Командиры батальона "Шахтерск": 95% милиции нужно уволить. Это враги

Новый батальон "Шахтерск", сформированный преимущественно из жителей Донецкой и Луганской областей, на прошлой неделе принял присягу и сейчас готовится выезжать в зону АТО. Батальон организован при Министерстве внутренних дел, его бойцы месяц проходили подготовку в Днепропетровске. Среди их основных задач будет обеспечение общественного порядка в освобожденных на востоке городах и охрана блокпостов.

"Обозреватель" встретился с комбатом "Шахтерска" Андреем Филоненко и заместителем командира по боевой подготовке бойцов Русланом Онищенко в днепропетровском Штабе национальной защиты.

Оба – бывшие бизнесмены. Андрей сменил футболку с лейблом Lagerfeld на камуфляж, а энергетический бизнес – на поле боевых действий. Руслан покинул угольный бизнес. Оба единодушны: с бизнесом ничего не случится, главное сейчас – сохранить страну.

Почему решили создать новый батальон, а не примкнуть к уже существующим?

Андрей Филоненко: Я принимал участие в зачистке Мариуполя с батальоном "Азов" и был рядовым бойцом. Но каждый батальон имеет свой лимит. Мы создавали изначально батальон "Украина", в чем нам сильно помогал и помогает Олег Ляшко - обмундированием, проживанием, питанием, сбором средств. Потом немного это дело приостановилось.

Руслан с друзьями, которым мы тоже старались помочь, как-то попал в окружение в Торезе. С боем вырвались, были раненые, машины были полностью прострелены. Если бы вы видели эту машину – это шедевр, она вся сзади изрешечена пулями. Как они выжили - непонятно! Когда ребята вышли, слава Богу, живы и здоровы из окружения, то решили в Днепропетровске с помощью Геннадия Корбана (ему тоже – огромная благодарность) создавать батальон.

Мы перевели людей, которые занимались открытием батальона "Украина". Также взяли Руслана Онищенко с его людьми. Дальше Руслан, который в "Шахтерске" стал замкомандира по боевой подготовке, начал набирать еще людей из Донецка, Луганска. Там их - большая часть. Также есть люди из Тернополя, Львова, Яворова, из других регионов Украины.

Наш батальон сформирован при МВД. Мы общаемся непосредственно с министром, что не может не радовать. Он всегда находит время для разговора. Также общаемся с советником министра Антоном Геращенко.

Вы, Руслан, я так понимаю, тоже принимали участие в военных действиях в составе батальона?

Руслан Онищенко: Я работал сам. Я с первых дней принял решение защищать родину, и был на стороне Украины. Во время одного из боев нашего парня ранил в спину милиционер. Мы вели бой с сепаратистами, услышали, что сзади подъехал автомобиль. Из него вышел сотрудник милиции, мы расслабились и приняли сторону боя. А этот милиционер начал стрелять нам с ПМ в спину и ранил одного парня. А потом вернулся в отделение и быстренько написал заявление, что сепаратисты украли у него оружие. Подстраховался таким образом.

Андрей Филоненко: 95% милиции нужно уволить. Это враги. В Донецкой и Луганской областях 17 тыс. милиционеров-подонков. Наемников больше 10 тыс. не наберется. Вот эти 17 тыс. обязаны были справиться с тем количеством наемников. А они не справились. Их всех нужно отдать под трибунал.

Мы очень надеемся, что как только закончится война, они все ответят за свои действия!

У вас батальон полностью обеспечен бронежилетами, касками?

Андрей Филоненко: Есть проблемы с касками, но на все остальное пока грех жаловаться. Всем чем могут, помогают, слава Богу.

За чей счет приобреталось обмундирование?

Андрей Филоненко: Помогали прежде всего Днепропетровская обладминистрация в лице Геннадия Корбана и нардеп Олег Ляшко. Корбан дал нам базу, он нас кормит, обеспечивает транспортом. В принципе, все, чем могут, помогают. Занимается батальоном и Виталий Кропачев, руководитель отделения Партии регионов в Торезе, раскритиковавший ДНР. Помогает Антон Геращенко. Вот это наши "крестные отцы".

Руслан, а вы не боитесь, что среди добровольцев из Донецка и Луганска будут "засланные казачки", которые на самом деле поддерживают террористов, а к вам записываются, чтобы "сливать" информацию? Как вы их проверяете?

Руслан Онищенко: Глазами. Вот вы мне задали вопрос, а я вам сейчас задам встречный вопрос: а есть вообще какая-нибудь схема, которая даст стопроцентный ответ, что у человека в душе. Ни один психолог, ни один нарколог не даст такого теста, которым можно проверить, чем человек дышит. Человек сегодня может иметь одно мнение, через неделю - другое.

У нас есть в коллективе люди, которые работают над этим и чувствуют настрой людей. Конечно, есть риск. Тем более, вы ж поймите, сейчас война идет непростая. Если бы мы воевали с Китаем или с туземцами, было бы сразу видно, кто враги. А мы воюем с людьми такими же, как мы. Они говорят с нами на одном языке, но стреляют нам в спину. Грань врага немного размыта. Например, я или Андрей четко знаем, что мы делаем, для чего и почему. Но некоторые люди идут по течению: ветерок подул, и они могут поменяться. В свою очередь в Библии написано "Бодрствуйте", не спите. Вот мы и бодрствуем.

Так, может, нужно было делать в батальоне акцент не на выходцев из Донецка и Луганска, а на жителей других регионов?

Андрей Филоненко: Нет, не правильно. Во-первых, большинство людей мы знаем и прекрасно понимаем, зачем они в батальоне. Во-вторых, им надо просто соблюдать элементарную секретность.

Насколько я помню, когда "Азов" брал Мариуполь, милиция вообще не была поставлена в известность. По моему мнению, верить местной милиции нельзя ни в коем случае. Нужно максимально держать свои разведывательные и диверсионные операции в секрете, согласовывать их только с высшим командованием.

Андрей Филоненко, комбат "Шахтерска"

Вы будете действовать на территории Донецкой и Луганской области?

Андрей Филоненко: Мы будем действовать там, где нам командование прикажет действовать. Мы не "махновщина" в советском понимании. Мы выполняем приказы министра.

Много было желающих попасть в ваш батальон? Сколько отсеяли людей и сколько осталось?

Андрей Филоненко: Первоначально мы брали всех патриотов. Потом уже начали отсеивать по возрастным параметрам. После 40-45 лет старались не брать. И больше брали специалистов, хотя желающих было и есть много.

У вас есть медицинская проверка, нарколог?

Андрей Филоненко: Есть. Бойцы проходят полную медкомиссию, обучение, курс стрельбы. Никакой спешки, занимаются с инструкторами примерно месяц. Но есть часть, которая полностью подготовленная и готова ко всему.

Давайте поговорим о людях, с которыми вам предстоит сражаться. Сколько среди сторонников ДНР и ЛНР идейных и проплаченных?

Андрей Филоненко: После Мариуполя я не хочу говорить об этих людях. Когда было задержано на улице Итальянской порядка 20 человек, я лично своими глазами видел у двух третей этих людей шприцы с наркотиками. Там было три категории людей: мелкие уголовники, бомжи и дети 15-16 лет - уже наркоманы. Я не вижу смысла говорить об этих созданиях.

И я против пленных в данной ситуации, я вообще считаю, что все должны отвечать за свои поступки.

Хотя для меня, например, русский - не враг, но российский наемник, российская власть, Путин - для меня смертельные враги. Меня никто не зазомбирует до такого уровня, чтобы я кидался стрелять в простых людей. А российская пропаганда довела людей до того, что они верят, что мы тут все фашисты и "Правый сектор".

Руслан, по-вашему, какой контингент людей с той стороны?

Руслан Онищенко: Идейных я там вообще не вижу. Я вижу людей, которым понравилась власть оружия, кровь и безнаказанность. А что касается российских наемников – они просто на работе, им нужны деньги. Какая там может быть идея? Когда они начинали рушить обладминистрацию в Донецке, актовый зал там буквально ломали руками и ногами. Я им задаю вопрос: зачем вы это ломаете? ДНР - это же ваша республика, ваша территория, вы, наоборот, должны строить, охранять. Они отвечают: "А, пусть знают!" "Кто знает?" "Ну, там, эти". "Кто эти?" - спрашиваю я. "Ну, в Киеве!".

Руслан Онищенко, замкомандира "Шахтерска"

Вы часто с ними общаетесь?

Руслан Онищенко: Сейчас я с ними не общаюсь, это не доставляет мне удовольствия. Раньше я пытался вникнуть: есть ли у них план, к чему они стремятся, чего хотят, как планируют существовать дальше. Ну, отделились от Украины, что дальше? Спрашиваю у них: "Вы знаете, что в Луганской, Донецкой области своей воды только 40%, а 60% воды дает Днепр?". "Нет, не знаем", - отвечают. "Представьте, отключили вам воду. Вам хватит воды только умыться. Вы понимаете это?" "Да???" - удивляются.

Говорю им: прежде чем что-то делать, нужен план, а у них "план" - покурить! Когда они накурятся, им все равно, кто едет и куда, кто перед ними - женщина или дети. Они тычут всем в лицо своим автоматом, грубо разговаривают, требуют сигареты, алкоголь, продукты. Сейчас на востоке проблема с алкоголем, сигаретами и деньгами.

А когда вы успевали с ними пообщаться?

Руслан Онищенко: Общение было в первые дни, когда они только начинали захватывать помещения и были в роли революционеров. Тогда еще люди носили им еду, помогали. Бабушки кричали, топали ножками - вот как здорово, что Россия нам поможет. Сейчас даже те, кто им носил еду, плачут и говорят: какая это республика? Это беспредел и хаос.

А вы сами из Донецка?

Руслан Онищенко: Да, я из Донецка.

А чем вы занимались до войны?

Руслан Онищенко: Я частный предприниматель, занимался перевозками. Также у меня есть лицензия на угольные пласты. У меня есть частная шахта, я там имею 20%. Чем еще можно заниматься в угольном крае? Помидоры выращивать смысла нет.

Андрей, я так понимаю, вы тоже отошли от дел?

Андрей Филоненко: У меня есть своя фирма. Понятно, что из энергетического бизнеса, после строительства подстанций, линий сразу не выйдешь. Бизнес никуда не денется, а страну мы можем потерять. Я с 12 лет работаю и зарабатываю деньги, меня мать одна воспитывала, и как-то я зарабатывал деньги. Значит, еще заработаю. Бизнес - это не главное сейчас.

Какие, как вы считаете, наиболее проблемные точки на востоке?

Это Снежное и Донецк.

Что происходит в Снежном?

Руслан Онищенко: Туда стянулось очень много боевиков. Там леса, удобное расположение для боевых действий и еще плюс ко всему - шахты. Они между собой соединены и можно в одной точке уйти под землю и выйти уже через 2 километра. Вся местность Снежного и Красного Луча изрыта. Боевики изучили все хода, нашли карты. Они могут вести оборону, а когда мы их прижимаем - они ныряют в шахту и выходят примерно через 10 км. Представьте, как тяжело будет с ними вести борьбу. Шахты находятся на глубине 50 и больше метров. Даже если там будет все взрываться, авиация и артиллерия не сможет их достать.

Гиркин на днях в интервью сказал, что Снежное – самое главное, оно соединяет их с Луганском. Но о самом главном он не сказал, что Снежное соединяет их с Россией. От Снежного 24 километра до российской границы.

Мы считаем, лучше потерять Снежное как город, чем потерять своих солдат. Нужно авиацией, артиллерией проработать город так, чтобы его снести, чтоб земля выгорела метров на 5.

У них сейчас появились снайперские пулеметы калибр 12+. Они работают так, что на 1-1.5 км к ним вообще подойти невозможно, они прицельно уничтожают танки и БТРы. Мы дали людям один раз коридор, второй раз – они не хотят оттуда уходить. Нам их жалко, но если люди не хотят оттуда уходить, значит, они остаются на стороне террористов. Как можно сохранить город, если он полностью заражен чумой!?

В Снежное сейчас зашли наемники. Сколько их точно – сложно сказать. Янукович с утра проснется, на 3 млн даст больше - будет их больше. Знаете, как Семья Януковича называла простых смертных людей – "соломенные штаны".

Вы откуда это знаете?

Руслан Онищенко: У меня, как я говорил, был угольный бизнес. Приходилось с ними сталкиваться, когда я выбивал зарплаты своим шахтерам. Говорил, что мои люди останутся без зарплаты, просил, чтобы выписали перед Новым годом хоть премию какую-нибудь. А Саша Янукович говорил: "Кому? Вот этим соломенным штанам? Та я их знать не хочу, какие у них проблемы".

Так же, я думаю, относятся к людям Путин, Жириновский. Они не понимают, что своей активностью в этой зоне просто убивают мирных людей.

Вы напрямую общались с сыном Януковича?

Руслан Онищенко: Ну, да. Я жил в Донецке. И иногда свои машины ремонтировал у них на СТО по проспекту Щорса – оно называлось "Джип".

То есть вы общались со старшим сыном Януковича еще до того, как его отец стал президентом Украины?

Руслан Онищенко: Да. Потом уже он не видел никого и не здоровался ни с кем. Ему уже было потом не до простых смертных.