Омельченко: позорная коробка на Пушкинской, 7 — моя ошибка

Экс-мэр Киева дал интервью "Зеркалу недели".

Видео дня

— Александр Александрович, вы не были сторонним наблюдателем в истории развития городского ландшафта Киева. Вы были деятельным мэром, который много и долго строил. Вам самому теперь уютно здесь жить? Ничего не хочется переставить или выкинуть ко всем чертям, как из собственной квартиры, которую когда-то не совсем обдуманно позволил захламить дорогими, но ненужными вещами?

— Когда-то гостиницу «Хаят» тоже отнесли к разряду ненужных вещей. Сколько было споров, сколько шума — задавит Софию! И что? Теперь это объект ХХ-го столетия! Через 100 лет его будут фотографировать. Каждый новый объект в современном городе должен соответствовать уровню развития общества, и его надо сберечь как историческую правду. Как надо сберечь и старые объекты. Но на свободных местах надо строить только новое.

— Глава Союза архитекторов Ук­раины Игорь Шпара по­чему-то не разделяет вашего оптимизма. Да и многие архитекторы убеждены, что давно по­ра снять шляпу и проститься со старым Киевом, который разрушен.

— Так это они его сами и разрушили! И я вам это докажу. Но сначала давайте вместе пройдемся от «Хаята» дальше. Институтская — ни одного нового здания, кроме банка «Аркада», — красивое здание. Инсти­тутская, 3? Снесли после нас. Да, это бандитизм! Креща­тик, 5 — за пять лет не отстроить? Преступ­ление. Теперь Печерск. Самый критикуемый объект — Гру­шевского, 9-А. Это моя первая ошибка. Скажу правду. Здесь Генпланом и Градо­строительным советом был утвержден 9-этажный дом. Акку­ратный и аутентичный, который абсолютно вписывался в ландшафт. Я очень уважаю Валерия Черепа, но в 2003 году он был министром строительства и архитектуры и воспользовался неограниченным правом в плане согласований. Проект был переделан: в итоге появился абсолютно другой высотный дом с лишними пятью этажами. Я признаю, что надо было пойти на конфликт с Госстроем и защищаться.

— Тем более что по закону о столице вы могли это сделать.

— Могли. Может, я бы дальше так и сделал, когда увидел это убожество. Но инициативу взял на себя новый президент. Было даже открыто уголовное дело. Но потом Виктор Андреевич начал торговаться с инвестором и заказчиком. По­ручил Петру Порошенко вести с ними переговоры. Им якобы пообе­щали два верхних этажа под размещение СБУ, которая бы оттуда (вы только подумайте!) охраняла будущую новую резиденцию Ющенко в Мариинском. Он собирался жить там с семьей.

Вот главная причина того, почему дом на Грушевского не просто устоял, а еще и вырос, а не ки­евская власть. Резиденции не слу­чилось, но заказчик с президентом поделился. (В этой связи напомним, что первоначальным инвес­тором проекта была фирма «Ин­вес», руководил которой бывший военный Владимир Панчук. За фирмой стоял его друг детства — министр транспорта Георгий Кирпа. Сегодня, к сожалению, их обоих нет в живых. Был момент, когда среди инвесторов скандальной стройки мог появиться Вагиф Алиев. Однако после кон­ф­лик­та Алиева с Горбалем по поводу высотки на ул. Мазепы, 11-А «Ин­­вес» прекратила с ним всякие переговоры. Сейчас ведется строительство второй очереди объекта. — Авт. )

Идем дальше — площадь Сла­вы реконструировали полностью. «Мистецький Арсенал» Ющенко себе присвоил, хотя указ Кучмы на этот счет был еще в 2003 году. Братья Ющенко узрели в этом де­ле большой бизнес. Бизнес получился, а «Арсенал»…

Филар­монию полностью реконструировали, а Бессарабка разве вам не нравится? Музей Ленина (Укра­инский дом) брат Ющенко взял в аренду на 49 лет. Это просто немыслимо! ВДНХ сделали дочерним предприятием Украинского дома — земли выставки тоже приглянулись президенту. Об этом надо говорить сегодня!

— Хорошо, что вы теперь говорите. Но давайте вернемся к вашим личным ошибкам.

— «Олимпийский». Это вторая. Но это не моя и не архитекторов ошибка — это ошибка времени. Когда мы утверждали реконструкцию стадиона и строительство возле него, это был 2000 год. Евро никому и не снилось. Поэтому стандарты проектирования и строительства были отечественные. Сегодня строят по новым европейским стандартам.

— А с даром предвидения у стратегически мыс­лящего государственного чиновника как же? 2000-й — не 80-й.

— Ну, если у Суркисов его не ока­залось… К тому же они на тот мо­мент ни с Кучмой, ни со мной не контактировали. Ну, да ладно. Ошибка третья: Пушкинская, 7. Настоящий скандал. Меня, правда, в этом контексте никто не вспоминает — стройка началась после меня. Но разре­шение-то Киевсовет дал при мне. Я об этом еще не говорил. Но обязан сказать правду, чтобы окончательно поставить крест на этом позорном объекте.

— Боюсь, что г-н Алиев так не считает.

— Алиев выкупил его уже потом. Сначала был мой зам Иван Фо­менко и на тот момент председатель бюджетной комиссии Киев­совета Владимир Присяжнюк. Я глубоко уважаю Ивана Андреевича, который уже ушел от нас. И очень доверял ему в свое время. Он меня убедил, что проект нужный, и сессия приняла решение отвести этот угол под строительство… музея мэрии высотой в три этажа. Чтобы не выше здания Русской драмы. Од­нако всей правды мне на тот момент не сказал — Бог свидетель — на втором-третьем этажах были запланированы офисы. Ну а потом, уже при Черновецком, испохабили весь проект, перепродали Алиеву, музей выбросили и поставили эту дикую коробку. И это больший грех, чем дом на Гру­­шевского.

Ког­да Попов с Цело­вальником заявили, что здание снесут, я сразу им перезвонил и признал свою ошибку. Это было их сильное заявление.

— Но строительство почему-то не прекращается…

— Потому что борьба между Поповым и Алиевым равная. Я не знал и не знаю этого господина. Знаю владельцев «Эпицентра» Ге­рег, «Мэтро»… Горжусь тем, что поверил в их бизнес когда-то. А Вагиф Алиев был одним из инвес­торов реконструкции Бессарабки, на которую, заметьте, не было потрачено ни копейки из бюджета. Больше мы с ним не пересекались. Я симпатизирую Попову, но есть одно но: если сказал, что не будет этой стройки, значит, ее не должно быть! А то сегодня уже читаю в газетах — и Кучуку тяжело, и Целовальнику не по силам… Здесь надо оставить подвал и два этажа, чтобы здание вписалось в исторический контекст. Тут никакого закона не нужно, достаточно одного желания Попова.

— Но по закону все решает Гос­культурнаследие и Минкульт.

— У главы КГГА есть и другие полномочия — выставить охрану и милицию — человек восемь круглосуточно и никого не пускать на работу. С волками жить по-волчьи выть. Если председатель администрации заявил, что стройки не будет, то он должен забить гвоздь одним ударом. А если кто-то, не дай Бог, дойдет до президента и президент засомневается в его правоте, то Попов должен прийти и сказать: Ваша честь, спасибо за доверие, но я ухожу. Только так можно стать независимым.

(Однако по информации ZN.UA столичная власть уже нашла более оригинальный выход из затруднительной ситуации. Скан­дальная коробка таки будет снесена. Но после того, как ее… достроят. Фишка в том, что если снести ее сейчас, то инвестор не имеет права на компенсацию из бюджета. А он ведь потратился на эту незаконную стройку… Когда же объект будет достроен, то власть его громко и торжественно снесет. На радость рейтингу Попова. А потом тихо и быстро извинится перед пострадавшим инвестором, и в качестве компенсации выделит ему равноценный убыткам земельный учас­ток. Как говорится, и волки сыты и овцы целы. Откуда такая забота? Вообще персона г-на Алиева, который все последнее десятилетие дверь любого министра ногой открывает, украинской общественнос­тью глубоко не исследована. Потому уточним только, что этот удачливый бизнесмен — а сегодня все самые привлекательные инвестиционные объекты в Киеве ведет компания «К.А.Н. Де­ве­лопмент», контролируемая Алиевым, — один из самых крупных осколков империи Бакая. Среди его бывших партнеров такие известные фамилии, как Жеваго, Веселов, Кучеренко, Никонов… Пос­ледний, кстати, стал одним из парт­неров Алиева в вышеназванной компании. Если расшифровать аббревиатуру, получится: «Крапивин. Алиев. Ни­конов. Девелопмент».

Здесь стоит обратить внимание и на г-на Кра­пивина. Родственник Алива в ка­ком-то колене, а также друг детства небезызвестного Севы Моги­левича. Про распахнутые двери министров не забыли? Ото ж…Прав­да, в итоге с Крапивиным случился конфликт, и из бизнеса он вышел. Перед президентскими выборами Алиеву пришлось испытать много волнений. Так,к примеру, в пентхаузах известной высотки на ул. Мазепы,11-А (что нависает над Аскольдовой могилой и не слишком красиво перешла от Горбаля к Алие­ву — судятся до сих пор) «сидят» его партнеры Фирташ и Хорош­ковский. Юлия Владимировна, как известно, этих людей не сильно привечала. Но все обошлось. Алиев — час­тый гость на Банковой. Бизнес процветает. — Авт.).

— Реконструкцию Майдана к своим ошибкам не причисляете?

— А теперь стоит вернуться к началу нашего разговора. Почему в СМИ идет столкновение мнений архитекторов — кто-то хоронит Киев, кто-то наоборот. Да потому что каждый из них — не только Бабушкин или Кухаренко — имеют мастерские, записанные если не на себя, то на зятя или свата. Все без исключения! Бабушкин, Дубок, Кухаренко, Гордеев, Духовичный… Образовались олигархические кланы архитекторов. Это болезнь. Зайдите в КИМО и вы увидите, чьи дети там учатся. Зайдите на архитектурный факультет — тоже все поймете. Борьба кланов и архитектурных мастерских приводит к склокам и критике друг друга.

— Сан Саныч, я не принадлежу ни к одному их этих кланов, но мне не нравится этот стек­лянный монстр на Майдане. Я не могу понять своих противоречивых чувств по отношению к «Парусам»… Я вообще не уловила какой-то стройной и четкой архитектурно-исторической концепции, которой бы придерживался город и государство, развивая Киев. Вкусовщина. Кто оказался у руля, тот и решил как надо?

— Архитектурный проект «Май­дан незалежності» реализован на 50 процентов. Стела независимости не заполнена, внизу должен бить живой источник и располагаться звонница. За стелой вместо отеля планировалась красивейшая стена и паркинг на 4 тыс. мест. Более того, в проекте не было этого серого стекла — там была заложена цветная гамма мозаик. Да, допустили архитекторы просчет, раз заменили на простое стекло. Но это можно исправить — я готов из своих денег часть профинансировать. И не надо заявлять, что мы полностью изменим площадь. Не надо блефовать ради красивых слов, как это делает Целовальник. Вы до ума то, что есть, доведите…

«Паруса»? Бабушкин — талантливейший архитектор. Они вписались, находятся как бы в ложбине, не напирают и не давят. Другой вопрос, что вместе с «Парусами» было предусмотрено комплексное развитие Бессарабки — в том числе и подземное. Есть проект. Черно­вецкому было не до этого. Попов теперь должен пригласить инвесторов «Парусов» и уточнить, какую они внесли сумму в качестве паевого участия и все ли обязательства выполнены. Я уверен, что с них можно добрать миллиард и протянуть под землей целый город — от Бесарабки до Льва Толстого.

— И все-таки вас не смущало, что на своей должности Бабушкин реализовывался не только как чиновник, но и как бизнесмен?

— В какой-то степени — да. Но он проектировал прекрасные вещи. А в Париже башня? Мэра, позволившего это, хотели когда-то расстрелять, а теперь это главная достопримечательность страны.

— Но там после этого законом ог­раничили этажность в цент­ре.

— Наш закон об охране исторической части Киева болтается по кабинетам больше 20 лет.

— А вы где все это время были? За десять лет могли убедить Кучму принять такой закон.

— Мы приняли Генплан. И он многие вещи регулирует. Однако выполнен только наполовину. В 2014 году планировалось перенести весь административный центр на Левый берег. Вот была бы основа для того, чтобы начать сохранять! Все бросили… 27 поправок в Генплан при Черновецком! В закон! Теперь стратегии новые пишем… А вы доделайте то, что уже утверждено. Почитайте внимательно, какие перспективы для Киева там выписаны и продуманы. Заметьте, нашими специалистами и учеными. …

Знаете, я не буду рвать на себе волосы и хаять свои десять лет. Я считаю, что мы сделали много добра городу — сколько новых зданий, храмов мы восстановили и построили … Мы были сильной властью в столице. Мы были независимы. Ни у меня в замах, ни в Киевсовете олигархов еще не было. Все были в меру обеспеченные и целеустремленные. И мы могли сказать президенту не грубо, а в полголоса — нет. И он это воспринимал. Премьеры звонили и советовались. Министры — просили. Если мы в чем-то ошиблись, то только потому, что делали.