Блог | Ленины из Луганска: бронзовые мумии для алкашей

В Луганске 5 Лениных и еще одна огромная бронзовая голова, украшающая вход на проходной завода. В редакции я получил задание - обойти их всех и проведать, узнать, чем они живут и кто к ним приходит. За месяц мне был выдан гонорар - 190 гривен. На дворе стоял сырой 2012 год. На 45 гривен тут же было куплено 2 портвейна в картонном паке, остальное я планировал потратить на китайский плеер. Вооружившись мыльницей друга я отправился фоткать Иличей.

Первый Ленин украшал центральную площадь города. У его ног тусовались дредатые скейтеры, побившие наждачными досками пьяных гопников, которые пытались предъявить претензии странно выглядевшим тинейджерам. "Наливку будешь? Моя вишенка", - спросил Гриша, который единственный катался на ролике, чем вызывал волну насмешек по всему Луганску. - Конечно буду, какие вопросы.

Мы пьем наливку и Гриша едет кататься, его развозит, он зубами падает на гранит памятника. "Е*аная мумия, когда уже ее уберут", - говорит Гриша и я иду дальше.

Второй Ленин - Черный. Он афро-луганец. Стоит в старом городе, который не пострадал во время Второй мировой, но пострадал летом 2014-го. На черном Ленине тусует элита постарше. Художники за 30, архитекторы и работники музея. У меня в рюкзаке разлился портвейн. Дно воняет протухшими листьями и носками после тренировки.

"Ребята, портвейну хотите?" - спрашиваю я.

Местный деятель молча глотает из надкушенного пака.

"Зае*ись, малой, что пришел, мы играем в режиссеров. Как в города, только в режиссеров".

Денег у них нет. Вечное похмелье и беременные бабы. Черный Ленин смотрит с высока задрав свой плащ.

"Малой, до завтра десятки нет?".

- Нет. Мне пора. У самого пол пака портвейна осталось.

Третий Ленин стоит в Камброде, районе типа Борщаговки. С облупленным носом. Ленин очень маленький, с выпрямленной рукой, указывает путь в будущее. Рука его торчит в сторону летнего сортира бара "Оазис". Вокруг сортира перекопана земля и воняет дерьмом. "Вот оно, ваше будущее" - указывает Ленин. Рядом с баром "Оазис" стоят несколько человек в спортивных костюмах. На одном кепка модели 40 лет аэродрому Курска. "Че б*я, сига есть? Сюда, б*я, подошел", персонаж невнятно свистит.

"Фщщщ, сюда б*я". Прячу камеру и быстро бегу на последний ржавый ПАЗик.

Огромная бронзовая голова Ленина украшает проходную прямо в центре города. Под ней два паровоза - гордость завода. За Головой есть ящик, в нем водка и кусок батона. Толик и Вова стоят рядом.

"Е*нешь?", - спрашивает Вова. Наливает бормотуху в стакан. Я тушу бычок красного винстона и пью. Горло обжигает.

"Мы в Пицунду каждый год мотались. Там и бля*и и шашлык по 17 рублей", - делится Вова.

"У меня телка была, врубаешь, из литейного, так она и пожрать и ми*ет, а потом "рраз" и малой. Ща алименты плачу", - жалуется Толик.

Я набираюсь духа и говорю: Ребята, что для вас Ленин? Толик хмурится и выдавливает: "О*уел что ли? Лысый что ли?"

Потом оголяет желтый зуб и гогочет. "Лысый наше все. Мы тут водяру в лысине прячем. Кстати, давай за них красивых, за нас неверных".

Я отхожу в туалет, пошатываясь иду на автобус. Поздно. Тошнит. С рюкзака капает портвейн. С дороги видно Луганск - мерцающий, красивый, пьяный, довоенный. Из труб завода тянется дым. На него смотрит огромная голова Ленина. Бронзовая. Круглоглазая голова для прятания водяры.

Тошнит второй раз. На траве у бордюра храпит бомж. До дома далеко. Как далеко до дома и теперь. Я ложусь на лавку и засыпаю крепким сном. Спи, Донбасс. Твоих лениных скоро снесут.