Блог | Полчаса на Ильинке: как я пообщался с Губаревым

Каждый раз, когда какой-нибудь российский политик говорит о том, что в Киеве что-то не так, я вспоминаю озвученную Губаревым сумму в 24 миллиона долларов в месяц на зарплату "ополченцам", пишет Всеволод Непогодин для своей колонки для ГП.

За эти деньги можно было на украинской территории открыть десятки российских культурных центров, построить немало спортивных площадок, профинансировать множество образовательных программ.

Но в Москве это никому не надо.

В июне 2015 года я написал статью о провальной политике России на территории Украины. В статье была высказана следующая мысль:

"Сравните ради интереса любое публичное выступление почти ровесников Мустафы Найема и Павла Губарева. Найем шустрый, активный, язык подвешен, говорит быстро, четко и внятно. Губарев вял, медлителен, мрачен, ему с трудом дается каждое произнесенное слово. Личности майдановских вожаков притягивали молодежь задором, позитивным настроем и жаждой перемен. Персоналии пророссийских сил, наоборот, отторгали мрачностью, депрессивностью, скомканными речами и нездоровым консерватизмом. Украинская молодежь стала отождествлять себя с майдановцами, деятели антимайдана начали вызывать у двадцатилетних стойкую антипатию"

Спустя пару дней после публикации просматривая личные сообщения в фэйсбуке я неожиданно обнаружил послание от Губарева. Павел был недоволен моими высказываниями о своей персоне, но соглашался с основным посылом статьи. Слово за слово началась переписка. Быстро выяснилось, что вскоре оба будем в Москве. Я наметил посетить концерт "Muse" на новом стадионе "Спартака", Губарев собирался встретиться с российскими политиками, интересующимися ситуацией на Донбассе. Мы обменялись телефонами и договорились о развиртуализации дабы очно разрешить все возникшие между нами противоречия.

По прибытии в Москву мы созвонились. Губарев предложил для встречи "Кофе Хауз" на Ильинке, и я согласился. В украинской прессе часто используется штамп "рука Кремля", который в сути неверен. Все решения касаемо Украины принимаются в администрации президента Российской Федерации, расположенной на Старой площади. Символично, что вход на территорию президентской администрации находится через дорогу от памятника "Героям Плевны", являющегося излюбленным местом встречи московских гомосексуалистов.

Читайте: Почему население Донбасса поддерживает террористов

Улица Ильинка проходит от Красной площади до Старой. По Ильинке прогуливаются и вальяжные итальянские брюнеты с набриолиненными прическами и фотографирующие всё подряд китайские коротышки-очкарики. Но больше всего по Ильинке шастает российских чиновников высшего ранга. Каменные физиономии, непроницаемые взгляды, дорогущие пиджаки, начищенные до блеска туфли. Мастера распилов, асы аппаратных интриг, монстры крючкотворства. Я неспешно брел к "Кофе Хаузу" от Лобного места и навстречу мне попался политолог Сергей Михеев, постоянно выступающий на российских политических ток-шоу. Развевающийся по ветру галстук, самодовольная морда – ишь какой важный гусь! Получил видно пайку в администрации президента и теперь идёт кутить в ресторациях.

Я добрался до нужного заведения на углу с Большим Черкасским переулком и вошел внутрь. Кофейня по адресу Ильинка, 13 была полностью заполнена. Больные нарциссизмом хипстеры и деловые леди с макбуками заняли все столики. Я поначалу растерялся, но официантка азиатского происхождения услужливо сообщила:

— Проходите, не стесняйтесь – внизу второй зал и там полно мест.

Я спустился по лестнице и занял свободный столик. Достал телефон и написал сообщение Губареву, что уже добрался. Павел ответил, что находится в приёмной у Суркова и ожидает аудиенции у серого кардинала. Губарев задержался минут на пятьдесят, а я, в это время воспользовавшись бесплатным вайфаем, читал новости в интернете.

"Выхожу" — поступило лаконичное sms от Павла, и я поднялся из подвала кафе на Ильинку дабы встретить собеседника. Губарев больше походил на менеджера, нежели на чиновника из-за природной простоты. Хороший костюм, кожаный портфель. Расстёгнутый пиджак делал его образ немного небрежным.

Мы поприветствовали друг друга рукопожатием и сели за столик. Заказали зеленый чай и лаваш с брынзой. Губарев первым делом достал айфон и принялся просматривать пропущенные звонки.

Читайте: Кто вы, Игорь Плотницкий?

— Как там Владислав Юрьевич? – в лоб спросил я.

— Сложный человек, — ответил Губарев, не отвлекаясь от айфона.

— И что он тебя хочет?

— Я у него в шорт-листе из пяти человек на трон в Киеве после проведения федерализации.

— Мечтать не вредно. А как ты добрался до столь высоких кабинетов? Подсобил кто-то или всё сам?

— Всё сам. Знаешь, как стал лидером антимайдана в Донецке?

— Нет.

— Зимой, когда начались в Киеве волнения, собрались все донецкие активисты и принялись спорить что делать. Один мужик стал громче всех выступать и нести чушь. Я не стал слушать, а при всех как дал ему в рыло. Меня сразу же зауважали и признали вожаком, но я при этом руку сломал.

— Я привык к другой культуре политических дискуссий. А фотка что в интернете ходит где ты молодой вместе с баркашовцами настоящая или подделка?

— Настоящая. Кроме РНЕ в Донецке больше не было пророссийских организаций – куда мне было податься?

Губарев и его жена: "герои-антифашисты"

— Понимаю, вот об этом я и написал статью. Не работает Россия с украинской молодежью. Москва вчистую проиграла битву за умы.

— Да я тоже об этом тысячу раз говорил, неоднократно писал, но эффекта ноль, — констатировал Губарев.

— Когда уже они тут поймут, что нельзя так относиться к соседям…

— А знаешь сколько они тратят на войну в Донбассе?

— Нет, — ответил я.

— Умножь сорок тысяч ополченцев на шестьсот долларов в месяц. Двадцать четыре миллиона долларов в месяц это только фонд оплаты труда ополчения. И это без расходов на оружие и боеприпасы…

— Обалдеть! Вовремя не потратились на мягкую силу и теперь вкладываются в железо. Дураки, что еще скажешь!

Читайте: Прошу не ржать: "первые лица "ДНР"

— Да.

— А в тюрьме СБУ сидеть было как?

— Тяжело, но это мой выбор. Я осознанно знал на что иду. Самое плохое, что находишься без движения, поэтому я располнел. После обмена и освобождения нелегко было адаптироваться.

— Как дела с гуманитаркой?

— Плохо, практически ничего не поступает. Жалкие копейки капают на счёт. Сдулась Россия, потому что у самих кризис и проблем невпроворот.

Беседа шла со скрипом. Хотя мы почти что ровесники и выросли в одной стране, но чувствовалось, что мы совершенно разные и по менталитету, и по темпераменту. Вроде и говорим на одном русском языке, а диалог не вяжется. Павел преимущественно читал исторические книги, я – художественные. Губарев медлителен и сух, я – импульсивен и эмоционален. Он коллективист, я индивидуалист. Губарев грезил историей и очень хотел стать её частью, что ему и удалось. Он горделиво рассказывал о том, что навсегда теперь первый народный губернатор Донбасса и этот титул никто и никогда не заберёт.

Я резонно отвечал, что этот титул не сулит денег и регалий, зато может принести много негатива его обладателю. У меня сложилось впечатление, что я общаюсь с реинкарнацией Черномырдина. Хмурый, суровый, прямолинейный, рубит правду-матку невзирая ни на что. На языке крутилось: "Виктор Степанович, вы со своей Донецкой народной республикой хотели, как лучше, а получилось как всегда", но я промолчал. Было заметно, что ему некомфортно в костюме. Я же в поло, бриджах и кроссовках был абсолютно расслаблен. Он был печален и жаловался на то, что в "ДНР" уничтожено все живое. Я был весел в предвкушении живого концерта одной из лучших рок-групп мира. О "Muse" я не вспоминал вслух, потому что было ясно, что Губарев совершенно не в теме.

Мы проболтали минут тридцать, попили чай с лавашем, и я поспешил на стадион "Спартак". Губарев направился к Красной площади, я к Старой. Я анализировал встречу и, свернув в подземный переход, опешил. По совершенно пустой лестнице мне навстречу шел Вячеслав Фетисов. Легенда мирового спорта. Человек, лицо которого по телевизору видел с малых лет. Величайший хоккеист ХХ века. Я не знал, что делать и не сориентировался. Сделать совместное селфи? Попросить автограф? Мы пересеклись взглядами и мигом поняли друг друга — кивком я выразил почтение могучему рыцарю льда, но вот беспокоить его не стал. Я обернулся и проводил Фетисова взором – он как раз направлялся в администрацию президента на Старой площади.

Станция "Китай-город" как и "Спартак" находится на Таганско-Краснопресненской линии и поэтому ехал я без пересадок. В вагоне метро я присел и принялся осмыслять полчаса на Ильинке. Романтик-революционер, спортсмен-политик – таких людей не каждый день встретишь. По-своему разные, по-своему несчастные, по-своему довольные. Манит их всех президентская администрация. Каждый из них останется в истории, но с разным шлейфом. У Губарева масса недоброжелателей, при жизни Фетисова в его честь назвали арену во Владивостоке.

И теперь каждый раз, когда какой-нибудь российский политик говорит о том, что в Киеве что-то не так, я вспоминаю озвученную Губаревым сумму в двадцать четыре миллиона долларов в месяц на зарплату ополченцам – за эти деньги можно было на украинской территории открыть десятки культурных центров, построить немало спортивных площадок, профинансировать множество образовательных программ, но в Москве это никому не надо.

Не понимают на Старой площади украинских реалий и не скоро поймут.

Бывший посол Российской Федерации на Украине Черномырдин вел себя в Киеве как незабвенная киногероиня Мордюковой, общаясь со всеми в стиле "А если откажутся – отключим газ!" и поэтому продвигать его идейного клона Губарева могут только совсем дремучие политтехнологи. Площадь Старая и подходы к работе с соседями у них старые.