За что аборигены любили Кука, или Соберутся ли за одним столом УПА и Красная Армия?

«Мы часто говорим: «по­шел на войну» или «не вернулся с войны». И нам не нужно уточнять, о ка­кой именно войне идет речь. Мы, украинцы, без лишних слов понимаем, что речь идет о героях и жертвах того страшного лихолетья в нашей исто­рии. Те, кто воевал, побе­дили потому, что подня­лись над тем, что их разъ­единяло. Их единство ста­ло залогом будущего...» Так сказал недавно о Ве­ликой Отечественной вой­не Виктор Ющенко. И сде­лал неожиданное предло­жение собраться 9 Мая на Крещатике ветеранским организациям Украинской повстанческой армии (УПА) и Красной армии и подписать декларацию о взаимопонимании.

Видео дня

Но можно ли примирить заклятых в прошлом вра­гов? И у нас, и в России бандеровцев многие не­долюбливают до сих пор, часто упрекают их в со­трудничестве с немцами. Корреспондент «Комсо­молки» встретилась с ге­нералом УПА Василием Ку­ком, единственным остав­шимся в живых боевым соратником Степана Бандеры.

Поначалу мы действовали мирными методами

-Василий Степанович, где и когда вы познакомились с Бандерой?

- В 1939 году в Кракове, после его освобождения из польской тюрьмы. К тому времени я уже сотрудничал с людьми Бандеры, поэтому он знал о моей нелегальной революционной деятельнос­ти.

- А вас не смущал тот факт, что в борьбе за независимость Украины придется взяться за оружие?

- Мы действовали и мирны­ми методами. Особенно мно­го мирных акций Бандера проводил в 1933 году: против польской монополии на това­ры, в ходе которой украинцев призывали не покупать поль­ские сигареты и спиртное; за организацию украинских школ; памяти бойцов, кото­рые погибли за свободу на­шей страны; против голодомора, который в то время свирепствовал в Восточной Ук­раине.

- Почему же в дальнейшем Организация украинских наци­оналистов (ОУН) избрала аг­рессивную линию?

- Поляки унижали и граби­ли наш народ. Был организован концлагерь, где заставляли заключенных ложиться на землю, надзиратели же ходи­ли по их спинам! А Советский Союз был виноват в том, что в восточных регионах Украины свирепствовал голод. Что нам оставалось делать?

Бандера послал члена ОУН, чтобы он убил Майлова - представителя консульства СССР во Львове. Это был 18-летний студент Николай Лемык. Когда его поймали и приговорили к пожизненно­му заключению, он заявил, что поступил так потому, что коммунисты заставили людей голодать! Кстати, Степан Бандера организовал также убийство министра внутрен­них дел Польши. А я в это время был в тюрьме, осужден на два года за принадлеж­ность к ОУН.

- После этого вас и Бандеру, кажется, задержали?

- Имя Степана Бандеры стало популярным в Украине во время варшавского судеб­ного процесса, который про­ходил с 18 ноября 1935 года по 13 января 1936 года. Это был суд над организаторами убийства польского министра внутренних дел. Главным об­виняемым был Бандера. Кро­ме него, на скамье подсуди­мых сидели еще 11 членов ОУН.

- Тогда Бандеру приговорили к смертной казни. Почему его не казнили?

- Побоялись. Могли возникнуть очень сильные народные волнения по всей Западной Украине. И поляки решили: лучше, чтобы он просто сидел за решеткой.

А в сентябре 1939-го в Польшу вошли немецкие войска. Они открыли двери тюрем, и Степан оказался на свободе. Мы с ним потом час­то встречались на конспиративных квартирах в Кракове.

Бандера был добрым и чутким человеком

- Что вы можете рассказать о Бандере как о человеке?

- Он был очень энергичным и сообразительным. А еще до­брым и чутким. Когда Банде­ра узнал о том, что двух моих братьев убили поляки, а еще двоих советская власть приговорила к восьми годам заклю­чения за антисоветскую дея­тельность, то лично написал письмо моей маме, в котором выразил ей свое сочувствие.

- Но по вине этого «доброго» человека столько крови проли­лось! Вы же уничтожали всех инакомыслящих...

- Во-первых, мы убивали только представителей окку­пантской власти. Во-вторых, это была война. А войн без кровопролития не бывает...

- В конце 30-х годов вы пере­шли на нелегальное положе­ние?

- Да. Жил по чужим доку­ментам, ночевал у друзей. А потом создал подпольную химическую лабораторию и типографию в подвале частного жилого дома. Вход в наши помещения закрывала специ­альная плита. Она отодвигалась, если человек знал, куда надо нажать. Кстати, наша типография выпускала много буклетов, листовок и книже­чек.

- Я слышала, что в то время вы также занимались военной подготовкой повстанцев?

- Это правда. Когда нача­лась Вторая мировая война, в лесах уже действовала обученная мной повстанческая сотня. Она разоружала от­дельные польские военные части, ликвидировала поли­цейские отделения. Я еще преподавал в военных шко­лах методику партизанской борьбы.

- Сколько бойцов было в УПА?

- По немецким и советским данным, УПА на 1943 год на­считывала 100-150 тысяч че­ловек. Кроме того, УПА помогало подполье ОУН. Там были госпитали, связь, типографии, разведка, граждан­ские отделы.

УПА и подполье сложно разделить - это одна структура. По нашим данным, численность УПА на 1943-1944 годы можно оценить почти в 200 тысяч человек, не считая подполья. А если взять весь период деятельности украин­ского национально-освободительного движения - с 1939 по 1955 годы - это около по­лумиллиона человек!

- Верно ли, что в рядах УПА было много выходцев из Вос­точной Украины?

- Да, конечно. Я в первые годы войны по заданию Провода ОУН отправился в Днепропетровск, чтобы привлечь на нашу сторону местных жи­телей. Мы довольно быстро нашли общий язык, и многие из них впоследствии заняли ведущие посты в УПА. Более того, из Днепропетровской области я привез себе жену!

УПА воевала с оккупантами. Как немецкими, так и советскими

- В каком году УПА начала активные действия против со­ветской власти?

- Настоящая война с Сове­тами началась, когда их войска в 1939 году вошли на территорию Западной Украины. С немцами мы тоже начали воевать тогда, когда они при­шли на нашу землю.

- УПА часто обвиняют в со­трудничестве с немцами...

- Это неправда! Накануне Второй мировой мы действительно договорились с ними о военной подготовке и обуче­нии двух наших батальонов i «Нахтигаяь» и «Роланд», насчитывавших 600 человек. Нам позарез нужны были обученные кадры! А когда началась война, мы боролись ' против немецких захватчиков так же, как и против коммунистов.

Вы должны понимать, что главной нашей задачей была свободная независимая Украина. А Германия и Советы были захватчиками!

- Какие конкретные дейст­вия вы предпринимали против немцев?

- Самые разные. Например, освобождали пленников из тюрем. Возвращали населению то, что насильно забрали фашисты. Отбивали людей, которых враг хотел отправить на принудительные работы в Германию.

Кстати, в мае 1943 года на мине, подложенной бойцами УПА, подорвался начальник штаба СА, обергруппенфюрер и близкий друг Гитлера Виктор Лютце.

- Разве бойцы УПА не убива­ли крестьян, которые отказы­вались им помогать?

- Конечно нет! Если бы мы их обижали, они бы не помо­гали нам. А как бы мы в подобном случае существовали? Это вранье, что УПА финан­сировала заграница. Ничего подобного! Впрочем, бывали, конечно, и случаи, когда агенты НКВД, которые были среди жителей сел, пытались кого-то из наших ребят отра­вить. Поэтому мы требовали, чтобы хозяин сначала сам по­пробовал пищу, которую нам предлагает.

Отмечу также, что НКВД часто организовывал провокации: сотрудники этого ве­домства переодевались в на­шу форму и убивали честных украинских патриотов, чтобы настроить против нас мирное население. Но люди понима­ли, кто и почему это делает.

- А оружие и боеприпасы вам тоже селяне поставляли?

- Нет. Мы нападали на вра­гов и отбирали у них оружие. А что нам оставалось делать?

-Хорошо известно о совет­ских партизанских районах в годы немецкой оккупации. А были такие же националисти­ческие районы на Западной Украине?

- Были. Например, Ковельский район - там создалась своего рода Повстанческая республика, которой руководила своя собственная адми­нистрация. Она издавала за­коны, распределяла землю, печатала деньги (впрочем, они больше напоминали билетики), проводила культур­но-просветительскую работу, открывала школы для детей. Аналогичные вещи происхо­дили и в некоторых районах Карпат и Волыни. Причем на Волыни их было больше: там густые леса, и немцы не мог­ли сквозь них пробраться. В этих местах повсюду висели таблички: «Внимание! Партизаны!»

Большевики иногда теряли больше людей, чем УПА

- Какой бой вам запомнился больше всего?

- Как правило, я не прини­мал непосредственного участия в боях, а осуществлял руководство из штаба, посколь­ку занимал должность глав­нокомандующего. Но один бой мне запомнился особо.

В апреле 1944 года на Волы­ни, под селом Гурбы, произо­шла одна из самых крупных стычек УПА и НКВД. В рядах последних было около 30 ты­сяч человек, а также техника: танки и самолеты. А нас было всего 10 тысяч. Нас окружи­ли, и мы неделю отбивались, совершая небольшие вылаз­ки. Но, несмотря на все пре­восходство большевиков, их потери были существенными, а мы потеряли относительно немного - около сотни бой­цов. Потом нашли слабое ме­сто и вырвались из капкана...

- Я слышала, что чекисты пытались расправиться с руко­водителями УПА, подбрасывая им химико-бактериологичес­кие препараты. Правда ли это?

- Да. Например, почту мы передавали в тюбиках из-под зубной пасты.

Так было удобнее с точки зрения конспирации. Однажды открыв такой тюбик, я по­нял, что он заполнен газом. Видимо, КГБ постаралось. Все, кто находился в моем ку­рене, тут же выбежали на ули­цу. А потом в течение недели практически очень плохо ви­дели - перед глазами постоян­но была «сетка».

Были также случаи, когда нам подсовывали начиненные взрывчаткой батарейки для радиоприемников. Вооб­ще, советские спецслужбы готовили на нас покушения постоянно. В мой лагерь не­сколько раз приходили аген­ты НКВД и честно признава­лись, что получили задание меня уничтожить.

- Неужто сами признава­лись? И что вы с ними потом делали?

- Тех, кто не признавался, расстреливали. А тех, кто приходил с повинной, отпус­кали или оставляли служить у нас. Выбора у них особого не было: их бы убили чекисты.

- И вы доверяли вражеским лазутчикам?

- Конечно нет, мы их сна­чала проверяли, а потом уже принимали решение.

-Верно ли, что летом 1946-го произошла демобилизация УПА?

- Это не было демобилиза­цией. Просто силы противника возросли, и мы разбили курени на сотни. Небольшие группы были мобильнее, им проще было выжить зимой в лесу и, что самое главное, их тяжелее было обнаружить и уничтожить.

- Сколько человек действо­вало в ваших рядах в середине 50-х? Какие были основные направления вашей борьбы?

- У меня не было таких дан­ных, они мне и не были нуж­ны. К тому же отряды УПА часто меняли места дислокации, проводили рейды на Киевщину, Житомирщину, в Польшу, Чехословакию, Ру­мынию. Только по донесени­ям советских органов, нахо­дящимся в архивах, можно сделать приблизительную оценку численности подпо­лья в 50-х...

- Вы лукавите!

- Нет. У нас было два фрон­та: идеологический и военный. И первому мы придава­ли не меньшее значение. По­этому сказать, сколько людей боролось с Советами, не могу даже я.

Меня сдал Ким Филби

-В 1954 году вас арестовали. Как это произошло?

- О том, как меня арестова­ли в 1954-м, в советское время вышла книга, которая называется «Большая охота на Юрка Лэмиша». Юрко Лэмиш - это псевдоним, под которым я жил в течение многих лет. В этой книге много не­правды и обо мне, и о нашей армии, но сам процесс «охо­ты» передан довольно точно.

Как-то вечером (это было на Волыни) я пришел на одну из наших конспиративных квартир. С виду все было спо­койно: и фикус стоял в окне, и гардины были раздвинуты. Я зашел и внезапно увидел чекистов...

- Вас предали?

- Да. Дело в том, что тогда наше движение активно под­держивала Англия. Но мы не знали, что Ким Филби, один из руководителей английской разведки, к которому стека­лась информация с Западной Украины, был еще и сверхсе­кретным агентом КГБ. Он-то и сдал меня.

- Почему вас не казнили?

- Они пытались получить от меня как можно больше ин­формации: пароли, явки, связи за рубежом... Сначала меня содержали в КГБ Украины в Киеве, затем перевезли в Москву на Лубянку.

А потом началась «хрущев­ская оттепель». Большевики стремились «хорошо выгля­деть» перед мировой общественностью, поэтому предло­жили мне публично отказать­ся от своих идеалов, признать Советы лучшей страной в ми­ре. Я, конечно, сказал, что никогда этого не сделаю. А спустя несколько дней узнал, что большевики убили в Мюнхене Степана Бандеру... Простить им смерть близкого для меня человека я не мог и решил, что сам сведу счеты с жизнью, чтобы разрушить планы врага. Им ведь никто не поверил бы, что я ушел из жизни по доброй воле! Но первая попытка оказалась не­удачной. И ко мне в камеру подсадили двух чекистов, чтобы они постоянно за мной следили.

- И что было потом?

- В 1960 году меня выпусти­ли на свободу и предоставили двухкомнатную квартиру в Киеве, где я живу и по сей день.

- А что приключилось с ва­шей женой?

- Она долгое время была вынуждена прятаться и жила на нелегальном положении. Встретиться с ней мне уда­лось только после моего вы­хода из заключения. Сына мы отправили к моим родителям. А их за пособничество бандеровцам осудили и сослали в Сибирь. Мальчика отдали в детский дом...

- Вы об этом знали?

- Нет. Яразыскал его, когда ему уже исполнилось 14 лет. Сейчас он ученый-кибернетик, работает в Институте им. Глушкова.

- Чем вы занимались в по­следние годы?

- Вплоть до 1969 года рабо­тал в Центральном государст­венном историческом архиве. В это же время учился экстер­ном в Киевском госуниверси­тете имени Тараса Шевченко. Потом подготовил диссерта­цию по столыпинской рефор­ме, сдал экзамены. Но к за­щите меня не допустили.

Работал в Институте истории. За работы на национально-освободительную темати­ку был уволен и лишен права преподавать даже в средней школе. Теперь тесно сотрудничаю с редакцией «Летопись УПА», принимаю активное участие в работе Всеукраинского братства ОУН УПА - возглавляю в нем научный от­дел.

На Крещатик мы не придем

- Как вы относитесь к 9 мая, Дню Победы?

- Я хорошо помню 9 мая 1945 года. Для членов Украинской повстанческой армии он никогда не был праздни­ком. Мы даже приняли соот­ветствующую резолюцию, в которой говорилось, что мы не можем называть завершив­шуюся войну «Отечественной». А у нас нет Отечества! Мы будем называть ее просто «Второй мировой». Более то­го, уже 9 мая 1945 года мы прекрасно понимали, что на­ша война еще не окончена. И вплоть до конца 50-х годов вели военные действия.

В этот период, по данным ЦК КПСС, в Западной Украине подверглись различного вида репрессиям полмиллио­на людей, были убиты более 153 тысяч человек, высланы за пределы УССР около 203 тысяч человек. И большинст­во пострадавших не являлись бойцами УПА. Это были обычные мирные граждане.

Что было потом? В 60-е го­ды мы вели борьбу за права украинцев мирным способом. В 70-е на Западной Украине снова прошли массовые ре­прессии. И так продолжалось вплоть до 1991 года, когда на­ша страна наконец-то обрела независимость.

Что же карается празднова­ния 60-летия со дня окончания Второй мировой войны, то есть две причины, по кото­рым мы не придем на Креща­тик 9 мая. Во-первых, ветера­ны УПА (а нас осталось в жи­вых около 10 тысяч человек) не признаны правительством как борцы за украинскую го­сударственность. Мы не по­лучаем тех льгот и привиле­гий, которые получают вете­раны Советской армии. Во-вторых, среди членов офици­альных ветеранских организаций много людей, которые мечтают вернуть Советский Союз, людей, которые чтят память Сталина и Ленина и являются коммунистами. С ними за одним столом нам делать нечего.

Подготовила Инна ЗОЛОТУХИНА, «Комсомольская правда в Украине»