Ирина Довгань, которую истязали ДНРовцы: "Нормальных людей в Донбассе заключили в тюрьму"

Ирина Довгань в представлении многих ассоциируется теперь с украинским Донбассом. Она стала известна благодаря фотографии в "Нью-Йорк Таймс", которая шокировала мир. На этом фото представители "ДНР" подвергают публичным истязаниям женщину, обернутую в украинский флаг. Огласка спасла Ирине жизнь. На днях жительница Ясиноватой, которая еще недавно не интересовалась политикой, выдвинула собственную кандидатуру на выборах в ВР по 47-му округу. Супруга одного из министров, сначала предложившая Ирине помощь, узнав эту новость, выпалила: "Парламенту нужны мастера законотворчества", и потеряла интерес к разговору. А Ирина Довгань надеется привнести в украинский политикум свои представления о чести и верности Украине.

"Обозреватель" расспросил Ирину Довгань о том, как сегодня выживают в условиях оккупации ее друзья на малой родине, о ментальной пропасти между жертвами и палачами, и о будущем Донбасса.

- Вы не были заметны среди политически активных людей. Как так случилось, что полтора месяца под носом у террористов помогали армии, рискуя жизнью?

- Во время Майдана моя семья перечисляла деньги в Киев. И когда на Майдане расстреляли людей, я поняла, что началась война, сказала об этом всем знакомым. Потом говорила, что стыдно ныть из-за зарплат, когда речь идет о жизнях.

Митинг за Украину 4 марта в Донецке - был первый в моей жизни. 13 марта снова приехала на митинг, но кто-то сказал: "Женщины, уходите, мы не сможем вас защитить", я спрятала флажок и ушла. Потом смотрела в интернете ночью жуткие видео - как мальчишек убивали... Рыдала до утра... Муж сказал: "Ты ничем не поможешь".

До косметического салона у меня был мужской магазин, и все что у меня оставалось из вещей, я отправила волонтеру в Харьков - для наших солдат, а когда украинская армия подошла к городу, начала туда ездить.

Своих взглядов не скрывала, и по сарафанному радио это передавалось. Так собрался вокруг меня довольно обширный коллектив. Люди из Ясиноватой и из Донецка передавали через меня деньги для армии. Пенсионерки приносили солдатам свои овощи с дачи. Делились последним.

Ясиноватая всегда была тихой. Наш мэр ("регионал" Александр Русаченко .- Авт.) хвастал, что заплатил "ДНР" свои личные деньги, чтобы Ясиноватую не трогали. Он исчез в начале августа.

Сколько жизней было положено из-за этой записи... 17 августа Ясиноватая не была взята... Когда же украинские президенты вольно или невольно перестанут врать?

Я тогда как раз отвезла свои "дубки" (камуфляж. - Авт.) бригаде ВСУ и возвращалась. Стояла на украинском блокпосту в 6 км. от Ясиноватой, где шел жестокий бой и молилась. В сумерках украинские военные оставляли город. С какими черными лицами - от копоти и от необходимости отступить, они выезжали... Я видела, как вывозили двухсотых и трехсотых. А после этого ехала в город, размахивая белой тряпкой. Подъезжаю к горисполкому, а там трупы лежат. И стоят кавказцы, которые не понимали по-русски. Доехала до своего дома, поставила машину в гараж, а у меня все дрожит - так, что вставить ключ в замок не удавалось. Забегаю в дом, и через секунду сзади разрывается снаряд - 7-8 см осколки, прямо у входа...

После этого у нас массово появились "ДНРовцы". А сейчас в городе уже целый батальон террористов под названием "Кальмиус", и кавказцев немерено. Ясиноватая уже на 30 процентов разрушена, и трупы будем откапывать еще долго.

Преодолевая блокпосты, я допускала, что могут арестовать. Мысленно готовилась к такой возможности. Но таких пыток, которые меня ждали - не допускала.

- Как вы выстояли те часы у "столба позора"? Молились? Жалели о том, что стали "укром"?

- Меня взяли 24-го, у столба я была 25-го, отпустили 28-го августа ночью... И те три часа у столба были самыми легкими. Это счастье, что меня повезли на тот Мотель (район в Донецке, где Ирину "привязали к столбу". - Авт.). Там было не до молитв, потому что беспрерывно кто-то подходил - плевал в меня, толкал, бил. Одна женщина сбегала в багажник за помидорами, пока муж ее оставался за рулем, и потом вдавила мне эти помидоры в глаза. Там не было ни одного человека, который бы выразил мне хотя бы молчаливое сочувствие. Те, кто мог бы сочувствовать - они проезжали мимо. Потому, что страшно - вокруг было еще около 10 осетин с автоматами. Осетины между собой говорили на своем языке, и я гадала, что еще у них на уме? Молодежь, смеясь, фотографировалась на моем фоне. Женщина, которая отличалась особенным садизмом - не та, которая на фото: яркая молодая блондинка так профессионально ударила меня по голове, что долго потом гудело. А одна старушка лет 70 долго била своим костылем - по спине, по плечу, повторяя: "фашистка", "убийца". Один притормозил, подошел, присел, и стал в меня целиться, обещал прострелить мне коленную чашечку.

Парень из "Нью-йорк таймс" отличался от этой массы людей радикально.

Все это было неприятно, но наедине с 10-15 осетинами в закрытом помещении в их штабе - это были худшие часы.

Вспоминаю все новые моменты и пытаюсь защититься, начинаю подшучивать над этой ситуацией. Они в первый же день привели меня в нечеловеческое состояние. Я ползала по полу, визжала и рыдала: "Не надо, пожалуйста, я мать 2 детей и бабушка, у меня внучке годик". А рядом стоял спецкомпьютерщик, которому я называла все пароли аккаунтов, пин-коды карточек.

Когда появилась идея вывезти меня, я подумала: "Слава Богу". Потому что раньше они говорили: "Ты сдохнешь после того, как всех обслужишь". И этот сексуальный прессинг - он был страшнее, чем когда меня повезли на этот Мотель, привязав ко мне табличку.

Читайте: "ДНР" анонсировала очередной обмен пленными: 60 на 60

- Эти люди не только преследовали цель получения от вас информации - они так же наслаждались, пытая вас?

- Один бил меня в грудь так, что я минут 10 после удара не могла дышать. И было видно, что ему приятно. Они веселились от того, как я выгляжу - оплеванная, с волосами, залепленными помидорами. Один из них, очень молодой с улыбкой на все лицо, когда я хоть минуту стояла без избиений, подкрадывался ко мне и орал на ухо: "Зиг, хайль!"

Я должна сказать, что я не герой. Я назвала адреса тех людей, которые, как и я, помогали армии - но только тех, о ком точно знала, что они выехали из Ясиноватой. И сейчас они не могут вещи свои забрать из дома, дорога в Ясиноватую им теперь закрыта.

- Ваши, так сказать - оппоненты, "ДНРовцы", радуются в соцсетях, что вас ограбили, унизили. Можно ли нищетой, необразованностью, бесправием местных жителей оправдать их поведение?

Те, кто меня арестовывал, они называли мой подвал бункером, в котором можно прожить - позавидовали достатку. А я в этом подвале хранила свою закупорку, ликеры, много чего из "Дюти фри"... Нужно всегда быть готовым расстаться с материальным, и я не плачу о потерянных вещах. Как о коте, который был выкормлен из пипетки и мог бы у меня, обожаемый, прожить до 20 лет... А я его потеряла уже здесь, под Киевом. Плачу над погибшим аквариумом, над нашими рыбками тропическими... У нас был и сад, и маленький бассейн у дома. Хотя меня никто не спонсировал, я дочь инженера и библиотекаря, и мой первый мальчик бросил меня из-за моей бедной одежды.

За несчастную судьбу можно пожалеть животное, а люди должны быть людьми и не прикрываться тяжелым детством. Шопенгауэр говорил, что образованные люди на словах завидуют люмпенам - мол, те ни о чем не переживают, но отчего-то не хотят поменяться с ними местами. Вот и я - с теми, кто забрал мое имущество - не собираюсь меняться местами.

- Учитывая пропасть в мироощущении, как вы думаете - мы с вами, как "укры" и "агенты карателей", когда-нибудь сможем в Донбасс вернуться?

- Когда-то ведь 95 % немцев верили Гитлеру и делали то, что он хотел. Но мир это пережил. Я уверена, что будет и у нас свой Нюрнбергский процесс, свое прощение и покаяние. Сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуться. Думаю, что справимся с рашей, а уже тогда проще будет справиться с местным планктоном. С этой массой прихвостней, которые, на радостях взяв автомат, решили, что уже не надо будет работать.

Я не держу зла на этих баб, которые мне плевали в лицо. Мне их жаль. Но вот не знаю - можно ли прощать этих уродов из РФ... Наблюдала за ними из окна, когда меня оставляли в покое (в спортзале штаба батальона "Восток", где Ирину содержали, прикованной к батарее. - Авт.) и поняла, что это специфический контингент. Они мигрируют от точки к точке, с войны на войну, и себя комфортно в этом ощущают. Наши местные им кланяются, открывая и закрывая ворота. А осетины наслаждаются своим коротким счастьем на отжатых машинах. Когда везли меня, говорили: "Вот, с***, перед смертью покатаешься на "Лексусе". У нас с мужем никогда не текли слюни при виде дорогих вещей, и мы не покупали машины дороже "хюндая".

- Журналист "Дождя", принимавший участие в вашем освобождении, заявил что руководитель "Востока" Александр Ходаковский не знал, что вы находились на его базе. Дескать, он выразил возмущение, обещал наказать виновных. Некоторые готовы были благодарить главаря террористов за ваше спасение. А как на самом деле?

- Перед моим освобождением Ходаковский собрал журналистов и целую речь произнес - о том, что это была ошибка и что инакомыслящих "Восток" не преследует. Все это было сказано ради иностранной прессы. А я написала расписку, что у меня имущественных претензий нет, чтобы увидеть мужа и дочь. Иначе меня бы не выпустили. Журналист-иностранец, который помог освободиться, оказался другом Ходаковского - он имеет офис в Москве и занимает пророссийскую позицию.

- Жители Донбасса возлагали надежды на вас, как на "голос Донбасса" - нашего парламентера в ООН.Как думаете, вам удалосьдонести Совету по правам человека ООН необходимость поддержать Украину?

- Я бы хотела, чтобы мой доклад был более патриотическим и менее личностным, но по требованиям UN WATCH моя выстраданная, пламенная речь была тут же забракованна. Причины: вместо двух минут - целых пять, антироссийские тезисы ведут к эскалации конфликта.

Там по времени все строго лимитировано, за спиной стоит очередь ораторов, и если я закашляюсь или запнусь - это тоже время. В итоге получилась урезанная, прилизанная версия.

Мне объяснили, что политиков никто не хочет слышать, а интересно только то страшное, что пережито лично мной. Поэтому...

Он мне по росту был до подбородка, желтозубый, с раздутым животом. И вот этот гадкий человек, мне, почти 53-летней женщине, под футболкой у которой уже не могло быть ничего волшебного, говорил такие вещи.

Я успела сказать, что наши семейные сбережения были сняты с карточек в России. Что мой дом и квартиру моего сына ограбили в отместку за рассказанную мной правду. Что я продолжаю получать угрозы в адрес моей 15-летней дочери. Что тоска по родной земле с каждым днем сильнее, но для моей семьи, как и для миллионов украинцев, возвращение домой невозможно. Я сказала, что Россия напрямую спонсирует моих мучителей. И выразила надежду, что мир сумеет остановить агрессора, который явился в Украину.

Меня предупреждали, что Россия меня будет прерывать. Но не прервал никто, хотя предыдущих докладчиков прерывали. Представитель украинского МИДа была удивлена моему появлению. А один сотрудник ООН, представитель нашей диаспоры, человек проукраинских взглядов, сказал, что мне стоит оставить детские мечты - никто нам не будет помогать. Он сказал с большой болью, что помощь нашей стране там продвинуть очень сложно. А россияне в ООН бесконечно проводят какие-то флеш-мобы, привозят со всего мира людей, которые настроены пророссийски, американцев в том числе, и деньги у них на это есть. И поэтому мое выступление, как частная инициатива, вряд ли могло пошатнуть позиции России. Хотя Аня Журавель из Израиля проделала колоссальную работу, чтобы это выступление состоялось.

Читайте: Путину плевать на погибших россиян, он их тайно хоронит – Немцов

- Как вы относитесь к амнистии террористам и Закону об особом статусе Донбасса?

- Нормальных людей, остающихся в Донбассе, этими законами заключили в тюрьму. Оставили в преисподней "ДНР". Страх за знакомых и не очень, оставшихся там, не дает расслабиться. Каждый день получаю подтверждения, что там все чернее. Моя соратница, единомышленник и патриот, на днях потеряла сына и свата. Их машина была расстреляна на блокпосту. Наличие списков инакомыслящих делает свое черное дело. С каждым днем все меньше надежды, что патриоты выживут, что их не сдадут.

Наши ясиноватские "ДНРовцы" - это люди, которых даже "востоковцы" называли отморозками и ублюдками. И я не понимаю - как можно амнистировать людей, которые расстреляли семью моей коллеги.

Закон об особом статусе перечеркивает борьбу тех, кто принес свои жизни в жертву, он узаканивает пытки и унижения. В "худом мире" я согласна видеть паузу для принятия политических решений, но предать Донбасс не могу. И оставить людей на растерзание не согласна.

- И поэтому вы решились идти в парламент?

- Я хочу, чтобы какие-то места в парламенте были заняты людьми из народа, как я. Потому что я простой человек: делала 4 массажа в день своими руками, потом сама мыла свой кабинет и свой подъезд, в 21:00 заканчивала рабочий день. Думаю, что честные люди смогут разобраться и помочь принять законы, нужные людям. И чем больше будет честных рук в украинском парламенте, тем лучше. Честности там не хватает.

Киевляне воюют за Киев, львовяне - за Львов, а я боролась за Донбасс и собираюсь идти воевать в парламент. Буду баллотироваться в Славянске. Дважды меня отделяли от смерти секунды, и я думаю - может, меня оставили в живых не зря.

- Ваше выступление в студии у Савика Шустера было запоминающимся. Особенно слова: "Мне сегодня было противно дышать с вами одним воздухом". Почему вы это сказали?

- Шуфрич пиарился всю программу, кричал, что 9 раз был в зоне АТО, а я все думала: а на чьей стороне - на украинской ли? Мне была неприятна его ложь. Я смотрела ему в глаза, а когда мне дали микрофон,

была секундная мысль ударить Шуфрича микрофоном

Но я вежливо сказала, что мне противно - обращаясь непосредственно к этому политику, который изображал миротворца. Для таких людей ложь и цинизм стали сущностью. Никакие напоминания о совести не принесут результата. За эти долгие годы они выработали убежденность, что такие, как я - быдло, а они избранники, кому надлежит управлять толпой.