Блог | Наполнить ветром паруса
Наверное, каждый директор школы, даже бывший, доволен, когда выпускники прошлых лет приглашают его на свои ежегодные встречи. Автор этих строк не исключение, особенно, в нынешнем случае, когда задолго до мероприятия его стали "бомбить" приглашениями, начиная с "Одноклассника" и далее, по нарастающей – телефонными звонками, открытками и, что уж вовсе удивительно, заказной телеграммой. Я даже в какой-то момент растерялся: не стряслось ли там чего-то…
Все оказалось нормально, нам с женой вечер очень понравился, кому ни приятно, когда добрая память нежданно дарит тебе чудные воспоминания. Но вначале – несколько слов о школе, где проходила встреча. Слегка перефразировав известное выражение, могу о ней сказать так: в жизни каждого директора случаются три школы:первая, последняя, и одна. Ну, о последней, еврейской, рассказывать не буду, читатели и так о ней все знают. О Понятовской восьмилетке, моей первой сельской красавице, и ее прекрасных учителях – рассказ еще впереди, а вот Белозерская №2, которую я возглавил в далеком 1976 году и все последующее десятилетие своей жизни накрепко связал с нею, как раз и есть та "одна", что является сейчас предметом нашего разговора. Честно признаюсь, когда мне, молодому директору маленькой сельской школки предложили принять крупную райцентровскую новостройку, я чуть не прослезился от радости. Такое доверие!
Правда, несколько покоробила беседа с первым секретарем райкома, вернее, ее завершение, когда он произнес странную фразу: "Вы понимаете, какую ответственность мы берем на себя, назначая вас директором школы в крупном районном центре?".
Я немного растерялся и сконфужено промямлил: "Не совсем… Я же и так, вроде, директор… У меня высшее образование, служил в армии, где был принят в партию, в тюрьме не сидел… О какой ответственности идет речь?".
Первый, а он впоследствии оказался хорошим человеком, у нас потом были нормальные отношения, внимательно посмотрел на меня, затем отвел взгляд и грустно произнес: "А мне говорили, что ты умный парень". Конечно, друг друга мы тогда поняли,
но моя радость от такого назначения оказалась чуть подмоченной. Особенно, когда через некоторое время я узнал, что до меня приглашение возглавить эту гигантскую школу-новостройку получили шесть человек. И все благополучно отказались. Они, очевидно, знали тогда то, что было неведомо мне: перечень недоделок и недостатков при приеме нового учебного заведения составил 12 страниц печатного текста. Всего лишь… (!)
В последующие годы, когда школа начнет прочно становиться на ноги, будет все: грамоты и призовые места в районных и областных соревнованиях, переходящие знамена – предмет особой гордости школьного коллектива, и – кто б сомневался! - появление желающих усесться в директорское кресло, ставшее вдруг для многих привлекательным. В конце концов, меня все-таки потихоньку выжили из Белозерки в другую десятилетку за несколько километров от райцентра. Под благовидным предлогом "подъема отстающего объекта". Кстати, со мной перешло туда сразу несколько учителей, хотя к новому месту работы им приходилось добираться на автобусе. А тот, кто пришел после меня, собрав коллектив на первое совещание, расставил точки над "і", сказав ключевую фразу: "Мы наведем здесь русский порядок!". Таким образом, предыдущий "порядок" национального определения им не удостоился, но был всем понятен. О завидных переменах, произошедших там с тех пор, говорить не будем, отмечу лишь сущую, но показательную мелочь: разбитые окна да окраску панелей в густые синие и зеленые цвета – дело тончайшего сельского вкуса…
На встрече, как и на других подобных мероприятиях, преобладали добрые комплиментарные нотки. Расскажу об одном эпизоде. Всех рассмешила стройная элегантная красавица, обратившаяся ко мне с такими словами: "Дорогой наш первый директор! Хочу от всей души сказать вам огромное "спасибо" за те необычные, запомнившиеся нам на всю жизнь, уроки, которыми была щедра ваша педагогическая деятельность! Один из них я хочу напомнить сегодня. Вы помните, какие портреты висели в вашем кабинете, Виталий Авраамович? – спросила она. В зале оживленно загудели.
- Да, - осторожно отвечал я, - портрет орденоносного генсека Брежнева…
- Это над вашим столом, - подтвердила бывшая ученица. – А напротив, не помните?
- Как же, как же, припоминаю… - неловко замялся я. В зале стали смеяться. Судя по всему, другая картина, о которой зашла речь, многим запомнилась.
- Там висела, - сказала она, уже обращаясь к залу, - картина Репина "Иван Грозный убивает своего сына". В зале засмеялись значительно громче.
- И вот меня, шестиклассницу, шалившую на уроках, несчастную и заплаканную, за руку привела к вам "русачка" с жалобой на поведение и на то, что я не выучила стихотворение Лермонтова "Парус"… И вы, глядя на меня испепеляющим взором, указали на эту картину и спросили: "Знаешь ли ты, маленькая лентяйка, за что Иван Грозный убил своего сына? Он убил его за то, что тот не знал наизусть ни одного стихотворения Лермонтова и мешал учителям проводить уроки! И запомни: если бы у Грозного была дочь, то и ей бы за такие бесчинства не поздоровилось!
Я вышла из вашего кабинета потрясенная. Я не хотела, чтобы меня убивали: ни Иван Грозный, ни кто-нибудь еще. И с тех пор воспылала столь негасимой любовью к русской изящной словесности, что уже много лет преподаю ее в нашем педуниверситете в должности доцента кафедры литературы, и мой "парус" до сих пор полнится ветром, полученным в школьные годы. Спасибо вам за путевку во взрослую жизнь!".
Сидящие в зале ей бурно аплодировали, несмотря на то, что у многих была собственная история, связанная с грозным российским царем, последовательно и применимо к каждому из них, лишавшим жизни своего отпрыска за такие немыслимые прегрешения, как: двойка по физике, невыученный урок, прогул занятий или опоздание в школу. А напоследок, стыдно признаться: взрослые, состоявшиеся люди охотно выпили за жестокосердого царя, сыгравшего заметную роль в их воспитании, и старого учителя, адаптировавшего убийственную "педагогику" 16-го века к последней трети 20-го, и много лет наполнявшего их паруса попутными ветрами...
Спасибо за добрые воспоминания!
