О повышении налогов, перспективах принятия ресурсного законопроекта и недовольстве бизнеса. Интервью с Гетманцевым
В Украине на нужды обороны в 2024-м может не хватить около 500 млрд грн. Бюджет правительство разработало, ориентируясь на окончание горячей фазы войны уже в середине этого года. Однако такой прогноз оказался слишком оптимистичным.
Сначала в Кабмине разработали проект "ресурсного законопроекта", который должен был обеспечить пополнение бюджета дополнительно примерно на 120 млрд грн. Документ предусматривал повышение военного сбора с 1,5% до 5%, повышение НДС, введение налога на оборот, налога на роскошь (покупка авто, недвижимости, ювелирных изделий), на доходы банков и т. д.
После активных обсуждений правительство изменило свою позицию и согласилось на менее масштабные изменения. До первого чтения "ресурсный законопроект" переписали, оставив в нем повышение военного сбора, налога на доходы банков, но убрав резонансные решения по НДС, налогу на оборот и "роскошь".
Но и в таком варианте документ не прошел первое чтение и не набрал необходимое количество голосов в зале. О перспективах принятия решения и о том, почему белый бизнес заинтересован в детенизации, читайте в первой части интервью OBOZ.UA с председателем Комитета по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики Даниилом Гетманцевым.
– Ресурсный законопроект рассматривается до повторного первого чтения. В каком варианте будете предлагать снова выносить его в зал?
– Мы будем настаивать на налоге на прибыль банков. Для этого есть соответствующие основания. Есть структурный профицит ликвидности банковской системы, который в условиях войны возрос. Есть чистая прибыль банков в размере более 93 миллиардов за семь месяцев этого года. Чистый финансовый результат увеличился на 12,5% год к году, несмотря на повышение ставки налога на прибыль с 18% до 25%. При этом более 50% процентного дохода банков – а это львиная часть их прибыли – составляет доход от операций с государственными ценными бумагами, в том числе с ОВГЗ и депозитными сертификатами.
Государство дает банкам возможность заработать без каких-либо рисков, вместо того чтобы больше рисковать с кредитами, разрабатывать новые инновационные программы и продукты. Логично, чтобы государство имело возможность забрать часть этой прибыли, чтобы иметь возможность защищать эти же банки от врага. Речь идет о поступлении в бюджет в размере 27 млрд грн в текущем году и 9 млрд грн в следующем.
– Правительственная версия законопроекта была более жесткой. Вместо 125 млрд грн документ в результате принятия дополнительно принесет 30,1 млрд грн. Как вы оцениваете такое сокращение?
– В принятии этого законопроекта безоговорочное лидерство за Кабинету министров. Правительство говорит, что нужен на армию ресурс вот в таком объеме – 125 млрд грн, и предлагает способы получения этого ресурса. А мы уже рассматриваем эти предложения, и если мы какой-то источник поступления этого ресурса исключаем, то должны найти и предложить другое.
В то же время в процессе рассмотрения законопроекта Минфин изменил потребность. Они сначала говорили о потребности в 125 млрд грн, но теперь речь уже идет о 30 млрд. Если нужно только 30 млрд грн – хорошо, мы будем рассматривать предложения, которые дополнительно принесут в бюджет 30 млрд. Отталкиваться нужно от необходимости.
Если говорить о первой версии правительственного законопроекта, то что нужно было исключить, это налог с оборота. Мы сразу предупреждали, что он неприемлем. Он оказывает каскадный эффект. В длинных цепочках поставок он бы удваивался, утраивался и деструктивно влиял на экономику.
Кроме того, есть бизнес с низкой рентабельностью: оптовая торговля, финансовая и страховая деятельность, например. У них вообще нет ресурса для того, чтобы их таким образом облагать налогом.
Также отказались от идеи налога на роскошь. Я в чем-то согласен с Минфином, что логика в нем есть. Но когда стоит задача быстро наполнить бюджет, то работать надо только с ключевыми бюджетообразующими налогами, которые равномерно ложатся на всех плательщиков. Это очень важно в контексте справедливости налогообложения в войне.
Кроме того, было непонятно, каким образом формировали процентные ставки. Почему на ювелирку было предложено 30%, а на автомобили – 15%? Почему на квартиры именно 5%? Дискуссия возникла и по перечню предметов роскоши. А где в том предложении (например) шубы, очень дорогая мебель, ценная электроника? И эта дискуссия бесконечна.
Ну и последний довод: любые такого рода налоги бьют по узкому кругу плательщиков, но таких групп много, и они чувствуют себя дискриминированными. То есть других не облагают, а их обложат новым налогом.
– Даже в сокращенном варианте документ не прошел первое чтение и провалился. В чем причина?
– Мне трудно объяснить позицию тех, кто позиционирует себя как "патриотов", которые не только не голосовали за деньги для армии, но и аплодировали, когда закон провалился. Мне на миг показалось, что это не фракция "Европейской солидарности" прыгает в эйфории, а фракция "Единой России". Тем более что эти же люди конституционным большинством за 15 минут до этого поддержали изменения в бюджет о выделении денег армии за счет увеличения налогов, которое они провалили.
Это даже не цинизм, это либо биполярное расстройство, либо (что вероятнее) полное пренебрежение умственными способностями собственных избирателей, которым они пытаются одновременно "продать" взаимоисключающие истории о популярной поддержке армии и о срыве непопулярного повышения налогов.
– Но не голосовала и часть ваших коллег по фракции "Слуга народа".
– Я ни в коем случае не снимаю ответственности с тех коллег во фракции, которые не голосовали. Некоторые депутаты давно занимают, мягко говоря, странную позицию. В то же время подавляющее большинство "слуг" являются государственниками.
– И что делать дальше?
– Очевидно, мы вернемся к рассмотрению законопроекта. Других вариантов нет. В то же время перспектива перебоев в финансировании армии силами крикунов с галерки становится все более реальной. Ситуация очень тяжелая.
– Что вы можете ответить бизнесу, который говорит: повышение налогов бьет только по белым, пока часть предпринимателей прячется в тени, тех, кто честно платит, делают неконкурентоспособными…
– Любой налог – это налог на белый бизнес. Я соглашаюсь: да, действительно, это налог на тех, кто платит, а не на уклоняющихся. К сожалению, в течение пяти лет наша работа, направленная на борьбу с теневым сектором, довольно часто наталкивалась на противодействие. В том числе и со стороны белого бизнеса, не до конца осознавшего свой прямой интерес в противодействии тени. Выдумывали разные мифы о том, что "убивают бизнес", подорожают товары и т. д.
Я рад, что хотя бы на примере этого проекта закона появляется понимание, что борьба с тенью не меньше в интересах белого бизнеса, чем в интересах государства. У нас есть общая цель – сделать условия работы равными и справедливыми для всех.
И еще один важный тезис, который нужно принимать во внимание: вывести за один день экономику из тени невозможно.
– Да, но бизнес уже сейчас вынужден конкурировать в таких условиях. Есть, например, обширная сеть бытовой техники и электроники, которая платит налоги вбелую и официально продает технику Apple. А есть другая известная сеть, которая не имеет права продавать технику Apple и, скорее всего, продает контрабанду, но при этом государственный Sense Bank еще и предлагает в этой "серой" сети оплату частями. То есть государственный банк помогает "серому" бизнесу продавать контрабанду. Как себя должен чувствовать в этой ситуации легально работающий бизнес?
– Я, как человек, 5 лет упорно и последовательно занимающийся детинизацией, полностью признаю претензию белого бизнеса к государству относительно необеспечения равных условий хозяйствования, абсолютно признаю… Но нельзя 30 лет идти на поводу теневиков и играть в популизм, а где-то, наверное, и зарабатывать на этом, а затем в один день сказать: теперь давайте защищать белых. Сейчас всякий раз, когда берешься за очередной рынок с серьезным уровнем тени, каждый раз начинается крик, что Гетманцев убивает бизнес. А Гетманцев действительно защищает белых и только хочет одинаковых условий для всех.
Поэтому я соглашаюсь с претензией белого бизнеса и делаю все для того, чтобы оградить добросовестных плательщиков от недобросовестных.
– Правильно ли я понимаю, что с вашей точки зрения законодательно усиливать требования или наказания для теневиков не нужно и достаточно эффективно работать с уже имеющимся механизмом ?
– Нет, по моему мнению, законодательные изменения нужны. Это отражено в национальной стратегии доходов. Надо реформировать систему единого налога, которая нередко сейчас используется для разного рода манипуляций. Действительно нужно отделять реальный малый бизнес от крупного, который только маскируется под малый для использования специального режима налогообложения…
– А почему это решение не принимать вместе с повышением налогов? Тогда бы белый бизнес видел: налог подняли, но и схемы закрыли, и теперь все будут в одинаковых условиях.
– Для этого нет голосов. Я последовательно говорю о необходимости реформирования системы единого налога таким образом, чтобы отделить больших и средних от малых. Но сейчас для этого в Верховной Раде точно нет голосов, после войны – точно сделаем.
– А для того, чтобы во время повторного первого чтения снова не провалить "ресурсный законопроект" в том виде, в каком он есть, голосов хватит?
– Я работаю над тем, чтобы голоса были. Два голоса не хватило.
– В заключение хочу спросить об одном из самых трагических документов. Бюджетную резолюцию, где минимальные пенсии и зарплаты, прожиточный минимум правительство планирует заморозить на три года. И это в условиях все еще ощутимой инфляции. Вы поддержите проект бюджета, в котором не будет повышения соцстандартов?
– Я подал свои предложения в Бюджетную декларацию. Процедура не предусматривает голосования по предложениям, они сразу идут в Кабинет министров. И мои предложения касались социальных стандартов, которые нельзя замораживать.
Это очень важный вопрос. Если мы хотим, чтобы люди оставались здесь жить и работать, чтобы возвращались уехавшие – нельзя посылать сигнал, что разрыв в уровне социальных стандартов здесь и в Европе, который и так достаточно большой, в ближайшие годы только будет увеличиваться.
Надеюсь, что правительство изменит свою позицию, и этот вопрос будет пересмотрен при рассмотрении бюджета на следующий год. С высокой долей вероятности правительство от этого отступит.
Во второй части интервью с Даниилом Гетманцевым читайте об объемах теневой экономики в Украине, о борьбе с контрабандой, а также о том, сколько украинский бюджет может получить, преодолев схемы.