Абхазия и Южная Осетия – это часть Грузии

Интервью с действующим председателем Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), министром иностранных дел Литвы Аудронюсом Ажубалисом.

Прежде чем ответить на вопросы, Аудронюс Ажубалис коснулся политики нынешнего правительства страны в отношении национальных меньшинств. По его мнению, усилия властей по интеграции представителей национальных меньшинств в литовское общество разумны и эффективны, поскольку сегодняшний опыт Европы показывает, что ставка лишь на финансовую помощь национальным общинам не оправдала себя. В то же время, как сказал министр, очевидны и некоторые промахи. На его взгляд, власти поспешили с упразднением авторитетного и постоянно действующего канала общения с национальными меньшинствами – существовавшего некогда специального департамента.

- Такой канал, конечно же, нужен, - сказал Ажубалис. – Мы живём в одной стране, и нам нужно стараться понимать друг друга как можно лучше. Кстати, это интервью я также воспринимаю как возможность такого плодотворного общения.

- Уважаемый господин министр, наши читатели, обращаясь к Вам, разделяют Ваши нынешние должности, задавая вопрос или как действующему председателю ОБСЕ, или как министру иностранных дел Литвы. А вот Николай Фролов из Вильнюса высказывает опасение, не будет ли Ваша деятельность на посту главы ОБСЕ продолжением политики партии консерваторов, которую Вы представляете, по отношению к России – во всём и всегда видеть «руку Москвы». Следствием такого отношения, считает Николай Фролов, может быть предубеждённость в решении очень чувствительных вопросов, где нужно поступать чрезвычайно осторожно, например, в отношении Нагорного Карабаха, Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии. Насколько обоснованны эти опасения?

- Вы, конечно, вправе задавать такой вопрос. Но те политики в России, которые знают, что такое ОБСЕ, не опасались председательствования Литвы в ОБСЕ. У меня как председателя ОБСЕ, признаюсь, иной раз руки связаны гораздо больше, чем как у министра иностранных дел Литвы. Поскольку и я, и те же мои российские коллеги понимают, что деятельность этой организации основана на стремлении к консенсусу. И в этой ситуации я как председатель просто обязан работать так, чтобы найти общие решения. Пусть они при этом и не будут удовлетворять всех в полной мере, но общими они должны быть обязательно. И в этом отличие от моих обязанностей как министра иностранных дел Литвы. В последнем случае я должен отстаивать в первую очередь интересы Литвы. Интересы же других государств я могу брать в расчёт только в том случае, если они не ущемляют интересов нашего государства.

Так что, на мой взгляд, опасения, что я могу использовать пост председателя ОБСЕ в «личных целях», совершенно напрасны.

Только за последнее время у меня как действующего председателя ОБСЕ было порядка 120 встреч во время поездок по Кавказу и Средней Азии, и везде я затрагиваю те же вопросы: развитие демократии, защита прав человека, которые Литва поднимала всегда. Даже в тех случаях, когда это было не очень приятно собеседникам. В Москве, в частности, у меня было очень много встреч с самыми разными высокопоставленными представителями России – С.Лавровым, К.Косачёвым, M.Федотовым, В.Лукиным и др. И во время этих бесед мы затрагивали и острые вопросы. Не для того, чтобы «насолить», а потому, что в демократическом обществе, где защищаются права человека, просто жить лучше. А значит, такое общество – в интересах всех.

Нужно придерживаться определённых позиций. Например, Литва считает, что Абхазия и Южная Осетия – это часть грузинской территории. Так мы думаем и сейчас. Но когда ты действуешь как председатель ОБСЕ, то не всегда нужно выставлять своё мнение. Нужно концентрироваться на поисках решения между сторонами конфликта. Так мы и делаем.

- А как же интересы тех же абхазов и южных осетин? С ними контакты какие-то бывают?

- У меня есть специальный представитель по конфликтам – посол Гедрюс Чекуолис. Его в Вильнюсе трудно найти, поскольку он постоянно в дороге – в Молдавии, в Приднестровье, на административной границе с Абхазией и Южной Осетией. Эта деятельность - поиск взаимоприемлемых решений - далеко не всегда видна, но она ведётся постоянно, это один из инструментов по построению доверия в том или ином регионе. Очень часто – на бытовом уровне: газ, вода, какая-то дорога, козьи тропы и т.п.

Понятно, что на то, что Литва найдёт какое-то гениальное решение и за один день помирит всех, надеяться нереально. Но нужно непрестанно работать в этом направлении, чтобы хотя бы на миллиметр сдвинуть в лучшую сторону жизнь в конфликтных зонах. Во время моего визита в Азербайджан и Армению я продолжил усилия Минской группы и международного сообществa по воплощению мер доверия - таких, как необходимость отодвинуть снайперов от контактной линии, усилить работу над созданием механизма по расследованию инцидентов. Отмечу, что такие решения рождались очень долго, идея появилась ещё до того, как Литва стала председательствовать в ОБСЕ. Говорю об этом потому, что, возможно, плоды нашей сегодняшней деятельности могут появиться спустя годы. И не потому, что Литва такая умная, а потому, что ОБСЕ целенаправленно проводит вот такую политику – учиться находить решения вместе.

- Очень многих волнуют вопросы двойного гражданства. Так, Ольга Науменко из Клайпеды, гражданка Литвы, хочет выяснить, почему власти Литвы всячески стараются поддерживать связи выходцев из Литвы литовской национальности, но при этом даже не рассматривают возможность предоставления второго гражданства выходцам, например, из России и Украины, проживающим сейчас в Литве? Может, ли русский или человек другой национальности, чьи предки веками жили в Литве, в принципе претендовать на второе, после литовского, гражданство, уехав жить в другую страну? Для него связь с родиной – Литвой – очень важна. Чего боятся власти Литвы?

- Вопрос второго гражданства в Литве, на мой взгляд, уже теряет свою актуальность. Прежде всего потому, что нет никакого различия между гражданами Литвы литовской национальности и выходцами из России, Беларуси, США или любого другого государства. Конституционный суд по этому поводу высказался очень ясно: двойное гражданство возможно только в исключительных случаях. Национальность тут никакой роли не играет.

Когда я был в этом году в Соединённых Штатах, то больше всего упрёков услышал от выходцев из Литвы – эмигрантов последней волны. Они спрашивали, почему литовские власти не предоставляют им возможность, имея американское гражданство, получать ещё и литовское. Я им ответил, что таково решение Конституционного суда Литвы, подчеркнувшего, что второе гражданство возможно только в исключительных случаях.

Были разные мнения, что понимать под словами «исключительный случай». Лидер нашей партии, например, считал, что исключительный случай – это не обязательно редкий случай. Но судьи решили, что это всё-таки редкий случай.

При этом не значит, что закон не учитывает жизненные обстоятельства. Если, например, литовец, или точнее гражданин Литвы женится на россиянке, и они живут в России, то их ребёнок при рождении получает гражданство Литвы. И уже, став взрослым, он может решить – которое гражданство выбирать.

- Насколько обоснованны ожидания всех тех, кто хотел бы снижения стоимости виз как для поездок в Россию и Беларусь, так и в обратном направлении? Спрашивая об этом, Лидия Пономарёва из Висагинаса, просит уточнить Вас и сроки: когда конкретно можно ожидать здесь каких-то результатов?

- Здесь есть два варианта. Беларусь, как вы знаете, не заключила соглашения с Евросоюзом по упрощению визового режима, в отличие от России, с которой таковое действует с 2007 года. Поэтому россияне платят 35 евро за визу, а граждане Беларуси – 60 евро.

В этой ситуации литовские власти готовы сделать следующее. Я сам подал в правительство Литвы законопроект о национальных визах категории «D». Правительство его уже одобрило и направляет в Сейм.

Суть нашего предложения: до этого в литовских законах говорилось, что подобные решения могут приниматься на основе паритета, с учётом договорённости с другой стороной. Теперь же правительство, в случае принятия Сеймом такого законопроекта, а насколько я знаю, наши парламентарии очень благосклонно к нему относятся, сможет сделать стоимость виз чисто символической. Например, 5 евро. Или даже решит выдавать национальные визы бесплатно. И такой закон может быть принят даже ещё до конца нынешней весенней сессии Сейма.

Возвращаясь к Шенгенским визам - в Брюсселе совсем недавно был утверждён мандат на проведение переговоров с Беларусью об упрощении визового режима и, соответственно, снижении цены до 35 евро. Мы последовательно поддерживали необходимость такого соглашения и призываем ускорить процессы.

- Больше всего же вопросов пришло по приграничному соглашению с Республикой Беларусь, которое вскоре должно вступить в силу. Какова позиция Вильнюса, спрашивает Вальдемарас Орешникас из Нямянчине, в определении группы лиц, которые смогут воспользоваться правилами упрощённого перехода границы: все, у кого есть близкие (какое родство?) родственники в 50-километровой зоне; кто живёт или работает постоянно в этой зоне или же достаточно регистрации (декларирования места жительства)?

- Вначале отмечу, что литовско-белорусское Соглашение об упрощённом приграничном режиме заключено всё-таки, в первую очередь, в целях облегчения общения наших жителей, а не развития бизнеса. Чтобы люди могли навещать своих родственников, посещать кладбища, церкви и костёлы, исторические и культурные памятники.

На практике это должно выглядеть так: если вы, проживая в Литве, задекларировали местом своего проживания пункт в 50-километровой приграничной зоне и прожили там не менее одного года, то можете обратиться в Посольство Республики Беларусь для получения разрешения на упрощённое посещение соседней страны. Причём не всей её территории, а только той зоны, что находится в 50 километрах от литовско-белорусской границы. Если белорусские власти удовлетворят вашу просьбу, то вы получите специальную карточку-разрешение сроком действия от одного года до 5 лет. Стоить оно будет 20 евро. К тому же вы получите инструкцию относительно того, где разрешается находиться и что произойдёт в том случае, если это правило будет нарушено.

- Вильнюс, как известно, выступил инициатором евросоюзного запрета на закупки электроэнергии с небезопасных АЭС. Ряд читателей в связи с этим задаёт вопрос: как Евросоюз, и Литва в частности, будут определять, опасна или безопасна та или иная АЭС, например, белорусская? Путём голосования или всё-таки своё слово должны сказать специалисты, скажем, МАГАТЭ?

- Ни Министерство иностранных дел, ни Министерство энергетики Литвы не получали никаких документов, свидетельствовавших, что та же белорусская АЭС будет строиться с соблюдением всех требований. Мы не только просили, мы требовали от Минска предоставить такие документы. И требования эти – не вымыслы или прихоть, а обоснованное международными соглашениями право. Даже до дипломатических нот дело дошло. И в это же время с той стороны границы мы слышим, что Литва не только получала все необходимые документы, но и не против строительства АЭС в Островце.

Я поднимал этот вопрос и в МАГАТЭ, в частности, в беседе с генеральным директором. Так, одно из главных требований МАГАТЭ – подбор площадки. А международная практика говорит, что подбор площадки ведётся как минимум из трёх вариантов. А с Островцом всё выглядит так, как будто взяли и просто ткнули пальцем в карту: «У нас это самое лучшее место».

Слушаний и консультаций, которые отвечали бы международным нормам, по этому вопросу Минск не проводил, наши специалисты посылали свои замечания и вопросы, на них никто не ответил. Жаль, но нет диалога, лишь монолог в одну сторону.

Никаких документов, где бы сообщалось, что с Островецкой АЭС всё в порядке, мы не получали и из МАГАТЭ; мало того, там нас проинформировали, что от Беларуси даже запроса не было.

Литва в данном случае руководствуется не только вполне естественным желанием избежать ядерной опасности у себя под боком, но и чёткими критериями, прописанными не только МАГАТЭ, но и другими международными организациями, такими, например, как ООН.

Подчеркну, что Беларусь, как и любая другая страна, имеет право развивать свою энергетику. Мы не оспариваем это право. Мы лишь хотим, чтобы было учтено: 50 км от окраин столицы и самого большого города Литвы – это слишком близко и для нас абсолютно неприемлемо. Если, не дай бог, что случится, то вся страна окажется в административном параличе, а одна лишь эвакуация более полумиллиона жителей Вильнюса превратится в огромнейшую проблему.

- Но почему при таком отношении Вильнюса к АЭС, строительство которых планируется в Беларуси и Калининградской области, совершенно не затрагивается вопрос строительства АЭС в Польше?

- В Польше сейчас ведётся только изучение возможностей строительства своей АЭС: места, мощности и т.п. Насколько я понимаю, у польского правительства есть политическая воля – развивать свою атомную энергетику. Когда в качестве одного из вариантов поляки назвали определённое место, то своё несогласие с ним высказали их соседи. И поляки ведут дальнейшее обсуждение, в том числе и с учётом этого мнения. Поэтому у Литвы нет оснований ни для критики, ни для каких-то положительных оценок. Поскольку нечего ещё оценивать.

Адольфас РУДЗЯНСКИС, Александр ШАХОВ, специально для «Обзора»