О блокировании переводов украинцев, минималке в 2025-м и перспективах после войны: интервью с Даниилом Гетманцевым

В Украине даже после окончания войны ожидать значительного высвобождения бюджетных средств не стоит. Стране придется работать на обеспечение своей обороноспособности. О перспективах, изменении правил, налоговых нововведениях, а также особенностях финансового мониторинга читайте во второй части интервью председателя комитета по финансам, налоговой и таможенной политике Даниила Гетманцева для OBOZ.UA.

Видео дня

– Если будет заморозка/прекращение боевых действий, сколько ресурсов может высвободиться в бюджете? Проговаривается ли такой гипотетический сценарий с нашими западными партнерами?

К сожалению, не называя конкретных цифр – в перспективе ближайших лет это может быть очень немного.

Во-первых, в вопросе прозвучал термин "заморозка" или "прекращение боевых действий". Эти договоренности могут быть прекращены даже через пару часов после их достижения. У нас уже есть соответствующий опыт. Сколько времени прошло между Минском-1 и восстановлением полноценной войны? После "Минска-2" у нас было сотни (!) договоренностей о прекращении боевых действий и перемирия – "новогодние", "рождественские", "пасхальные", "школьные выпускные", "хлебные", "первосентябрьские" и много других. Чем все завершалось? Именно поэтому президент неоднократно заявлял, что любые заморозки – это не наш вариант, нам нужен длительный, надежный, устойчивый и справедливый мир, подкрепленный серьезными гарантиями безопасности от союзников.

Во-вторых, даже в случае достижения такого мира мы должны еще очень долго инвестировать огромные средства в укрепление безопасности и обороны.

Посмотрите на опыт Израиля. Эта страна довольно долго, в течение 25 лет, с 1967 по начало 90-х прошлого века поддерживала военные расходы на среднем уровне 20% ВВП (максимально 30% ВВП в середине 70-х). Это период, на который приходилось несколько войн (Шестидневная, война Судного дня, с Ливаном), когда страна не только активно защищалась, но и вооружалась, развивала собственный ВПК.

В Украине сейчас военные расходы к ВВП даже больше – 40,5% ВВП в 2023 году. Потому как часть ВВП они, вероятно, могут сократиться в случае устойчивого мира, но в ближайшие годы резкого сокращения не будет.

На 2025 год в бюджете на соответствующие цели у нас заложено 2,23 трлн гривен, из которых 739 млрд гривен (треть) предусмотрены для производства вооружения и военной техники. То есть 2/3 сейчас – расходы потребления.

Сможем ли мы их сократить и направить на мирные цели? Не уверен. Ведь мы точно уже не сможем позволить себе иметь численность ВСУ в том размере, что был, например, в начале 2022 года, тем более в начале 2014 года. Ведь у нас на десятилетие наперед будет сохраняться тысячи километров не границы с дружественным и миролюбивым соседом, а, надо быть откровенным, потенциальная линия фронта с врагом, уже показавшим свое лицо и сущность. И эта граница должна быть обустроена немного иначе, чем "сетка Яценюка", и насыщена военными и другими формированиями с соответствующими средствами поражения и техникой немного плотнее, чем просто приветливые улыбающиеся пограничники в пунктах пропуска.

Тем более – видим открытые планы врага на ближайшие годы: возрождение Московского и Ленинградского военных округов, формирование новых бригад и дивизий, выпуск "орешников" и других "аналоговнетов", наращивание возможностей ядерной триады, укрепление военного сотрудничества с другими изгоями "оси зла" и многое другое. Это точно не о мире, а о подготовке новой вооруженной агрессии, возможно, в другом направлении, возможно – в нынешнем.

В-третьих, мы сейчас вступаем в самый масштабный в нашей современной истории этап перехода ВСУ и других сил безопасности и обороны с советского вооружения к западным и новейшим отечественным и иностранным разработкам. Старое уже отслужило свое время, мы дорабатываем его ресурс (а иногда даже перерабатываем).

Понятно, на что мы будем переходить в Воздушных силах, Силах противовоздушной обороны, Сухопутных войсках, а в Военно-морских силах – будем строить их практически заново.

И нам нужно будет гораздо больше оружия, чем мы должны сейчас или рассчитываем получить в ближайшее время от союзников. Президент Зеленский неоднократно говорил, что озвученные им потребности в средствах ПВО или F-16 – это тот минимум, который нам нужен "на вчера", а чтобы иметь возможность надежно защищаться в ближайшем будущем – нужно намного, в разы больше.

Поэтому большинство из того, что гипотетически может быть высвобождено из расходов на потребление, нужно будет направить на отечественный ВПК и закупки крайне необходимой нам импортной техники, которую в ближайшие годы мы не сможем производить здесь.

Приведу немного арифметики, открытые цифры. В этом году способность нашего ОПК должна достигнуть 30 млрд долларов. Есть свой ресурс на контрактирование производства – 16,5-17,0 млрд долларов. Есть известная датская инициатива – средства партнеров, которые будут направляться на изготовление оружия для ВСУ на украинских предприятиях – рассчитываем в этом году привлечь 1 млрд долларов. Именно сюда необходимо будет перебрасывать значительную часть высвобождаемых средств.

Есть задача президента на этот год относительно оружия дальнего радиуса поражения (чтобы не спрашивать каждый раз, когда будет возникать потребность, разрешения у союзников и согласование возможных целей) – 30 тысяч дальнобойных дронов, 3 тысячи крылатых ракет и ракет-дронов. Как свидетельствует опыт государств-партнеров, ракетные программы недешевы и продолжительны во времени.

Еще более длинный горизонт планирования – развитие Военно-морских сил. Там горизонт планирования и общие шаги, согласованные почти с двумя десятками партнеров, участвующих в соответствующей коалиции способностей, – до 2035 года. А разве есть какие-то другие варианты, чем развитие сильного украинского флота, учитывая протяженность нашего морского побережья, площадь исключительной морской экономической зоны и необходимость обеспечения безопасности судоходства в Черноморско-Азовском регионе?

Кроме традиционного производства, будет очень важна потребность выделять средства на военные инновации, потому что имеем многочисленные примеры того, как в продолжающейся войне некоторые передовые решения стоимостью в десятки или сотни тысяч долларов уничтожают технику врага стоимостью десятки миллионов долларов.

Предстоит финансировать программу массовой базовой военной подготовки – это тоже безальтернативное решение и инвестиция в нашу безопасность в последующие годы.

Более современная, более надежная и качественная техника – это объективно и большие затраты на ее обслуживание.

Безусловно, рассчитываем на продолжение получения военной помощи от наших союзников и партнеров (мы безгранично благодарны каждому, ведь с начала полномасштабной войны получили ее на общую сумму более 122 млрд долларов), предусмотренной двусторонними 10-летними соглашениями безопасности, на развертывание совместных производств, на передачу технологий, на включение наших компаний в цепочки производства новых вооружений. Что даст дополнительный ресурс, но без увеличения наших собственных расходов на эти цели точно не обойдется.

– В прошлом году обсуждалось более существенное повышение налогов, в частности, рассматривалось повышение НДС. В результате ограничились военным сбором (рост с 1,5% до 5%). Значит ли это, что в этом году при условии продолжения войны снова встанет вопрос поиска новых поступлений в бюджет?

По базовому сценарию мы не видим никаких угроз для того, чтобы повышать налоги в 2025 году. Об этом говорил министр финансов, это я подтверждаю тоже. То есть при условии, что война будет продолжаться весь 2025-й и сохранится ритмичность оказания помощи партнерами (это условия базового сценария), проблемы не должны возникнуть.

– То есть инициатив по повышению налогов в этом году не будет?

Нет. Но если будет пессимистический сценарий, в этом случае я не готов предсказывать. Но по базовому сценарию точно не будет.

– Вы сообщали о доначислении НДФЛ моделям Onlyfans. При этом есть еще много отраслей, находящихся в тени. К примеру, рынок аренды. Когда доначисления могут получить те, кто зарабатывает в тени, например на аренде?

Совершенствование администрирования налогообложения доходов физических лиц прежде всего лежит в законодательной плоскости. Как мы это видим? Во-первых, это имплементация директивы DAC-7. Она касается разнообразных электронных платформ, предоставляющих услуги такси, доставки еды и т. п.

До апреля мы ждем законопроект Кабинета министров в Верховной Раде. И я думаю, что с высокой долей вероятности мы его поддержим, тем более что это структурный маяк от МВФ. Также должен совершенствоваться автоматический обмен информацией налоговой по стандарту CRS. То есть налоговая получает отчеты от других стран, анализирует эти отчеты.

А уже после военного положения будут изменения, предусмотренные Национальной стратегией доходов и предоставляющие налоговой дополнительные полномочия по администрированию.

– То есть ужесточение контроля относительно обычных украинцев ожидается уже после войны?

Думаю, что да. Раньше мы до этого не дойдем. Кабинет министров еще до войны должен был разработать законопроект о косвенных методах налогового контроля. Но думаю, что его не внесут до окончания войны, а рассматривать законопроект будет уже новый парламент.

– Минималка остается замороженной на весь 2025 год. Еще до принятия бюджета вы достаточно оптимистично оценивали возможность пересмотра социальных стандартов. Но минималка будет оставаться на уровне 8 тыс. грн. Это не будет способствовать и детенизации зарплат. Почему так вышло?

Меня разочаровывает в принятом бюджете замораживание социальных стандартов, в том числе минималки. У нас был с Кабинетом министров, с Минфином разговор о возможности пересмотра социальных стандартов в проекте бюджета. Однако это привело бы к фискальному разрыву между первым и вторым чтением и вызвало бы еще большее повышение налогов. Это обсуждалось при моделировании сценариев с МВФ в том числе.

Потому мы сознательно отказались от этого и от эмиссионного варианта, согласились с Кабинетом министров на то, что, к сожалению, возможности сегодняшнего бюджета недостаточны, чтобы пересматривать соцстандарты. Вместо этого введено несколько программ, направленных на поддержку населения. Прежде всего это "Зимняя поддержка". За месяц зарегистрировалось более 10 млн украинцев. Это программа "Теплая зима", которая предусматривает для малообеспеченных семей и семей ВПЛ помощь в 6,5 тыс. грн на покупку одежды детям, это субсидии на аренду жилья ВПЛ, государственные программы поддержки установления альтернативных источников энергии, расширение программы "Доступные лекарства", программа "еЧтение" и т.д. Кроме того, мы сохранили до конца отопительного сезона тарифы на тепло, газ, электроэнергию.

С 1 января мы предусмотрели ежемесячную выплату учителям в тысячу гривен, а с сентября будет две тысячи. И, бесспорно, несмотря на войну, у нас состоится ежегодная индексация пенсий.

А если говорить о детенизации зарплат, хочу обратить внимание, что сознательный бизнес поднимает официальные заработные платы. Несмотря на войну, у нас за девять месяцев 2024-го уже 20,5 тыс. средняя зарплата. Если говорить о 2023 годе, то было 17,5 тыс. грн. А те, кто не поднимает зарплату, должен понимать, что риск-ориентированный метод налогового контроля предполагает прежде всего анализ заработных плат. Это то, на что обращают внимание налоговики в первую очередь.

– Но все эти социальные программы и доплаты учителям не заменят достойного уровня зарплат. У нас фактический прожиточный минимум уже составляет более 9,6 тыс. грн, а минималка – всего 8 тыс. грн. То есть человек, работающий полный рабочий день, может находиться за чертой бедности, потому что минималки не хватит даже на обеспечение физиологических потребностей.

Во многом соглашаюсь с вашими аргументами и поддерживаю. То есть я с этого начал. Поддерживаю и повышение социальных стандартов, и повышение минимальной заработной платы. Но могу повторить ответ с самого начала. К сожалению, на сегодняшний день нет ресурса, чтобы мы обеспечили большие социальные стандарты, потому что повышение минимальной заработной платы не только приводит к повышению поступлений в государственный бюджет за счет налогов, но и влечет повышение расходов государственного бюджета на выплату заработных плат бюджетникам.

– Этот год начался с громких новостей о подписанном банками меморандума с ограничением максимальных сумм месячных переводов. Снова активизировались разговоры о "финмоне". Много информации об ошибочной блокировке карт. Банки блокируют переводы даже на маленькие суммы и почти никогда не объясняют причину. На ваш взгляд, есть ли сейчас перегибы с "финмоном"? Не приведет ли последнее ужесточение правил к увеличению количества перегибов?

Наше законодательство о финансовом мониторинге разработано в полном соответствии с европейским. Буква в букву. И это тот институт, который мы интегрировали еще в 2019-м. Система финансового мониторинга работает по алгоритмам, которые останавливают те или иные операции, исходя из их внешних признаков, и требуют пояснения от субъектов, осуществляющих эти операции, относительно происхождения этих средств или обстоятельств совершения операции.

То есть финансовый мониторинг – это не об ответственности, это об информации и о проверке тех или иных платежей. Система учится. Все подряд операции никогда не останавливаются. Однако да, действительно, некоторые платежи, не рисковые, могут остановиться, если они соответствуют признакам рисковых. Тогда клиент должен один раз пройти финансовый мониторинг, и дальше не будет проблем.

Это нормальная европейская практика. И мы с вами должны через нее пройти, чтобы наш финансовый рынок был цивилизованным и не использовался мошенниками для совершения теневых операций, как это, к сожалению, было.

– Финансовый мониторинг должен быть. Но здесь вопрос не в самом контроле, а в том, что блокируют сделки или даже получают отказ от сотрудничества с банком в том числе и клиенты, которые закон не нарушали. А апеллировать фактически не к кому…

Жаловаться можно в Национальный банк. Есть горячая линия. И она работает. Кстати, депутатов финансовый мониторинг касается в первую очередь, как PEP. И я точно знаю, что она работает.

– Ваши переводы тоже блокировали?

Депутаты еще чаще сталкиваются с финансовым мониторингом банков, чем их избиратели. Мы ведь имеем статус публично значимых лиц. У нас в депутатской группе опубликован телефон горячей линии НБУ, куда можно обратиться в таких случаях. И они действительно бывают. Последний случай, когда банк отказался открывать счет ребенку одного из коллег, потому что он PEP. Это вопрос конкретного должностного лица коммерческого банка, который просто не хотел связываться с РЕР. Вот как раз в таких случаях и нужно обращаться в НБУ.

– Вы возглавляете комитет с 2019 года. Что бы вы еще хотели успеть сделать до следующих выборов и какими переменами гордитесь?

Если говорить о самом главном достижении, которое я вижу в этом комитете (и это достижение всего комитета) – он кардинально отличается от финансовых комитетов всех предыдущих созывов. Вы не найдете ни одного шкурного законопроекта, ни шкурной правки в том, что мы принимаем. Вы не сможете договориться здесь о какой-либо коррупционной норме, как это было раньше. И это вам может подтвердить кто угодно. Это первое. И второе – это открытость. Мы не обсуждаем кулуарные законопроекты, мы обсуждаем открыто со всеми стейкхолдерами, министерствами, бизнесом, экспертами. Очень важно, что мы установили в комитете новые стандарты, от которых будет очень сложно отойти нашим преемникам.

Что касается реформ: безусловно, это фискализация, антиофшорный закон, налог на Google, полная реформа всего финансового законодательства. Подразумевается, что мы переписали полностью все законодательство, касающееся небанковского финансового рынка. Мы полностью переписали законодательство о рынке капитала. Мы полностью переписали таможенное законодательство. Мы налоговое законодательство обновили процентов на 70. Убрали огромное количество льгот, шкурников этих сладких. Обновили полностью законодательство о трансфертном ценообразовании.

Я доволен тем, что нам удалось сделать, и очень благодарен моим коллегам из комитета за поддержку.

Что мы собираемся делать? Имплементация DAC 7. Это директивы по внедрению европейских правил борьбы с уклонением от налогообложения. Введение KPI для налоговой службы и таможенной службы. Введение е-аудита. Программное обеспечение сейчас тестируется Государственной налоговой службой, и мы ожидаем по результатам этого тестирования принять закон уже весной этого года.

Обновление законодательства о виртуальных активах. Совершенствование правил трансфертного ценообразования. Это программа-минимум по налогам.

Также планируем окончательное приведение в соответствие Таможенного кодекса Украины к кодексу Европейского Союза. Кабинет министров готовит соответствующий законопроект. Что касается финансов, это законопроекты о факторинге, бюро кредитных историй. Законопроекты об усовершенствовании деятельности банков. Это наши планы на этот год. Если мы не успеем, то примут преемники.