Блог | Сербия. Немного не по Кустурице
Если и есть действительно братский народ на земле для нас, украинцев, то это сербы. Ибо слишком много общего.
И у них, и у нас есть огромные части страны, которые долгие годы были под турками или австро-венграми.
И у них, и у нас была война, развязанная не нами, и не ими.
И они, и мы главной своей идеей считаем важность жизни на своей земле, фермерство и тишину.
И у них, и у нас есть невероятные красоты, ресурсы, возможности, над которыми другие смеются, типа этого не может быть.
Мы оба открытых, легких народа, который трудно озлобить.
И у нас невероятно похожее чувство юмора, трепетность к памятникам и своей истории, снисходительность к бедам и открытое до опасности добродушие ко всем, кто пришел в дом.
Только они любят Путина, а мы нет.
Мой большой и долгий эксперимент заключался в том, чтобы понять - кто такие сербы, наши настоящие, не до конца открытые нами братья. И что такое Сербия, почти никем не открытая страна. И чтобы понять, что ждет Украину через 20 лет, глядя на уроки тех, кого уничтожали в угоду высоким интересам, и кто выжил.
И очень хотелось увидеть ночной свет, вот этой особенной, медитативной, Сербии, которая не потеряла себя.
Знакомство с Сербией для тех, у кого нет шенгенской визы, подкопа под землей, скандинавских палок для ходьбы или машины без бензобака, чтобы наворачивать круги через Турцию, начинается с аэропорта. Потому что попасть в Белград можно только по воздуху, имея украинский или российский паспорт. Я имею в виду таких л*хов без виз, как я.
Аэропорт имени Николы Теслы напоминает новый львовский. Такой же голубенький и стеклянный и с такой же экономией пространства - в зоне прилета и отлета все как-то перемешано, и кафешки с дьютифришками расположены так, что фиг поймешь - то ли они в туда, то ли в обратно. Конечно, такое же отсутствие вай-фая.
Совершенно святые пограничники. Несмотря на то, что по выезду из страны неплохо было бы иметь при себе "белый картон" – эдакая, замена миграционке, которую за 3 минуты выписывает местный участковый, если ты приехал дикарем и прижился у друзей, а отель дает ее тебе по выезду сам, - тебе никто не задает вопросов. Просто сверяют морду лица и ставят штамп. От этого очередь движется молниеносно.
Неподалеку от гражданского аэропорта располагается и основной военный, в Новой Пазове. Его особенно усердно бомбили, когда режим Милошевича оказался неугоден. Ирония судьбы в том, что именно вокруг аэродрома, ныне действующего, расположились пару, по-нашему, поселков городского типа, где живут беженцы, боснийцы и хорваты. Живущие близ этого места соседи из Старой Пазовы не обедают в их кафе, основном виде бизнеса, уж больно те озлоблены. Могут и в кофе плюнуть.
С национальным вопросом тут тоже не все так просто. Еще несколько лет назад в Сербии выдавали номера на машины, где не был указан регион, потому что это буквально означало "ты чьих будешь?". В то же время за появление в Белграде хорватской машины можно было огрести так, что мало не покажется. Разительное отличие от миграции российских и украинских номеров в обе стороны.
Разрушенные бомбами натовских сил дома сербы стали переделывать только сейчас. До этого здания, в которых след падающей бомбы, четкий, точечный, разрушавший перекрытия и укрывавший под обломками людей, охранялся от уборки. Город красили, мыли, восстанавливали, но некоторые строения оставляли, будто в назидание. Такой сильной была боль. Не прикасались руки.
Сейчас почти не осталось той памяти, надо идти дальше, и почти никто не обращает внимания на меня с фотоаппаратом, ведь негласный запрет на съемку снят.
Напротив воронки, тыльную сторону которой украшает реклама какой-то новой "Плаза" - главное здание полиции.
От комплекса, который был, осталось только одно строение, изрешеченное пулями. Барышня-охранник выходит и вежливо просит не снимать. На мой вопрос, почему нельзя, улыбается и отвечает: "Когда нас бомбили, было тоже слишком много разных журналистов". Я искренне извиняюсь и убираю фотоаппарат, потому что понимаю, о чем она. У нас тоже есть Лайфньюс. Я понимаю, как никто.
Там же, неподалеку, здание Генштаба. Раньше они были комплексом из нескольких объектов, сейчас остался главк, остальное убито войной. С того момента на вершине разрухи проросли деревья, непонятно каким образом, и здание стояло долго, выращивая на своем мертвом теле живые кусты.
В этом году, бурно обсуждая Украину и прочее, сербы, испытывая уже отвращение к любым напоминаниям о войне, стали сносить следы бомб. Хватит. Эти фото уникальны. Еще пара недель - и этих зданий не будет. Я успела. Их уже завешивают, прячут...
Русский след тут будто бы победил, но не совсем. Например, самый большой в Европе православный храм святого Саввы, который 700 лет не могут достроить, якобы достроят русские. И распишут заодно.
Только смотритель храма, он же главный отец, не похож на русского православного священника. Слишком прост и легок в общении. Слишком мало на нем золота и прочего величия. И нищие на паперти больше напоминают настоящих, а не цыганскую мафию.
Местные говорят, мол, мы просто немножко меньше храма Христа Спасителя в Москве, но в голосе слышится ехидство. Просто так надо говорить, что меньше. Мы просто хотим, чтоб его закончили, а там видно будет.
Я видела ХХС, как его называют в России. Собор святого Саввы - это… надо видеть. Нет, не похоже даже. Ни размерами, ни сутью.
В самом же храме свечи лежат свободно, без продажи. Захочешь - кинешь в коробочку денег, не захочешь - ну и не надо. Это как бы очень неправославно. И они это понимают.
Закончится ли сербское православие, столь аскетичное, как и должно быть, и столь же открытое людям, как и обязано быть, если все это станет гордостью московского патриархата? Так ли любят Путина, чтобы отказаться от своего понимания жизни, сербы?
Я почти получила ответ на этот вопрос, но пока не могу его сформулировать емко и кратко.
Главное, что я услышала, и под чем готова подписаться: "Мы не очень хотим в ЕС, потому что это нас обезличит, там свои строгие правила. Мы больше не будем пить нашу ракию, когда хотим, и даже делать ее не сможем. Мы не сможем решать свои вопросы внутри, и мы никогда не станем в один ряд со странами первого порядка в ЕС, где тоже свои градации, как и с кем говорить. Мы одобряем Россию в жесткости позиции против НАТО, но мы переживаем за украинцев, нам кажется, их разводят, потому что мы это уже прошли. Нам больно за их войну, мы видим все это, у нас все это было. Ни с кем нельзя сейчас быть. А оставить нас в покое уже никому в голову не придет. Судьба такая у нас, у хороших, красивых и маленьких стран. Такая вот судьба - пытаться остаться собой".
Но время идет своим чередом. Как говорится, смеркалось. Сербия сдалась. Они все-таки разрешили войскам НАТО размещать свои базы и использовать территорию страны в любых целях.
Весь Белград плакал. Они не хотели туда. На площадь перед местным парламентом вышло несколько десятков тысяч людей. Каждый нес фото погибшего родственника. В Белграде нет семьи, в которой кто-то не погиб. 17 лет прошло, но их боль все так же сильна. Они не хотят этих войск на своей земле, и я их понимаю. Мы полюсно разные, но мы так же не хотели русских. И в этом мы одинаковы.
Это событие особенно никто не освещал. Люди просто пришли и похоронили мечту. Оставили фото погибших и все.
И когда я спрашивала местных, что они чувствуют, мне все отвечали одно: "Пусть бы бог покарал тех, кто развязывает войны. Независимо от того, кто это". И я не могу не согласиться.
