Видео дня
Кучма. Мельниченко. Гонгадзе. Ч.3
Известный адвокат Виктор Чевгуз, участник трех разных судебных процессов по делу Гонгадзе, о новом витке резонансного расследования, деле Кучмы, пленках Мельниченко.
- Виктор Степанович, возбуждение уголовного дела против Кучмы вновь заставило всех вспомнить о потенциальных заказчиках дела Гонгадзе, а признание Генпрокуратурой пленок Мельниченко в качестве вещественного доказательства, очевидно, может дать нам новых обвиняемых фигурантов?
- Может. Теоретически и практически любой из ныне приглашаемых в Генпрокуратуру в качестве свидетелей или подозреваемых может оказаться в этой роли. А их число, как известно, заметно выросло. И заседание Печерского райсуда по делу Пукача может подарить сюрпризы – не исключено, что кому-то выдвинут новое обвинение, а против кого-то возбудят впервые уголовное дело. От сумы и тюрьмы, как говорят в народе, не зарекайся. В деле Гонгадзе остается еще слишком много неизвестных обстоятельств. Для меня одно несомненно: непосредственных участников убийства журналиста не прибавится – материалы предыдущих расследований и судебных решений на сей счет не оставляют разночтений.
- Какие правовые перспективы могут возникнуть у Кучмы в свете возбужденного против него дела по превышению власти и своих должностных полномочий, что, предопределило, как следует из постановления Генпрокуратуры, причинно-следственную связь в совершении преступления работниками милиции против журналиста?
-Если суд признает правомерность возбужденного уголовного дела и согласится с доказательствами и доводами обвинения, то Кучма может быть признан виновным в совершении данного преступления. За такие деяния предусмотрена уголовная ответственность до 10 лет. Но у этой статьи срок давности – тоже 10 лет. Учитывая, что преступление совершено в сентябре 2010-го, Кучма избежит реального наказания по нереабилитирующим обстоятельствам, даже если будет признан виновным.
- Будет осужден, но не наказан?
- Если угодно – да! Но не следует забывать, что во время судебного расследования дело может быть переквалифицировано на более тяжкую статью УК. Если откроются и будут доказаны новые обстоятельства совершенного преступления, ему могут вменить, к примеру, соучастие в совершении убийства. А эта статья имеет иные сроки давности . То есть, перефразируя ваш вывод, президент может быть осужден и наказан. Но это все гадания на кофейной гуще.
- Хороши гадания, если два месяца назад два суда отмели все доводы родственников и адвоката Мирославы Гонгадзе в заказном характере убийства, а потом ГПУ возбуждает уголовное дело против Кучмы , которое не исключает «заказанности».
- Если докажут, что президент давал такое указание, то для него это будет соучастие в убийстве... Действительно, Валентина Теличенко – представитель Мирославы Гонгадзе подавала в суд жалобу по этому поводу. Но Печерский райсуд и Киевский апелляционный признали, что убийство Гонгадзе не носило заказной характер. А после этого появляется дело Кучмы, который может фигурировать в нем, как вы говорите, как потенциальный заказчик. Два суда принимают одно решение, Генпрокуратура выносит другое. Но это юридический нонсенс. И еще. Возникает немаловажный вопрос, почему уголовное дело в отношении Кучмы возбуждено по окончанию практически следствия по Пукачу?
-А почему?
- Но это вопрос вам, как журналисту, коль вы столь обстоятельно интересуетесь коллизиями данного дела.
- Вы когда-то в интервью говорили, что в деле Гонгадзе всегда появляется новый виток следственно-правовых действий, как только обнаруживается политическая необходимость, в том числе и в демонстрации верховенства права…
- Было такое. Но вы уходите от вопроса… Пукача задержали два с половиной года назад. На второй день он начал давать показания. Почему не возбудили дело против Кучмы сразу после признаний генерала? Ведь известно, что он объяснял свои действия, якобы, устным приказом министра Кравченко. Последнего нет в живых, протокол допроса Пукача все стерпит. Понятно и то, что следователи Генпрокуратуры не могли не поинтересоваться: а кто давал указание или приказ ему, Кравченко, на расправу с Гонгадзе? Судя по публичным откровениям представителей Генпрокуратуры, Пукач с самого начала начал активно сотрудничать со следствием. Стало быть, те показания, которые имеются в направленном в Печерский райсуд деле Пукача, вряд ли претерпели кардинальные изменения по сути. Значит, юридические основания если и были для возбуждения дела против Кучмы, то держались про запас – не исключаю, что политической необходимости. И, очевидно, она пришла. Дело Гонгадзе уже давно в Украине и мире стало политико-правовым.
- Вы имеете в виду стремление власти показать и доказать, что избирательное правосудие (в чем официальный Киев обвиняют сегодня в еврокоридорах) не имеет под собой оснований, коль на допросы ходит бывший премьер - нынешний оппозиционер Тимошенко и не участвующий в политике президент Кучма?
- Дело не только в Тимошенко, которая на всех углах кричит, что преследуют оппозицию. Хотя речь идет о действиях и об ответственности за эти действия премьера и ее бывших министров в качестве руководителей исполнительной ветви власти. Вот, например, сужу по прессе, возбуждение дела одни объясняют местью Кучме за нерешительность в 2004-ом (как же, мол, согласился на незаконный третий тур выборов президента, в котором победил Ющенко), другие – желанием отобрать бизнес у зятя – Виктора Пинчука. Кстати, такие версии и рождаются, считаю, от юридической несостоятельности возбуждения дела против Кучмы в данное время и в его нынешнем виде. Но коль вы меня вовлекли в политические версии, то выскажу и свою: вызовы в Генпрокуратуру Кучмы – это и сигнал Литвину: твое дело зависит от твоего поведения. Ведь коммунисты и члены фракции Блока Литвина могут, если и не сделать демарш – выйти из коалиции, то отказаться голосовать за те или иные законопроекты. Чтобы это упредить, Кучму и тянут в суд…
- Значит, по- вашему, привлечение Кучмы к судебному барьеру не улучшит состояние правосудия в стране?
- Не улучшит. Однозначно. И авторитета не добавит ни власти, ни прокуратуре. Это посягательство не на личность Кучмы, которого в моральном плане судить можно весьма строго, а на президента Украины. Институт президента! Опять о нас начнут ноги вытирать, извините за грубое сравнение. Говорить о том, что с Украиной дело нельзя иметь… И что у нас нет неприкасаемых? Да ворья вон сколько! Поймите, если бы состав преступления был, я бы и слова не сказал, первый начал бы в набаты бить. А я два дела - по убийству Гонгадзе и избиению Подольского, объединенных в деле Пукача в одно производство, читал, изучал, анализировал и в судебном процессе участвовал. И там оснований не было. А так… кому-то из Генпрокуратуры пропиариться хочется, кому-то из окружения Януковича степень своего влияния показать – я другого объяснения не нахожу.
- А какие правовые основания, на ваш взгляд, есть для возбуждения дела против Литвина?
- А показания Пукача? Они есть на пленках. Уже этого достаточно, коль пленки стали вещественным доказательством. На Кучму показаний нет – дело возбуждается. На Литвина есть – дела нет. Еще один парадокс – юридический. У него одно объяснение политическое: так сегодня выгодно кому-то…
- Кстати, о пленках. В Уголовно- процессуальном кодексе есть четкая регламентация: не могут быть доказательством «сообщенные свидетелем данные, источник которых неизвестен».
- Здесь источник известен – Мельниченко. Это сразу отпадает.
- А доказано ли, что именно Мельниченко с помощью цифрового диктофона, как он говорит, под диваном у Кучмы вел записи, а не использовал записи, осуществленные со стационарного записывающего устройства и переданные ему для обнародования?
- Источник записей - Мельниченко. Хотим мы этого или нет, нравится он кому-то или не очень, он, майор Госохраны, на сегодняшний день – единственный источник записей. Он говорит: я записал. Провели эксперимент. Оказалось, что это возможно. Что еще надо?
- И вы верите, что «дело о цифровом диктофоне» - не подстава?
- Не верю, что на цифровой диктофон, который пишет не больше 4-5 часов, можно делать записи на 10-12часов. Тем более, что во всем здании президентской администрации - бывшем ЦК Компартии Украины – везде стоит прослушивающая аппаратура КГБ СССР. Я знаю это, я работал в следственных органах. Моя версия: записывалось все стационарно, а Мельниченко, как человек , который мог попасть в кабинет Кучме, был использован в качестве канала по сливу полученной информации. Я думаю, что он ничего не писал. Не мог он каждый день ходить в кабинет и на протяжении такого длительного времени класть туда диктофон. Его бы коллеги давно вычислили.
- Если Мельниченко использовали, то его действия могут квалифицироваться как добытые незаконным путем данные? Ведь ни санкции прокурора, ни решения суда о прослушивании кабинета президента у него не было, а ст. 62 Конституции определяет: «Обвинения не могут основываться на доказательствах, добытых незаконным путем».
- Мельниченко, с его слов, записывал разговоры как частное лицо. А это допустимо. Если бы писали правоохранительные органы, должна была быть санкция прокурора или суда. Вот вам, к примеру, сейчас звонят по мобильному телефону и угрожают расправой. Или на домашний телефон - с угрозами. И в первом, и во втором случае вы взяли и записали эти угрозы, пришли в милицию, написали заявление, и в качестве доказательства предъявили записи, пленку или диск. Какая нужна санкция? Это форма самозащиты любого человека.
- Но Мельниченко не звонили, не угрожали, он сам, если верить его словам, записывал информацию, которую по долгу службы должен был технически защищать. Как тогда можно квалифицировать его действия?
- Его россказни о том, что он докладывал своему руководству о неполноценной системе технической защиты кабинета Кучмы от прослушивания – для простаков. И его эксперимент с прятками в шкафу в главном кабинете страны с последующим случайно подслушанным разговором о «преступных намерениях» Кучмы - из той же серии. Он по закону, по присяге, обязан был доложить своему руководству, причем в письменной форме, обо всех своих сомнениях и тревогах. Если он предъявит рапорта того периода, что он докладывал об этом руководству, тогда это может служить ему оправданием. Но я лично думаю, что все его рассказы – это блеф. И ни один из его руководителей не подтвердит такие обращения. Потому что, если бы они были, то самого Мельниченко или отстранили бы от службы, или дали бы ход его рапортам в тот же день. А раз такого реагирования не было, то и докладов, уверен, не было. Таков закон в армии…
- Отстранили бы за то, что в шкафу сидел?
- И за это. И за то, что рассказывает, что система защиты несовершенна. Я знаю менталитет правоохранительных начальников, поверьте мне… Как армейский офицер, Мельниченко совершил предательство. И это факт. Как и то, что он уехал на Запад и стал « торговать» направо и налево государственными секретами. Пленки ведь не ограничиваются записями только разговоров по Гонгадзе. Они всего лишь эпизод. Как юрист, оцениваю его действия однозначно: в действиях Мельниченко – предательство, шпионаж. За это он должен быть привлечен к ответственности.
- Мельниченко, как и Кучма, ходит на допросы в ГПУ. Могут ли экс-майору поменять статус свидетеля на обвиняемого, как у президента?
- Мельниченко не является никаким свидетелем по делу Кучмы. Он не присутствовал при разговоре Кучмы о Гонгадзе. Он требовал очную ставку с ним. Но это требование незаконное. Оно не основано на УПК. И прокуратура, проводя очную ставку, преследовала, как минимум, свою цель: оказать психологическое давление на Кучму – другого объяснения не вижу.
- А что закон не предусматривает возможности очной ставки между фигурантами одного дела?
- Предусматривает. Но в каких случаях? Когда у двух ранее допрошенных людей имеются противоречия по одному и тому же предмету допроса. Если Кучма давал какие-то указания по Гонгадзе, а Мельниченко при этом не присутствовал, то какие могут быть противоречия? И потом: о чем предмет очной ставки? Кучма должен подтвердить, что его записывал Мельниченко?..
- Кстати, а Мельниченко представил следствию подлинные записи?
-Сам говорит, что подлинные. Если бы я был в суде, то потребовал доказательств и перепроверил бы их подлинность с помощью повторной или дополнительной экспертизы.
- По заявлению представителей Генпрокуратуры, записи Мельниченко признаны аутентичными. Однако ранее, помнится, доводилось читать экспертные оценки международных специалистов по судебной фонетике. Они допускают в принципе возможность технического вмешательства в цифровые записи и изменение смыслового содержания. Причем, это нельзя в дальнейшем ни подтвердить, ни опровергнуть.
- Цифровые записи могут подвергаться манипуляциям. На механических пленках это легко установить: было ли склеивание, перезапись, наложение и т. д. В электронной версии это легко скрыть, ведь там никаких пленок нет. Посмотрите на наших поп-звездочек: «фанера» звучит прекрасно, а их пение под живой микрофон, извините, - уши вянут. Это все эффект цифровых записей. Никто гарантий не даст, что в записях Мельниченко нет фальсификаций. Как никто и не установит, где, в каком месте они были записаны, перезаписаны, смонтированы и т. п.
Но меня другое интересует в действиях Мельниченко: почему он не предотвратил преступление против Гонгадзе и не заявил официально в прокуратуру, СБУ или не обратился в Верховную Раду, средства массовой информации? И почему его записи заканчиваются сразу после убийства журналиста?
- Виктор Степанович, а как вы расцениваете откровения майора, что Кучма ему предлагал 100 миллионов долларов откупного, а высшее руководство России выступало от имени Кучмы посредником и при личной встрече и просило «не наезжать» на Леонида Даниловича?
- По-моему мнению, с психикой у него не все в порядке. Мельниченко неадекватен. Или у него раньше это было, или нынче прогрессирует, но налицо мания величия. Судя по поведению, ему доставляет удовольствие от позирования журналистам у стен Генпрокуратуры. Он может прийти без приглашения на ток-шоу Шустера и самовлюбленно наблюдать за тем, как на него реагирует публика и его мимику фиксирует телеобъектив. А надо было видеть, какое разочарование он испытывает, когда Шустер не дает ему слова в передаче и фактически отказывает участию в ней. А вот еще телесюжет. Марчук после встречи со следователем дает интервью журналистам. Мельниченко выходит из ГПУ и, видя все это, быстро возвращается в здание Генпрокуратуры. Он понимает: к нему не подойдут, пока там будет Марчук. А ему хочется быть «звездой» телеэкрана. И он возвращается обратно… Это позерство, игра, самовлюбленная мина. Мне, откровенно, жаль его родных и близких. Я могу судить о человеке по внешнему виду, манере говорить. У меня, кстати, была диссертация на стыке криминалистики и судебной психиатрии, и я знаю, о чем говорю. Ведь следственной и адвокатско-судебной практикой занимаюсь уже 36 лет.
- А как вы расцениваете приглашение для участия в судебном процессе по защите Кучмы известного американского адвоката Алана Дершовица?
- Это еще одно подтверждение ожидаемого политико-правового международного резонанса в грядущем процессе. И подтверждение юридической «неподкованности» инициаторов такой затеи. Уголовно-процессуальный кодекс Украины предусматривает, что функции адвоката в уголовном процессе у нас может выполнять лицо, имеющее соответствующее украинское свидетельство на право занятия адвокатской деятельностью. А его может получить только гражданин Украины после окончания юридического вуза и сдавший к тому же соответствующий экзамен. А вот защитником подсудимого может быть его близкий родственник. Дершовиц не имеет никаких перспектив участвовать официально в качестве адвоката на стороне Кучмы.
- А можно ли ожидать от него действенной помощи в качестве консультанта?
- Не думаю. Вернее, думаю, что не стоит. И дело не в том, что Дершовиц не знает языка. Наша система судопроизводства и американская – небо и земля. Во-первых, в Америке суд присяжных. Во-вторых, прецедентное право. Там судебная практика имеет значение при принятии того или иного решения. А не закон, как у нас. Думаю, что здесь больше политики с его участием, чем юриспруденции…
Читайте по теме: