Смерть Умберто Эко: каким был успешный интеллектуал

Смерть Умберто Эко — удар для одинокого российского интеллектуала. А интеллектуал в стране, стремительно откатывающейся назад, в архаику, в застой, неизбежно одинок. Он одинок в стране, где университетский слой тонок и слаб и не имеет влияния на жизнь общества. Попробуйте назвать с ходу хотя бы одного современного российского модного философа — "модного" в том же смысле, в каком были модны в СССР Лихачев, Лосев или Мамардашвили!

Смерть Умберто Эко для российского интеллектуала является ударом потому, что писатель был образцом успешного интеллектуала.

Эту формулу ("успешный интеллектуал") мне подарил когда-то коллега, известный телеведущий. "Я всю жизнь практиковал образ успешного российского интеллектуала", — сказал он, имея в виду, что очень успешно обеспечивает себя посредством продажи своих немаленьких знаний, чем подает пример другим. Я тогда с трудом подавил усмешку, потому что успех интеллекта в том, что он раздвигает границы и ломает запреты, а вовсе не в том, что набивает карманы. А мой коллега работу ума ограничивал границами XIX века, потому что переход границ уже ХХ века мог создать проблемы его кошельку.

Но теперь я понимаю, что коллега был отчасти прав, потому что приток денег в карман интеллектуала есть маркер выхода его идей за пределы университетской среды — если, конечно, он ради этого не изменяет своим идеям.

Интеллектуал Умберто Эко написал несколько блестящих популярных романов, использующих технологию двойного назначения. Это романы, где в сладкую обертку исторического детектива завернута нельзя сказать чтобы сладкая идеологическая пилюля. Таковы, прежде всего, "Имя Розы" (экранизация "Розы" сделала Эко мировой знаменитостью) и "Маятник Фуко". И современному россиянину, видящему духовность в святынях, твердынях и прочих скрепах, неплохо бы прочесть в "Имени Розы" знаменитое:

"- Когда-то в Кельнском соборе я видел череп Иоанна Крестителя в возрасте двенадцати лет…

— Какое диво! — отозвался я с восхищением. И сразу же, усомнившись, воскликнул:

— Но ведь Креститель погиб в более зрелом возрасте!

— Другой череп, должно быть, в другой сокровищнице! — невозмутимо отвечал Вильгельм…"

А россиянину, верящему в план Даллеса, вход в Шамбалу и в круги на полях от зеленых человечков, — самое время, конечно, прочитать "Маятник Фуко".

Тем же путем беллетризации интеллектуальных идей пошел в нашей стране Георгий Чхартишвили, ставший Борисом Акуниным. Интеллектуальный смысл романов о сыщике Фандорине не в разгадывании преступлений, а в создании модели нравственного поведения в стране, где безнравственно само государство.

Но Умберто Эко (а за ним и Акунин) попали на этом пути в исторический капкан, волчью яму смены индустриальной эпохи на постиндустриальную. Беллетристика, худлит, роман — это способ самосознания индустриального, уходящего века. Информационная эпоха стала использовать для этого новый инструмент, non-fiction. Вот почему последующие романы Эко, начиная с "Острова накануне", все более тяжелы и скучны, а самый последний ("Свежий выпуск" про медиа) попросту слаб. По сути, это растянутое до размеров повести точное и ядовитое эссе "О прессе". И, кстати, ровно настолько же неудачен и последний роман Акунина, "Водный мир", где Фандорин эмигрирует из России.

Любой роман сегодня неудачен просто потому, что читателю все меньше нужна беллетристика. Новый властитель мод — это какой-нибудь трейдер и философ Нассим Талеб, чей бестселлер "Черный лебедь" в XXI веке вызвал такой же шторм в умах, какие в прошлую эпоху вызывали Мопассан, Толстой или Хемингуэй.

Но, по счастью, Эко не оставлял эссеистику, то есть non-fiction. Любому человеку, читавшему Эко, любившему Эко или слышавшему про Эко, — любому так или иначе Эко-оплодотворенному — я посоветовал бы сейчас не "Баудолино" или "Пражское кладбище", а сборники эссе. Читать "Диалоги о вере и неверии" с кардиналом Карло Мартини. Сборник "Сотвори себе врага". А в первую очередь — "Пять эссе на темы этики", начав с "Вечного фашизма". От этого текста, написанного в 1995 году, и сегодня сносит крышу. Эко пишет о том, что если фашизм в формах 1930-х не имеет шансов вернуться к власти, то у "вечного" фашизма ("ур-фашизма") шансы есть. И перечисляет 14 признаков ур-фашизма, от чтения которых пробирает мелкая хвойная дрожь.

Киньте взгляд на оставленную нам в наследство библиотеку Эко — большинство книг в ней не прочитало. Но это нормально. Тот же Нассим Талеб начинает "Черного лебедя" с восторженного рассказа о домашней библиотеке Умберто Эко, в которой 30 тысяч книг, и большинство, разумеется, не было прочитано Умберто Эко точно так же, как нами в большинстве не прочитан сам Эко. "Чем шире ваш кругозор, тем больше у вас появляется полок с непрочитанными книгами", — объясняет Талеб.

Смысл таких библиотек не в том, чтобы хранить прочитанное, а в том, чтобы дать доступ к нужному тексту, когда в нем возникает потребность.

Смерть писателя в этом смысле — отличный библиотекарь.