Лутковская: должность омбудсмена стала политической

Валерия Лутковская уже два месяца осваивает непривычную для себя роль омбудсмена. До этого юрист занималась абсолютно противоположным делом – доказывала в Европейском суде по правам человека, что государство Украина как раз не нарушает права "маленького украинца". Легко ли новоявленному Уполномоченному Верховной Рады по правам человека перестроить свою линию защиты? Как Лутковская будет избавляться от имиджа "креатуры" Партии регионов и какое наследство ей осталось от несменной предшественницы на этом посту Нины Карпачевой? "Обозреватель" говорил на эти темы с Уполномоченным по правам человека Валерией Лутковской.

Часто ли возникают ситуации, когда люди из Украины обращаются в Европейский суд?

Да, мы на достаточно высоком месте по количеству обращений в Европейский суд по правам человека. Мы даже входим в пятерку стран - лидеров по количеству обращений.

И кто чаще обращается? Какой контингент?

Очень разный! И юридические лица с очень серьезными исками. Но и физические лица тоже. Самый яркий случай – иск от человека, который на тот момент находился на принудительном лечении. Так вот, он сам написал обращение в Европейский суд и сам его выиграл, без какой бы то ни было юридической помощи. Этим он идентифицировал проблему, которую мы до сих пор пытаемся решить адекватным путем.

А в чем проблема?

Есть у нас такая неправильная ситуация. Если человек получает срок наказания, назначенный судом, он через некоторое время получает право на условно-досрочное освобождение, может раньше выйти на свободу. Но в случае, кода человек получает в качестве приговора принудительное психиатрическое лечение, то сам инициировать рассмотрение вопроса о том, что он уже здоров и принудительное лечение можно завершить, он не может. Это может инициировать только главврач и специальная комиссия. А тут возникла ситуация, которая привела к тому, что Европейский суд вынес решение о нарушении прав человека.

То есть любой человек может сам обратиться в Европейский суд?

А большинство так и обращается! Сами, без помощи каких-либо адвокатов. С адвокатами всегда обращаются юридические лица, у которых есть для этого финансовые возможности. Что же касается физических лиц, 99% обращается самостоятельно.

И насколько эффективной может быть такая мера воздействия на нашу страну?

Очень эффективна! Она действительно работает. У нас есть закон, кстати, мы единственное государство в Европе, в котором есть этот закон – "Об исполнении решений Европейского суда по правам человека". Этот закон позволяет очень четко исполнять решения Европейского суда в области выплаты денежных компенсаций, которые им присуждаются. Это работает без сбоев в 99 ,9 % случаев – в положенное время деньги из государственного бюджета приходят на счет гражданина. Это действует в плане индивидуальных мер, когда после решения Европейского суда можно обратиться в Верховный суд и просить о пересмотре принятых решений. В этом случае Европейский суд может отменить ранее принятое решение. И это эффективно тем, что позволяет государству менять законодательство или практику его применения.

С законодательством, правда, сложнее. Его нужно разработать и согласовать таким образом, чтобы Комитет Министров Совета Европы одобрил проект, а убедить Парламент в необходимости его принятия. А это требует гораздо больше времени и усилий. Тем не менее, и это тоже работает.

Вопрос, как к женщине. Вы в курсе, что ряд депутатов пытаются законодательно запретить в Украине аборты? Причем, все они мужчины. Какова ваша, женская, точка зрения на эту проблему?

Тут есть два аспекта. Аспект морально-этический, который существует в стране, у которой православные корни и взгляды на жизнь, и аспект правовой свободы женщины выбирать, каким образом ей жить дальше. При этом, проблема не так проста, как кажется на первый взгляд. Если опираться на практику Европейского суда, который я очень уважаю, и который, в свою очередь, опирается на практику государств - членов совета Европы, даже он на этот вопрос четкого ответа не дает. Позицию Европейского суда можно только вычленить толкованием. К примеру, когда в католической Польше был введен запрет на аборты, за исключением особых медицинских случаев, нашлась женщина, которая выиграла процесс в Европейском суде против Польши. Потому, что пока она доказывала наличие у нее условий, необходимых для осуществления аборта, прошел срок, во время которого эта операция была разрешена. И в результате она была вынуждена родить заведомо больного ребенка.

Проблема еще и в том, что как только государство накладывает запрет на что бы то ни было, в ответ тут же возникает подпольный бизнес. Поэтому надо очень хорошо взвешивать риски, которые могут возникнуть. Если мы придем к запрету, который породит подпольные аборты, от этого будет значительно больше вреда, нежели от правильного разъяснения в определенном возрасте последствий нежелательной беременности и так далее. Поэтому, в данном случае, правовое и морально-этическое воспитание будут более уместными, чем прямой запрет.

Как вы оцениваете работу Нины Карпачевой – своей предшественницы?

Я не могу оценивать работы своего предшественника, это будет, по меньшей мере, неэтично, это можно делать только тогда, когда есть собственные результаты. Ну а главное расхождение, или проблема, которая была привнесена в работу омбудсмена, это то, что у нас эта должность стала политической. Она получила политический привкус. А должна быть по определению аполитичной. Человек, находящийся на этой должности, в любом случае направлен на защиту прав граждан независимо от их цвета кожи, гражданства, от того, насколько резонансно его дело.

То есть, вам положено быть беспартийной, аполитичной и максимально ни от кого независимой? У вас это получится, ведь вас изначально воспринимают, как человека Партии Регионов? Тем более, оппозиция заявила во всеуслышание, что вы принимали присягу под столом и так далее.

Думаю, у меня все получится. Я абсолютно точно не принимала присягу "под столом". А мое сотрудничество с Парламентом будет строиться не с точки зрения политических взглядов тех или иных фракций, а с точки зрения обязанностей омбудсмена, которые прописаны в законе. А в законе четко определен формат сотрудничества – уполномоченный представляет в Парламент доклад о состоянии прав человека в Украине. Причем, это не доклад о том, чего не видят народные депутаты, они тоже иногда ходят по улицам, они знают, какие проблемы есть у простых граждан, они с ними общаются. Поэтому они проблемы граждан в Украине очень хорошо понимают. Но функция уполномоченного в этой ситуации - рассказать парламенту о системных проблемах, которые существуют в законодательстве.

Он должен доложить законодательному органу – "Я проанализировал определенное количество заявлений и обнаружил системную проблему. Эта проблема заключается, в частности, в том, что наш уголовно-процессуальный кодекс, хоть и претерпел частичные изменения, имеет идеологию обвинительного кодекса. Поэтому его нужно менять".

Вот – нормальный диалог омбудсмена с парламентом. Я не думаю, что, если это будет такой доклад в парламенте, оппозиционные силы не будут готовы услышать о системных проблемах в законодательстве.

Тогда почему они все-таки восприняли вас в штыки?

Я думаю, это как раз из-за того, что в эту должность и был привнесен политический привкус. Были разговоры, что омбудсмен должен быть непременно от оппозиции. А как такое может быть? Каким образом определить этот временной момент? А если оппозиция и правящая партия завтра поменяются местами, тогда что? Срочно менять омбудсмена? Тут мы опять доходим до абсурда. Человек, который на своей должности должен профессионально заниматься вычленением проблем и рассказом государственным органам о том, в чем эти проблемы, или докладом парламенту о том, что есть проблемы в законодательстве, должен непременно принадлежать к той или иной политической силе? Мне кажется – это абсурд.