Блог | Зачем мы обсуждаем особенность "национальной пропаганды"?
Скандал с непостановочным/постановочным фото Дмитрия Муравского является, по-видимому, самой актуальной украинской проблемой на сегодняшний день. О нем и поговорим.
Итак, если фото не постановочное, то фотографу-любителю повезло. С чем его стоит поздравить и гордиться: "Знай наших!"
Если фотография была постановочной, то:
1. съемка проходила в н. п. Широкино 4 августа 2016 года. В этот день либо в момент съемки, либо за несколько часов до/после нее Широкино оказалось под обстрелом артиллерии противника. Что, кстати, зафиксировали наблюдатели миссии ОБСЕ. А вот постановочной съемки они там не видели. Во всяком случае таких сведений у нас нет.
2. Для того, чтобы осуществить постановочную съемку в 300 метрах от занятой врагом территории, необходимо было предварительно отправить украинских солдат в простреливаемую снайперами зону, готовить локацию и закладывать пиротехнические средства. Потом троим, изображенным на фото, бойцам приказать "художественно" бежать. Для того, чтобы осуществить такое - за спиной фотографа должен был стоять не приказ Минобороны, а заградотряд. Потому что в ином случае участвовать в такой х... (художественной съемке) вы наших солдат не заставите.
Читайте: Пропагандистський міксер
3. Либо до съемки, либо после нее, либо в ее момент в Широкино таки "прилетело". А это означает, что все остальные бойцы, находящиеся в тот момент в данных координатах - надеюсь, их было не 3 человека - не могли не провести прямую ассоциативную связь ,что "пиротехническая забава" посланного из Минобороны фотографа, вполне очевидно, спровоцировала артобстрел. Для того, чтобы люди, не участвующие в съемке, но имеющие способность к причинно-следственной связи, не закидали знакомых журналистов, волонтеров, жен, мам, товарищей сообщениями и видео/фото доказательствами того, как "проклятый кондитер" вместе с "проклятым Полтораком" подвергли их жизни опасности ради красивого пропагандистского снимка - у них надо было отобрать средства связи и фиксации, взять подписку о неразглашении гостайны или захватить семьи в заложники. В любом другом случае подробности подобных пропагандистских эксзерсисов МО уже вынесли бы мозг впечатлительному украинскому Фейсбучку.
Итак, люди, которые утверждают, что 4 августа 2016 года в н.п. Широкино вблизи позиции врага, в простреливаемой зоне, в день, когда бойцы украинской армии подверглись обстрелу неприятеля, Минобороны направило своего штатного фотографа и засняло постановочную съемку, говорят не о соответствии журналистским стандартам и кодексу документальной фотографии, а о военном преступлении, достойном трибунала. Эти люди, вообще, понимают, о чем они говорят?
Если понимают, то какого черта мы продолжаем обсуждать особенности "национальной пропаганды"? Если не понимают, тогда я удивляюсь, почему мы продолжаем обсуждать их рассуждения. Звучащая со стороны сторонников версии "постановки" аргументация сама по себе является показательной иллюстрацией качества украинской журналистики. Вместо того, чтобы настаивать на расследовании совершенного командованием преступления против украинских солдат, эти люди разгоняют желтый узко специализированный скандал о качестве фотографий.
Перед тем, как слушать мнение экспертов о постановочных признаках, стоило бы узнать у них, каким образом в данных конкретных обстоятельствах, имевших место в Широкино 4 августа 2016 года, возможно было снять постановочное фото? Взрывать, бежать, тыкать дули снайперам? И только потом, после выяснения всех обстоятельств и исключения возможности совершения преступления против бойцов нашей армии - которые и так ежедневно подвергающихся опасности на передовой - жечь напалмом пропагандистов-любителей из Минобороны и еретика-волонтера от фотожурналистики.
