Командующий "Півдня" Руслан Хомчак: Падение Славянска – это удар в сердце террористов

Последние полгода кабинет Руслана Хомчака – это и мозговой центр, и место принятия сложных решений, и сосредоточение военных тайн, и второй дом. Рабочий день длится практически круглосуточно. Генерал-лейтенант Руслан Хомчак возглавляет оперативное командование "Південь" Вооруженных Сил Украины, объединяющее войска 11 областей юго-востока Украины. За спиной – портрет нового Президента Петра Порошенко, на столе – сверхсекретная карта с передвижениями террористов, прикрытая другими бумагами, на полках – модели военной техники, которую за свою карьеру освоил генерал-лейтенант.

Интервью начинаем записывать около восьми вечера, оно затягивается почти до полуночи. В штабе командования, расположенном в Днепропетровске, у многих в рабочих кабинетах – раскладушки или диваны. Здесь к этому уже привыкли.

Почему террористы начали отступать и куда теперь пытаются бежать из Донецка? Есть ли шансы на скорое окончание военных действий и что бы делали вооруженные силы без помощи днепропетровского губернатора Игоря Коломойского? Первая часть эксклюзивного интервью командующего войсками оперативного командования "Південь" Руслана Хомчака для "Обозревателя".

Отступление террористов из Славянска, Краматорска – это переломный момент АТО?

После того, как террористы ушли из Славянска, я где-то внутри ликую, но при этом понимаю, сколько еще предстоит сделать. Это, конечно, победа. Славянск был для террористов как талисман. Падение Славянска – это для них удар в сердце. Славянск был доказательством того, что они существуют и разрастаются. Это очень большой успех операции, и значительная заслуга в этом тех людей, которые руководят АТО.

Объясните, как произошло, что колонна военной техники террористов вышла из Славянска, Краматорска и пошла беспрепятственно в Донецк. Колонна так же беспрепятственно вошла в город, и никто не попытался ее остановить.

Я так бы не сказал. Откуда вы знаете, что их никто не попытался остановить?

А были попытки?

Были даже не попытки, были реальные действия. Сколько техники они потеряли, когда выходили и шли…

Сколько?

Не хочу сейчас оперировать цифрами, потому что я там лично не был. Но среди потерь были танки, БМП, БТРы и БРДМы. Но понимаете, в чем проблема. Террористы не все выходили в форме. Многие переодевались в "гражданку". Когда едет машина с гражданскими людьми, мы не можем стрелять. У нас четкая установка: мы не стреляем в мирное население. Это России и сепаратистам сейчас выгодно говорить, что украинские военные стреляют по местным жителям. Мы не стреляем, хотя иногда сами из-за этого несем потери.

Почему в начале войны у наших десантников забирали оружие? Не потому, что десантники - предатели. Мы морально были не готовы стрелять в своих людей и вообще были не готовы убивать. Это очень серьезный психологически барьер, через который нужно переступить. Сегодня эти же десантники демонстрируют образцы мужества! Они просто перешагнули психологический барьер, когда поняли, что иначе не будет страны. Но потом им, наверное, еще раз нужно будет перешагнуть через себя и вернуться в нормальное состояние. Вы представляете, что такое убить человека?! Давайте я вам дам пистолет и скажу вам: убейте меня. Вы готовы это сделать?

Нет.

А теперь представьте, что вы это сделали. Представьте себе, как вам теперь с этим жить. Мы же воспитывали нормальных ребят. Мы же думали, что Россия – это "брат". Ну, как в "брата" стрелять? Потому и в Крыму так случилось. Наши ребята до последнего не верили, что "брат" может так с ними поступить.

Это с психологическим барьером было связано достаточно вялое разворачивание антитеррористической операции на начальных этапах? В последние несколько недель мы видим разительные изменения в ее реализации: она начала проводиться чрезвычайно активно и результативно. Что поменялось?

Все зависит, в первую очередь, от руководства: нужно принимать правильные решения. Кроме того, любая операция идет недолго, но подготовительные процессы - длительные и незаметные. Да, сейчас пошло все быстро, но для этого нужно было создать условия. В начале АТО было одно руководство, возможно, были недооценены масштабы и обстановка. После этого развернулась другая операция, и все пошло по-другому.

Давайте вернемся к колонне…

Насколько можно было по ней работать, по ней работали. Знать бы, что колонна будет идти. Они же пошли неожиданно.

Атака с воздуха могла бы быть? Они несколько часов шли.

Против нас же воюют не просто террористы, против нас стоит армия – хорошо вооруженная, порой даже лучше, чем мы. Мы столько уже потеряли боевых летчиков, столько вертолетов, что просто так, без разведки мы не можем отправлять на верную гибель людей, даже для того, чтобы уничтожить машину с террористами. Жертвовать ради этого подготовленным летчиком и вертолетом – нельзя.

Конечно, никто их не хотел выпускать. Нам не выгодно, чтобы они убегали. Нам же с ними дальше бороться. Если бы мы точно знали, что они не взяли с собой гражданских – а я на 100% уверен, что они прикрывались населением, - все бы было иначе. Не разобравшись бить по машинам – это, наверное, неправильно.

Как Вы думаете, почему террористы так внезапно решили покинуть город?

Они, видимо, уже поняли, что выдохлись. Пресс антитеррористической операции подействовал. Даже Гиркин не раз заявлял, что если Россия не вмешается, - они не выстоят.

Кроме того, против них пошел народ. Даже те жители Славянска, которые остались, поняли, что это не освободители, что они не несут им никакого будущего. Народ это понял, и это самое главное.

Кто перекрыл воду и вырубил свет в Славянске? Террористы же сами и бомбили. Кто сегодня подрывает на востоке железные дороги? Все понимают, что это делают террористы. Они сейчас из Донецка не выпускают население, потому что понимают: если люди убегут, они останутся как на ладони. Люди массово пытаются выехать из Донецка, на вокзалах столпотворения, но им не дают покинуть город. На машинах тоже не выпускают из Донецка. Им нужно население, потому что они прекрасно знают, что мы в мирных людей стрелять не будем. Хотя преподносят совершенно по-другому. Они переодеваются в нашу форму, вместо георгиевских ленточек повязывают желто-голубые. Но мы же историю помним, как во время войны фашисты переодевались в форму солдат Красной армии и совершали диверсии. Мы даже в мыслях не позволяем себе использовать такие методы. Ни один военнослужащий украинской армии не выходит за рамки закона. Может, поэтому мы и несем потери.

У Вас есть какие-то приблизительные цифры, сколько сейчас может быть террористов в Донецке?

Официальных данных нет. Их может быть и две, и три тысячи. Но их никто не строил и не считал. Я знаю точно, что некоторые террористы уже пытаются убежать из Донецка.

В Россию?

Есть информация, что одни пытаются убежать в Крым – наверное, те, кто оттуда пришел. Есть те, кто бегут в Россию, но их там уже никто не ждет. Им Россия дала билет в одну сторону. Они там не нужны.

Вы анализировали, сколько среди террористов профессионально подготовленных военных, которые были присланы сюда Россией, и сколько идейных, которые поддерживают отсоединение от Украины? Или есть ли там идейные вообще?

Основу составляют военные профессионалы: спецназ, разведчики, сотрудники ФСБ. Это те люди, которые умеют работать с массами, это психологи. Они знают, как завести, поднять народ. Они знают, как наводить "новый" порядок. Они полностью обучены всему. Это, действительно, профессиональные люди. Другое дело, зачем они это делают. Если это деньги, то насколько велика жадность человека, чтобы уничтожать людей? Если это спортивный интерес, то, наверное, нужно говорить о психических отклонениях. Как военный могу вам сказать, что Гиркин – профессионал. Он добросовестно старается делать свою работу, но это грязная работа.

Террористы сейчас сконцентрировались в Донецке, в городе – миллионнике. Мирного населения там намного больше, чем в Славянске, и люди, к тому же не могут выехать из города. Как украинская армия будет действовать в таких условиях?

Планированием этой операции занимаются не здесь. То, что будут делать в Донецке, должны знать только те люди, которые будут проводить операцию. Я могу строить свои предположения, но насколько они будут соответствовать ходу операции, мы узнаем, когда это все закончится.

Когда это все может закончиться?

Конечно, хотелось бы, чтобы это было как можно быстрее. Но, может, нам нужно было пройти этот процесс. Мы получили независимость без крови, и мы потеряли всякое чувство опасности. А нас предал тот, кого мы все время считали "братом".

Нам повезло с Игорем Коломойским, главой Днепропетровской обладминистрации. Он, поддерживая порядок в Днепропетровской области, поломал все амбициозные планы Путина. Он помогает решать многие вопросы.

Я помню, как я обратился к Игорю Валерьевичу с просьбой, чтобы он сделал резерв в 50 тонн топлива для нашей военной авиации. Мне тут же Игорь Валерьевич ответил: хорошо, 600 тонн находятся в аэропорту в вашем полном распоряжении. А вот сейчас от Геннадия Корбана привезли приборы ночного видения – они, кстати, белорусского производства. А мы почему-то их не производим. Мы от руководства облгосадминистрации получаем существенную помощь и поддержку.

Ваш прогноз: дальше АТО будет по нарастающей развиваться?

Только так. Мы перешли ту грань, когда мы были чем-то скованы. Сейчас мы не скованы ничем. Важно, что террористы пошли назад, они пятятся. Значит, мы действуем правильно - просто так они бы не ушли. Они серьезные бойцы, профессионалы, которые пришли, научили воевать наших – я бы не сказал "идейных", а скорее – продажных. Вот с кем они воюют? Если они хотят воевать, пусть воюют не с сегодняшней украинской властью, а с теми, кто 20 лет превращал их в рабов. Я за четыре месяца неоднократно облетал весь восток: войска выставлял, проверял, общался с людьми. В Луганске мне рассказали, что только один человек имел право указать, какую дорогу нужно ремонтировать: пока он не скажет "да", ничего не будет.

Вы о Ефремове говорите?

Давайте я не буду называть фамилий… Но так не бывает в демократической стране. России нужен этот регион? Нет. Там одни проблемы. Там есть рабочие, которые пашут за гроши и которых держали в жестких рамках, чтобы они не дай Бог не начали требовать чего-то большего. Так не должно быть.

Одной из наиболее острых проблем с момента начала вооруженного конфликта была незащищенная граница. Ее так и не смогли закрыть. У нас шли военные действия, а все новые и новые боевики заходили на территорию Украины. Почему нельзя было закрыть границу? Вы поднимали этот вопрос на высшем уровне?

Что вы понимаете под фразой "закрыть границу"?

Увеличить количество пропускных пунктов, вплоть до того, что поставить пограничников через каждые 500 метров, чтобы не позволить несанкционированно проникать на территорию Украины.

Чтобы поставить пограничников через каждые 500 метров – их нужно столько иметь. Если, например, с Польшей, Венгрией, Румынией у нас была реальная граница, оставшаяся еще с советских времен, то границы с Россией фактически не было и нет. 20 лет Россия не хотела проводить демаркацию кордона, мы ж вроде братья, как нам делиться… Нас это почему-то устраивало. Во всех военных планах мы никогда не рассматривали Россию как агрессора. Кого угодно рассматривали, но только не Белоруссию и Россию. Мы никогда даже и близко себе не могли представить, что мы должны отрабатывать планы и воевать с Россией. За что нам было воевать?

Хорошо, но усилить охрану границы можно было?

Ее усилили. Пограничники перешли в усиленный режим работы. Я это знаю точно, потому что мы по 10 раз в день общались с ними в Донецкой и Луганской области. У нас четкое взаимодействие. Но они – Государственная пограничная служба. Их задача - контролировать границу, не пропускать контрабанду. И они это делали. Закрыть границу они не могли просто физически. И вы посмотрите на тактику руководимых российскими наемниками сепаратистов. Как только им нужно было завести с российской стороны технику – они начинали бомбить пункты пропуска и убивали пограничников. Те вели себя достойно и по сей день себя так ведут. Можно обвинять кого угодно: мол, сдали, ушли с границы. Но нужно, наверное, смотреть в корень. Не сегодняшних пограничников нужно винить, а нужно разбираться, почему за 20 лет граница стала настолько прозрачной.

Ров вдоль границы Донецкой области, который губернатор Сергей Тарута вырыл, как-то помог?

Он же не вырыл по всей границе, только на отдельных участках… Как-то, конечно, помогает. Идея Игоря Валерьевича (Коломойского. – Авт.)построить комплекс инженерных заграждений, над которой думают в правительстве, – вот это, думаю, уже будет реальная граница.

То, что мы сегодня имеем, - готовилось не в перерыве между Крымом и Донбассом. Оно готовилось как минимум лет 5-6. Это серьезная подготовка, сюда засылали агентов ФСБ, ГРУ и спецназа…

Наша контрразведка работала в это время?

Конечно, работала.

Насколько эффективно, как Вы считаете?

Это уже вы сами оцените. Я не могу оценивать это.

Вам должно быть виднее. Вы ведь непосредственно сталкиваетесь с последствиями неэффективной работы разведки и контрразведки.

Сталкиваюсь не только я, сталкивается весь украинский народ. Поэтому каждый вправе судить. Я оценку давать не могу, но, наверное, это были просчеты. Вот сколько работников контрразведки вышли из Крыма? Единицы. А все же остальные остались там, служить РФ. Так вот вопрос: на кого они работали. А сколько военных адмиралов вышло из украинской армии? Их старались поддержать, им платили по две зарплаты, чтобы они чувствовали себя среди российских военных более-менее нормально. И только единицы адмиралов вышли из Крыма. А такие, как Березовский, просто предали родину. Я его знал лично и никогда бы в жизни не мог поверить, что молодой перспективный адмирал, который вырос в Украине, которому Украина дала все, что могла дать, возьмет и предаст все наши идеалы.

Как Вы думаете, почему он это сделал? Из-за денег?

Ну, думаю, что уж точно не из-за идеи. А если за идею, то значит, он тогда много лет был просто завербованным агентом РФ.

Шантаж, подкуп и убийства с целью переманить на свою сторону никто не отменял. Причем это не мы применяем, а применяют по отношению к нам. Многих шантажируют, многих одурманивают. К сожалению, мы имеем сегодня какую-то несознательную часть населения, которая даже не может оценить, где белое, а где черное. И нужно сейчас работать с этими людьми.

Кстати, вопрос о предательстве не такой однозначный. Я бы очень осторожно употреблял это слово. Население юго-востока Украины – не предатели. Они же не виновны, что мыслят по-другому или что у них родственники живут в России. Многие люди просто владели информацией и неосознанно ею делились. Сколько было случаев, что солдатики разговаривают с родными по телефону, рассказывают, где они находятся, что они делают. Они предатели? Они не предатели. Но россияне прослушивают полностью всю нашу мобильную связь, потому что сервера основных мобильных операторов Украины находятся в Москве. А у нас нет чувства страха, мы же привыкли доверять людям, поэтому каждый все и рассказывает. Профессионалы потом извлекают для себя важную информацию из этих разговоров. Поэтому было очень много утечки информации. И утечки не потому, что кто-то предатель и сознательно передавал кому-то данные, а потому что люди рассказывали о многом по телефону, а профессионалы из соседней страны анализировали эти разговоры и извлекали для себя важную информацию. Называть таких людей предателями язык не поворачивается. Воевать в то время, когда войны официально нет, - это психологически очень тяжело.

Продолжение следует.