Возлюбленная мигранта: любил или использовал?
Текст переведен специально для сайта "Обозреватель". Оригинал на Le Monde
Я была влюблена в мигранта. Я помогла ему переехать в Англию и с тех пор не получала от него новостей. Любил ли он меня? Использовал ли он меня? Это та правда, которую я не хочу знать. Она находится в серой зоне, серой как небо над Кале, где я его встретила в начале 2015 года.
В этот январский день я держала охапку поношенных рубашек и брюк, присоединившись к волонтерам, разносившим одежду беженцам в их лагере. Он был там среди тридцати других и, казалось, что он надел на себя все свои вещи. Он мне показался несколько юным, когда подошел ко мне, спрашивая, как меня зовут. Мне 48 лет, ему – 26. Он родом из Кашмира. У него большие карие глаза, длинные, словно подкрашенные ресницы. Перед его палаткой я узнала, что он приехал сам в 15 лет в Европу, сперва в Германию, где работал поваром. Он попросил мой номер телефона. У нас 20 лет и два континента разницы, но я сказала "да".
Он позвонил мне в тот же вечер. Мои сыновья спали наверху, а мой бывший муж оставил нас 2 года назад. Он должен был платить мне алименты в размере 90 евро в месяц, но не делал этого и социальные службы призывали меня подать на него в суд. Этот беженец, казалось, был подарком судьбы.
Читайте: Как Россия делает мигрантов оружием для дестабилизации Европы
Но он мигрант и это сложно принять. Он красивый и добрый, но иногда его глаза темнели. За полтора года в Кале он не знал больше что делать со своей жизнью Он не мог проехать в Англию, но я говорила себе, что он и не пытался на самом деле из-за меня. Думала, что мы можем пожениться, даже учитывая, что я не была еще толком в разводе.
В один летний день в одном из кафе в Кале он взял мои руки в свои, проводя пальцами по щеке. Моя мама всегда говорила, что, если человек ласкает ваше лицо – он влюблен в вас и пытается запечатлеть вашу красоту. Он плакал как ребенок: "Я бесполезен, я не могу больше скитаться". И я сказала волшебную фразу: "Я возьму тебя в Англию". Я не могла выразить все словами из страха, что потеряю его, но и страха что он меня использует. Мы обсуждали технические моменты, я не давала себе возможности взять свое предложение обратно. "Иди в машину", - сказала я ему.
Он спрятался в багажнике, и мы проехали три контроля. Ни одни полицейский, ни с французской стороны, ни с британской, не проверял мою машину. В Дувре я выпустила его в переулке.
"Мы в Англии, любовь моя, посмотри на скалы", - сказала я тогда. Я не думала, что это будет так просто.
Мы были так счастливы, мы жили свободно. Я его взяла в Бирмингем, где был его дальний родственник. На следующий день я вернулась во Францию. Он мне написал в тот же вечер, завалил смайликами, поцелуями и комплиментами, заверял, что я его принцесса и любовь его жизни. Просил о скорой встрече.
Он попросил, чтобы в следующий раз я в своем багажнике перевезла брата его друга и самого друга. И в начале августа я подобрала двоих пассажиров на вокзале в Кале. Я перевезла их в Дувр. Один дал мне купюру в 20 евро, другой целовал землю под ногами. Позже я отвезла их в Бирмингем, где встретила своего любимого. Он жил в ветхом доме, с пятью другими людьми в комнате и подрабатывал нелегально официантом в индийском фаст-фуде. Я чувствовала, что помогла ему. У нас была масса проектов, к примеру – открыть ресторан вместе в Англии, можно даже индийский. Но на тот момент меня ждали дети, чтобы вернуться в школу после каникул.
Читайте: Папа Римский раскритиковал Европу за отношение к мигрантам
Осенью его пламенные признания сопровождаются другими просьбами о перевозках. Я не должна ехать "пустой", мой багажник должен быть заполнен его знакомыми. Я не раздумывала, я так хотела увидеть его снова.
На контроле я предъявила свой билет и паспорт, но меня попросили открыть багажник. Я знала, что это конец - там было трое его знакомых. Мы ожидали пограничника, который возьмет нас под стражу
Перед тем как нас отправили дальше, у меня было время отправить сообщение в Бирмингем: "У меня проблема, я не могу приехать к вам прямо сейчас. Расскажу новости, как только смогу". Это была наша последняя переписка. Он сменил номер, как только получил мое сообщение, и я больше от него ничего не слышала.
"Сколько вы брали со своих пассажиров? 800, 1000 или 1300 евро?", - спрашивали меня полицейские. Они кричали на меня, что я занимаюсь торговлей живыми людьми. Мне показывают фотографию маленького мертвого беженца на отмели на турецком пляже. "Вы несете ответственность за это. Вы знаете, что рискуете провести 5 лет в тюрьме, ваших детей заберут и вы никогда их не увидите", - говорили мне. Это было похоже на аукцион с моим будущим, уходящим с молотка. Я призналась, что брала 1300 евро, чтобы просто вернуться в камеру, хотя на самом деле никогда не брала ничего от своих пассажиров.
Полицейские били по больным местам: "Ваш приятель просто использовал вас. У вас 20 лет разницы, неужели вы думали он правда вас любит? Он заработал на вас кучу денег", - говорили они.
Дальнейшее было одним долгим юридическим испытанием. Меня перевели в тюрьму в Лилль, потом в суд в Булонь-сюр-Мер. Прокурор называл меня перевозчицей. Я не преступник и никогда в жизни не видела оружия: я просто хотела помочь, предоставляя свой багажник и шанс на лучшую жизнь. Шесть месяцев тюрьмы и досрочное освобождение. На следующий день моя мама ждала меня на выходе из тюрьмы. Она обращалась во все организации в Кале. Никто не хотел помочь волонтеру, "который зашел слишком далеко".
