правда, у последних двух есть свои аргументы – один очень стар, а другой очень болен. Асад до последнего времени ни на здоровье, ни тем более, на возраст не жаловался. Но все равно на публике не появлялся. Хотя бы потому, что сказать было нечего ни своим сторонникам (которых с каждым днем становится все меньше), ни своим противникам. Последние в качестве компромисса рассматривают максимум только бегство Асада из страны.

Но и то, что в пафосной манере прозвучало в речи сирийского президента от 6 января, даже теоретически не продвинуло возможность разрешения конфликта. Асад вновь (как и в предыдущих своих выступлениях) сконцентрировался на определении образа врага сирийского народа. И если обобщенно представить (со слов Асада), кто сейчас бунтует в Сирии, то получится следующий портрет – это иностранный наймит, которого поддерживают иностранные же спецслужбы, и которому убивать людей доставляет особое удовольствие. Соответственно, с "иностранцами" Асад садиться за стол переговоров не намерен. В свою очередь президент Сирии предлагает следующие пути по выходу из сложившейся ситуации:

- создается некая "национальная ассамблея", которая будет состоять из "самых уважаемых граждан" Сирии;

- национальная ассамблея подготовит невероятно демократическую новую конституцию Сирии, при этом в ее разработку власть вмешиваться не будет;

- на общенациональном референдуме принимается новая конституция;

-наконец, проводятся демократические выборы в новый парламент.

Почти шикарно, если бы не один нюанс. Почти идентичные обещания/предложения Асад давал год назад. А реально данные предложения можно было бы рассматривать в марте 2011 года, когда в стране только-только начались первые гражданские волнения, а количество буйных боевиков исчислялось десятками, а не тысячами, как сейчас. Трудно сказать, могла бы резкая демократизация в целом закрытого и архаичного арабского общества избежать кровопролития, но, по крайней мере, в 2011 году Асад подобными предложениями смог бы выбить почву из-под ног сторонников массового восстания. Теперь же ситуация кардинально противоположная. Армия Асада уже не штурмует непокорные города, а отбивается от наседающей армии повстанцев, которая сегодня превышает 20 тысяч хорошо вооруженных (на иностранные деньги, к слову, - тут Асад прав) бойцов. Проводить какие-то переговоры с Асадом в данном случае для оппозиции уже не рационально. Сирия и так уже лежит в руинах, а ее инфраструктура и экономика разбиты до основания за 2 года непрекращающихся боев. Поэтому вопрос о "сохранении страны" уже не актуален – сегодня центральной темой осталась только борьба за власть, и смысла идти на компромисс со стратегически проигравшим Асадом, уже нет.

Собственно, это понимает и сам Асад. Если он в начале войны не смог со своей армией перебить пару тысяч повстанцев, то о полной победе говорить в данной ситуации уже не приходится. Поэтому речь Асада адресовалась не внутренним сторонам конфликта (президент изначально всех оппозиционеров назвал "иностранцами"), сколько к международным финансовым инициатором этого конфликта – США, Турции, Катару и Саудовской Аравии. Их Асад прямо не называл, но предложение, тем не менее, прозвучало вполне конкретно:

- закрывается граница по всему периметру с Сирией (в первую очередь, Асада волнует турецкая граница, подступы к которой полностью контролируют повстанцы);

- прекращается финансовая и военная помощь повстанцам (для примера, буквально на днях стало известно, что США передают Ливану безвозмездно 200 бронетранспортеров, что для маленькой страны, в условиях непростых отношений с Израилем, несколько странно даже в количественном отношении. И очень вероятно, что вскоре эта бронетехника будет ездить не по Ливану, а где-то по пригородам Дамаска);

- и только в таком случае Асад готов к диалогу.

Западные СМИ уже окрестили речь Асада "пустой", и такой, которая только еще больше усугубляет тупиковую ситуацию. Повстанцы и Запад ждут от Асада только одного – бегства куда-то на просторы России. Асад же согласен идти на любые компромиссы, кроме одного – лишиться президентского поста он не готов. С учетом того, что от Асада все разумные предложения исходят с опозданием где-то на год, вполне вероятно, что следующее его выступление будет транслироваться из осажденного Дамаска. Но тогда уже бежать на новую родину Жерара Депардье может не получиться.