Сергей Грищенко: «Конкурс был обречен на провал»

—«Наша Украина», БЮТ и Соцпартия совместно выступали за то, чтобы вернуть «Криворожсталь» из-под контроля бывших собственников. Но дальше их позиции кар­динально разошлись: «НУ» и Блок Юлии Тимошенко настаивали на приватизации комбината, а социалисты — на сохранении его в госсобственности. Кто все-таки прав, и почему нужно было приватизировать «Кри­ворожсталь»?

— Ядаже не буду говорить о сложнос­тях в бюджете этого года, о проблемах с его доходной частью. Это общеизвестно. Но есть еще несколько моментов, о кото­рых нужно сказать.

Первый: приватизировать «Криворожс­таль» и провести гласный, открытый аук­цион надо было хотя бы для того, чтобы бывшие владельцы комбината не имели иллюзий, что ситуация может измениться в их пользу. Ведь одно дело — судиться с государством и совсем другое, когда есть новый частный владелец, тоже имеющий «священное право собственности». То есть Украина в лице нового покупателя комбината обрела могучего союзника.

Второй: почему нельзя было оставлять предприятие в государственной собственности? Известно, что мы сегодня стоим на пороге вступления в ВТО, вплотную подошли к получению статуса страны с рыночной экономикой в Европейском Союзе, успешно идут переговоры о пре­доставлении такого статуса в США. Это - важнейший результат, однако, как и лю­бое дело, он имеет не только свои плюсы, но и минусы.

Для нас действительно откроются но­вые рынки. Но можно не сомневаться, что вслед за этим последуют новые анти­демпинговые процессы, другие санкции. А как известно, 85% продукции «Криворожстали» поставляется на внешний ры­нок. Оставаясь в госсобственности, у ком­бината очень мало шансов иметь сколь-нибудь приемлемые условия (по сравне­нию с другими предприятиями), чтобы выиграть в этой торговой войне.

— У Евросоюза предубеждения к госпре­дприятиям?

— Чиновники в Евросоюзе, в министе­рстве торговли США, рассматривающие антидемпинговые санкции, заранее гово­рят, что если предприятие государствен­ное, значит, оно имеет государственные кредиты; какие-то дотации; налоговые ль­готы или иные преференции.

То есть, с их точки зрения, если госу­дарственное, то заведомо нерыночное, и уже в силу этого к такому предприятию должны быть применены более жесткие меры.

Приведу пример. В январе 2001 года, в последние дни работы уходящей админи­страции Клинтона, мы вели переговоры по так называемому Всеобъемлющему торговому соглашению по стали. Очень быстро смогли договориться с американ­цами по приватизированным «Запорожстали», «Азовстали», другим комбинатам. Полученные квоты сохраняли за нами от двух третей дотрех четвертей прежнего рынка этих предприятий.

Что же касается государственной «Криворожстали», то максимум, что мы могли выторговать, — 20% прежних объемов, и только по одной причине — это госпре­дприятие.

Наконец, когда решался вопрос о пре­доставлении Украине статуса страны с рыночной экономикой, то во внимание принимался тот фактор, что у нас в ме­таллургии очень высокая степень прива­тизации. На момент переговоров по это­му статусу «Криворожсталь» уже счита­лась приватизированной (пусть и непра­вильно, как мы сегодня знаем из судеб­ных решений) и значит, степень прива­тизации вметаллургии достаточно высо­ка. Если сегодня «Криворожсталь» остав­лять государственной, то мы автомати­чески, на 20% во всех показателях отка­тимся назад.

Итретий момент, тоже существенный: уж очень много желающих «порулить» сбытом продукции «Криворожстали», причем в интересах конкретных полити­ческих сил. При частном хозяине это бу­дет невозможно.

— Почему, по вашему мнению, глава Фонда госимущества Валентина Семенюк и ее соратники по СПУ пытались сорвать приватизацию комбината?

— Приведу слова однопартийца Семе­нюк Иосифа Винского: «Она (Семенюк) как член Соцпартии — политически отве­тственная личность и не может прини­мать участия в позорной распродаже клю­чевых стратегических объектов государ­ственной собственности Украины».

То есть, с одной стороны, есть некая идеологическая направленность. А с дру­гой — за этим могут стоять конкретные интересы фирм, которые тем или иным способом связаны с Соцпартией. Парла­ментом принято специальное постановле­ние по этой теме, осуществляется провер­ка — кто конкретно стоит за фирмами, через которые реализуется продукция « Криворожстали».

— Речь идет о компании «Трансальпина», в причастности к которой подозрева­ется народный депутат от Соцпартии Нико­лай Рудьковский?

— Как ни странно, о компании «Трансальпина» и ее возможной связи с Николаем Рудьковским я узнал из письма Валентины Семенюк. В июле она обрати­лась ко мне с просьбой сообщить, были ли в министерстве на рассмотрении конт­ракты фирмы, поскольку ее, Семенюк, на заседании правительства обвинили в лоб­бировании интересов этой фирмы. Экс­портные контракты в «Криворожстали» были и с «Трансальпиной». На нее тогда никто не обратил особого внимания, пос­кольку ни по объемам, ни по ценовым показателям, ни по условиям сбыта они ничего особенного не представляли.

Могу сказать, что убытков комбинату фирма не принесла, но прибыль от рабо­ты с ним, вне всяких сомнений, получи­ла сполна. Трудно оценить ее размеры, они могут колебаться в зависимости от рынков, на которых фирма работала, от прочих условий сбыта — от 25 до 40 дол­ларов на тонне продукции. Через нее прошло порядка 120 тысяч тонн. Легко подсчитать, какой «гешефт» она получила.

— Перед аукционом глава ФГИ в своих выступлениях нелучшим образом упоминала Министерство промполитики. Вы согласны с ее доводами?

— Выгораживая однопартийцев, Семе­нюк не постеснялась сделать ряд лживых заявлений. Пытаясь доказать, что Фонд не контролирует реализацию продукции «Криворожсталью», в Верховной Раде она утверждала, что кандидатура руководителя этого предприятия согласовывается обладминистрацией и назначается министром промполитики. На самом деле контракт с председателем правления подписан лично Валентиной Петровной.

И Рудьковский, и Семенюк также утве­рждают, что межведомственную рабочую группу по «Криворожстали» возглавлял я, а на самом деле — заместитель председа­теля Фонда. Первый заместитель Семе­нюк возглавляет наблюдательный совет «Криворожстали», а это — высший орган предприятия, то есть все властные полно­мочия именно у Фонда как органа управ­ления.

— Реализация многомиллионной экспо­ртной программы «Криворожстали» тоже перешла под «юрисдикцию» Семенюк?

— Безусловно, как и прочие стороны деятельности комбината. Если ФГИ не имеет никакого отношения к формирова­нию экспортной программы «Криворожс­тали», то почему ему были адресованы два поручения Кабинета министров с требо­ванием ввести разработанную нашим ми­нистерством прозрачную систему экспор­та продукции на конкурсной основе? И ведь ничего для этого не было сделано. Мы проинформировали Фонд, что предприятие ограничилось только конкурсной продажей заготовки и не собирается ос­тальную продукцию продавать по проз­рачной схеме. Но Фонд, видимо, это уст­раивало.

— В чем суть разработанной вами и от­вергнутой ФГИ программы?

— По разработанной нами совместно с комбинатом схеме победителем кон­курса на экспорт продукции «Криво­рожстали» признавалась та структура, ко­торая давала наибольшую цену. И это было успешно отработано в конце авгус­та по продаже заготовки на сентябрь, а затем и на октябрь. Но за разрешением не внедрять эту схему по всему объему продукции предприятие обратилось не к нам, а к Фонду госимущества (было это в сентябре прошлого года), о чем на сай­те Фонда размещено объявление. То есть, с одной стороны, ФГИ пишет, что не имеет никакого отношения к органи­зации сбыта продукции «Криворожста­ли», а с другой — сообщает, что комби­нат к нему обратился.

А Рудьковский в эфире канала «1 + 1» говорит, что Минпромполитики «отмени­ло» конкурс. Я готов показать соответ­ствующие документы, из которых видно, что именно министерство настаивало на введении механизма конкурсной продажи продукции, но Фондом поддержано не было.

— Но как же быть с поручениями Каби­нета министров? Фонд госимущества ведь обязан был на них прореагировать, доло­жить о выполнении...

— Фонд просто дезинформировал правительство. Насколько мне известно, в письме Кабмину ФГИ сообщил, что 2 сентября на заседании наблюдательного совета комбината, проходившем в Фон­де, порядок продаж продукции комбина­та на конкурсной основе был утвержден, информация о нем и об его условиях размещена на официальном сайте ком­бината. На самом же деле на конкурсной основе продавали только заготовку.

— Как вы прокомментируете появивший­ся список металлотрейдеров, занимавшихся сбытом продукции «Криворожстали»? За этими фирмами, как говорят, стоят не толь­ко Ахметов, Пинчук, Рудьковский, но и секретарь Совбеза Кинах. Там есть и назва­ния структур, и фамилии.

— Что касается структур Ахметова и Пинчука, то они «зашли» на комбинат еще в марте 2003 года, когда он был государственньм. До того, как они появились на «Криворожстали», у комбината были своя сбытовая сеть, более 2000 различных контрактов, то есть сбыт был диверсифи­цирован. Когда эти структуры «зашли», сбыт был практически монополизирован. В результате во время майских кризисных явлений эти структуры своим уходом с рынка поставили комбинат в трудное по­ложение. Предложений от них не было, заказы они сократили наполовину, а но­вые структуры с развитой сбытовой сетью на тот момент у комбината отсутствовали.

Если говорить о другой упомянутой в списке структуре — компании «International Export Investment», то действительно, поней было поручение Анатолия Кинаха, в то время первого вице-премьера, «рассмотреть и оказать возможное содействие». Но стоит ли конкретно он или кто-то другой за этой структурой, еще необходимо проверить. О компании «Трансальпина» я уже говорил. И отрадно, что ни в одной версии списков не называется фирма, за которой стояла бы моя фамилия.

— Как вы считаете, попытка главы ФГИ сорвать аукцион по «Криворожстали» — единичный случай и совпадение различных интересов или пагубная система, способная отразиться на всей приватизации?

— Скорее — система. Я вообще не ви­дел ни одной подписи или визы Семенюк на приватизационных документах по «Криворожстали». Она не участвовала, например, в заседании Кабмина, когда ут­верждались условия проведения конкурса, и злые языки говорили, что это не слу­чайно. Примерно недели за три до про­ведения конкурса появилась информация, будто Фонд откровенно пытается его сор­вать. Мы вынуждены были инициировать проведение трех встреч с потенциальны­ми покупателями комбината — тогда их было более десяти. И многое на встречах мне было просто дико слышать. Так, за три недели до конкурса еще не был снят арест с акций «Криворожстали». Как про­давать то, что арестовано? Было много за­мечаний по проекту договора купли-про­дажи. Причем к техническому блоку кон­курса, разработанному Министерством промполитики, замечаний не было. В об­щем, наша работа с этими фирмами вы­лилась в то, что мы на трех страницах сформулировали замечания, направили их премьер-министру, просили дать срочное поручение Фонду госимущества, нам, Минэкономики, Минфину, Националь­ному банку, Минюсту о немедленной до­работке условий договора купли-продажи комбината. Это было сделано. Замечу, что все это Фонд просто обязан был решить ранее, ведь проект договора обычно вхо­дит в пакет тендерной документации.

Я убежден, что без прямого жесткого вмешательства Президента, правительства, которое в данном случае проводило линию, сформированную правительством Юлии Тимошенко, конкурс был обречен на про­вал. Так эффективно и открыто перед всем миром провести его мы не смогли бы.

Увы, но это не единичный случай. Ес­ли бы не открытый саботаж главы ФГИ, государство могло бы вторично не менее эффективно приватизировать Никопольс­кий завод ферросплавов, чем «Криво­рожсталь», а бюджет получил бы не менее 5 миллиардов гривен.

На очереди приватизация Криворожс­кого горно-обогатительного комбината окисленных руд. Но без слаженной рабо­ты всех заинтересованных госорганов, в том числе и Фонда госимущества, эффек­тивная приватизация этого предприятия может не состояться.

Александр РОЖКО, «Свобода»