Евгений Паперный: "Олю Сумскую я ревновал ко всем"

В кино народный артист Украины Евгений Паперный снимается ровно четверть века (первая работа - фильм "Поезд чрезвычайного назначения"). Потом были "От Буга до Вислы", "Кармелюк", "По следам оборотня" - картины разных весовых категорий, но особой славы ему не принесшие. Зато мультики, которые Евгений Васильевич озвучивал, - все как на подбор эпохальные: "Алиса в стране чудес", "Алиса в Зазеркалье", ну и, наконец, самые-пресамые - "Доктор Айболит", "Приключения капитана Врунгеля" и "Остров сокровищ" Давида Черкасского. Вот и получается: говорим "Паперный" - подразумеваем "мы бандито, гангстерито"... "В "Приключениях" голосом Паперного вещает старший помощник Лом, а в "Острове" - жизнелюб доктор Ливси.

Видео дня

Недавно у актера появилась очередная визитная карточка - Раймондо из антрепризы Бенюка и Хостикоева "Моя профессия - синьор из высшего общества". В афише спектакля так и написано: "Евгений Паперный, первый муж Ольги Сумской" (это же какое чувство юмора нужно иметь, чтобы играть вместе с экс-благоверной и разлучником-Борисюком, к которому она когда-то ушла?!).

Кстати, о чувстве юмора: Паперный не только обожает анекдоты, но и умеет их рассказывать, что, между прочим, большая редкость. Байки и побасенки имеются у него на все случаи жизни - вот только одна из многотемной юмористической "папернианы". Встречаются два друга - бизнесмен и актер. Бизнесмен жалуется: "Проклятая жизнь! Дачу купил на Канарах, но жене там жарко. Детей послал учиться в Англию - по морю они скучают. Тестю "пежо" приобрел, а он хочет "мерс". Актер робко вклинивается в поток жалоб: "А я вот не ел 10 дней". - "Нельзя так, Женя, - укоризненно качает головой бизнесмен, - надо себя заставлять!".

Самому Паперному ни работать, ни есть заставлять себя не приходится - бесхлебье и безработье ему неведомо. Отдавший Киевскому театру русской драмы имени Леси Украинки несколько десятилетий, наш герой всегда нарасхват: антрепризы, съемки, фестивали, телепередачи, тусовки. Мало того, в Национальном университете культуры и искусств Украины он, профессор, преподает актерское мастерство.

На вопрос о том, в театре ли он сейчас или "вообще нигде", Евгений Васильевич отвечает: "Я свободный художник, а театр - это тюрьма. Знаете, как называют Русскую драму? "Тауэр"... Трудно представить, что Паперный - этот портативный Ниагарский водопад энергии - домосед. Собственная квартира - единственное место, где рядом с третьей женой Таней, сыном Денисом и собакой он может оставаться самим собой, быть органичным, как, по определению самого Евгения Васильевича, "голый под душем".

В миру темпераментного, озорного, заводного и искрометного Паперного обожают дети, пенсионеры и животные. Недаром Евгений Васильевич считается любимым артистом Рамзеса - пуделя композитора Владимира Быстрякова, хохмача и товарища по телеклубу "Золотой гусь". Ну и, понятное дело, собственной четвероногой слабости Джесcики.

Паперному приписывают великое множество романов, что немудрено - он красив, талантлив, остроумен, блестящ, от него пахнет востребованностью. Один из самых туманных слухов - нежные отношения с Адой Роговцевой, с которой он играл в целом ряде спектаклей. Доподлинно, однако, известно только о его лирических историях с известными актрисами Лидией Яремчук и Ольгой Сумской - обе все-таки побывали законными половинами Паперного...

"В 18 ЛЕТ Я ПОТЕРЯЛ СИЛЫ, СВАЛИЛСЯ, НАСТУПИЛО ПОЛНОЕ ИСТОЩЕНИЕ"

— Многие дети известных в актерском мире людей идут в театральные институты, и им, в общем-то, сам Бог велел: с малых лет они вращаются в богемной среде, чуть ли не первые шаги делают за кулисами. Родители наверняка помогают им поступить...

— ...хлопочут...

— ...да и фамилия в таких случаях сама по себе говорит о многом. Вы, насколько я знаю, родились на Урале, в Свердловской области, и ни блата, ни громкой фамилии к тому времени, когда поступили в Высшее театральное училище имени Щукина при Театре Вахтангова, у вас, думаю, не было. Как паренька из глухой провинции занесло в столицу, да и еще не просто в Москву, а в легендарную "Щуку"?

— Ну, я не Ломоносов — пешком не добирался. Впрочем, и по шпалам не трясся — в то время уже самолеты летали. Вот я и сел в пассажирский лайнер Ил-18...

Мечта стать артистом зародилась у меня давненько: лет с 12-ти я полюбил кино, и в маленьком городке кинотеатр был для меня отдушиной, праздником, окном в мир. Из школы, помню, сбегал и туда пробирался. Тогда как раз ввели модное новшество — кинотеатр без контролеров. Стоило только купить билет, самому оторвать полоску контроля, бросить ее в специальную коробочку, и все — можно было идти на сеанс. Контролеры отсутствовали (мы же тогда в коммунизм шли), тем не менее я умудрялся быть несознательным и бесстыжим.

— Не хотели идти в коммунизм?

— В кармане у меня было всего 10 копеек, я брал билет, но на него смотрел три сеанса — едва появлялась надпись: "Конец фильма", прятался за экраном. Когда заполнялся зал и гас свет, я в темноте пробирался на свободное место...

— Ну как можно было строить коммунизм с такими бессовестными людьми?!

— Да, подкачал народишко, что тут поделаешь... Словом, первый толчок к профессии — стремление через это "окно" выскочить в другой мир. Когда на экране я видел моих любимых актеров, хотелось оказаться на их месте.

— Вы знали заранее, что будете поступать в "Щуку"?— Нет, это случайность. Обожая кино, я собирал о нем журналы и книги, так что, естественно, полетел в Москву поступать во ВГИК — Всесоюзный Государственный институт кинематографии.

Разумеется, никто меня там не ждал, а поэтому провалился я сразу и с треском. Студентов набирал легендарный Сергей Герасимов, оценивала Тамара Макарова, и конечно же, я был не готов абсолютно. Тамара Федоровна послушала меня и сказала: "Ты мальчик хороший, но надо еще подтянуться — работай над материалом, больше читай". Словно побитая собака я вернулся домой и тут же пошел работать на ТЭЦ.

— Зато живую Макарову увидели...

— Да (смеется), познакомился со звездой. Она меня успокоила: "Приезжай на следующий год — мы тебя обязательно возьмем".

Почти 12 месяцев я, электрик, тоскливо смотрел на проходящие поезда и с нетерпением ждал лета, чтобы снова махнуть в Москву. Едва наступил июнь, уже более-менее подготовленный (все это время я занимался в драмкружке, который стал Народным театром) поехал поступать в Щукинское училище. Я просто решил, что это лучшая школа: вот закончу, дескать, театральный институт и буду работать в театре. Кино от меня никуда не уйдет, а если остановлюсь только на кинематографе, театр потеряю. В общем, таким образом я сел одним местом на два стула. Конечно, конкурс был по тем временам сумасшедший — 300 человек на место.

— Кошмар!

— Эту я цифру помню точно — поступали четыре с половиной тысячи человек, а взяли только 15.

— Никакого мандража, страха у вас не было?

— Ну да — а седина откуда взялась? Я учился на курс младше Кости Райкина и Юры Богатырева. Юра, ныне уже ушедший из жизни (царствие ему небесное!), первые седые волосы вырывал и складывал в коробочку. Он говорил: "Эту прядь я потом сдам в Бахрушинский музей (Центральный театральный музей имени Алексея Бахрушина в Москве. — Д. Г.) и заработаю на ней хорошие дивиденды".

Естественно, все было на нервах — это же безумное напряжение, колоссальный стресс! По окончании экзаменов вывесили списки зачисленных. Приезжаю в "Щуку" и вижу: на улице у входа висит уже перечень фамилий новоиспеченных студентов первого курса. Своей не нахожу, все — катастрофа! Поднимаюсь в учебную часть, прошу: "Отдайте мои документы", а меня спрашивают: "Зачем они вам — вы же студент!". И показывают мне в списке строку "Паперный". Оказалось, когда машинистка печатала этот экземпляр списка (не для деканата, а для абитуриентов), мою фамилию она пропустила.

— Очередные седые волосы...

— Снова удар! Из холодного — в горячее, из горячего — в холодное, ну как тут не поседеть?

Издерганный, я отправился домой — уже не самолетом, потому что лететь было не на что. Вступительные экзамены — очень долгая процедура, за целый месяц в Москве я поиздержался. Ехал в результате в общем вагоне на третьей полке, в узелке — банка сгущенки и буханка ржаного хлеба. Добирался 48 часов — двое суток, но явился домой победителем!

Вы говорите "мандраж"... Стресс был настолько серьезным, что я просто свалился — в свои 18 лет потерял силы, наступило полное истощение. До начала занятий весь август в лежку лежал в кровати.

— Представляю себе: оттепельная Москва, позади страх, репрессии, лагеря, в столицу возвращаются тысячи безвинно пострадавших людей. Эйфория...

— Конечно!

— Плюс молодость, яркие люди вокруг. Талантливые ребята учились с вами на курсе?

— Да, но, по-моему, помощнее были студенты на год-два старше — Костя Райкин, Наташа Гундарева, Юра Богатырев, Люда Зайцева. Они потом очень хорошо проявились...

Наш курс, может быть, поскромнее, хотя Ольга Науменко, например, известная актриса театра и кино, Ольга Барнет — народная артистка России, работает во МХАТе, а Женя Герасимов сейчас вообще председатель Союза кинематографистов. Я за Евгения очень рад: сначала он стал депутатом Мосгордумы, теперь занял место Никиты Михалкова. А вот еще один наш сокурсник Леша Зотов ушел совершенно в другую сторону — он священник...

"ЛЕНА КОРЕНЕВА ПЕРСОНАЛЬНО МЕНЯ "ОБСЛУЖИВАЛА"

— Студенческие годы запомнились вам беззаботностью?

— Скорее, бесшабашностью. В общаге на улице Трифоновской, 45б обитали не только мы, щукинцы, но и народ из ГИТИСа, и художники... В основном ребята были из бедных семей, но из этих стен вышли довольно известные артисты. Вот, скажем, Ира Алферова. Она жила в нашем общежитии, училась на параллельном курсе, только в ГИТИСе.

— Романы вспыхивали?

— Естественно, причем очень бурные — мы в этом преуспевали. Бессонные ночи, богемный образ жизни... Тем не менее перед самым экзаменом все 15 человек дружно запирались до утра в чьей-нибудь комнате и серьезно работали. Тут уже было не до романов — кто какой вопрос знал, кратко остальным рассказывал. После изнурительной зубрежки билетов каждый старался первым попасть к педагогу на экзекуцию...

— Одна очень популярная актриса искренне — в порыве откровенности — рассказывала мне о романах, которые сотрясали все ваше общежитие, о порезанных венах, прыжках из окон...

— ...тс-с-с! (Прикладывает палец к губам)...

— ...об истериках, криках, скандалах, о том, что в таких группах, как ваша, все, как говорится, проходили через всех, о поломанных судьбах и ужасных, испорченных вконец отношениях. Вам тоже пришлось это испытать?

— Ну нет, у нас на курсе все было красиво, хотя иногда инциденты случались, даже до потасовок доходило — разумеется, во хмелю. А вот студенты-художники выбросили как-то с пятого этажа электрополотер. Ректор вызвал их на беседу: "Зачем вы сделали эту глупость?". — "А он, — объяснили, — жужжит по утрам очень громко!". Оказывается, когда уборщица натирала в коридоре полы, резкий звук злополучного агрегата мешал будущим Серовым и Шишкиным спать после всенощных бдений. Вот они с ним и разобрались.

Наша комната вообще была очень веселая — на первом этаже и угловая, своего рода контрольно-пропускной пункт. В общежитии был режим — в 23 часа входная дверь закрывалась, комендант запрещал вахтеру впускать опоздавших и тем более их гостей, а через нас можно было попасть в помещение круглосуточно, но только с "хабарем".

— В то время "хабари" еще давали...

— В то время (улыбается) — да... Когда тепло, особенно летом, окно было всегда открыто, и первое, что появлялось на подоконнике, — бутылка вина или водочки, иногда закусь какая-нибудь деликатесная. Только тогда мы говорили: "Заходите", и именно через нашу комнату люди просачивались в общагу.

Естественно, мы с моим другом и однокурсником Жоркой Кишко (ныне покойным, царствие ему небесное!) были козырными. Кстати, это Жорка в Киев меня перетащил — он был киевлянином...

— Прекрасная актриса Елена Коренева рассказывала о том, что когда она вместе с вами училась, возник якобы какой-то спор, в результате которого вы пошли по осевой линии чуть ли не через всю Москву. Что это была за история?

— Ой, Лена Коренева вообще была личным моим костюмером.

— ???

— Да, и сейчас я горжусь, что именно Ленка одевала меня на дипломный спектакль. Дело в том, что первый курс нас "обслуживал" — мальчики устанавливали декорации, девочки занимались костюмами, гримом, реквизитом.

— Вы были выпускником, а она — первокурсницей?

— Ага. Именно она персонально меня "обслуживала" — конечно, не в раздевалке, а просто приносила мои костюмы. С Леной у нас сложились очень добрые, теплые отношения.

Что же касается спора, то его не было — просто я все время мечтал пройти по осевой Садового кольца. Не знаю зачем...

— Навязчивая идея, да?

— Бредовая... Подтверждение, что ненормальные люди в театральное училище поступали.

К слову, сейчас мой коллега Валера Бессараб, улыбаясь, говорит: "Все-таки неправильно мы свой жизненный выбор сделали. Зачем в театральные вузы лезли, где такие конкурсы бешеные? Надо было сразу в институт нефти и газа поступать, и сейчас мы бы чувствовали себя замечательно".

— Кто же знал, что так сместятся понятия?

— Вот-вот, разве можно было тогда это предположить? Вернемся, однако, к нашим баранам. По осевой в Москве пройти невозможно — там в шесть или восемь рядов транспорт только в одну сторону по Садовому кольцу идет...

— "Любовь — кольцо"...

— Ага, была такая песня. После выпускного вечера один мой карман грел диплом, а другой — плоская бутылка виски, которую мне подарили девчонки (я тогда обожал виски, да и сейчас иногда употребляю). На рассвете наш худрук и куратор курса Анатолий Иванович Борисов (был такой артист Театра Вахтангова) пошел с нами гулять по городу. Утром улицы пустые, только-только забрезжило солнышко... Мы, помню, шли с Калининского проспекта — от "Щуки" — по Садовому кольцу, как раз напротив американского посольства...

— ...так вы и место выбрали соответствующее...

— ...и я как рванул на середину проспекта. Никто даже не понял, что это со мной: то ли перепил, то ли на почве выпуска что-то произошло с головой. Добежал я, одним словом, до осевой, сел на нее, счастливый, вынул пузырь и стал пить из горла...

— Настоящий артист! Браво!

— А вы представьте: теплый, не остывший за короткую июньскую ночь, асфальт, раннее солнышко пригревает, рядом опять же американское посольство, я вальяжно устроился на осевой, а ребята стоят на тротуаре — мне аплодируют.

Вдруг, откуда ни возьмись (видно, сработали телекамеры), появилась милицейская машина, вылетели менты и за плечи меня подняли. Сразу вопрос: "А шо мы тут делаем?". Естественно, к нам рванул весь курс во главе с худруком. Анатолий Иванович попросил: "Вы уж простите — у него сегодня выпускной вечер, сбылась мечта!". И меня отпустили. Мол, ладно, иди с миром, но только не по осевой, а по тротуару...

"КОСТЯ РАЙКИН С ЮРКОЙ БОГАТЫРЕВЫМ ВЫШЛИ ЗА МЕНЯ В НОЧЬ И ЧЕСТНО ОТРАБОТАЛИ ПОСУДОМОЙЩИКАМИ"

— Насколько я знаю, по окончании Щукинского училища вас наперебой сватали к себе многие прославленные коллективы: МХАТ, Театр имени Вахтангова, Театр на Таганке, Театр сатиры... Почему, если не секрет, вы выбрали нашу Русскую драму?

— Так просто судьба сложилась... Не зря же говорят: если ты судьбе покоряешься, она тебя ведет, а если сопротивляешься — тащит.

На первом курсе я приехал в Киев свидетелем на свадьбу Жоры Кишко и здесь познакомился с его соученицей (она уже была актрисой Театра имени Леси Украинки). Влюбился, естественно... Мальчик я был влюбчивый, молодой, энергичный, к тому же женщина чуть-чуть старше меня, уже актриса, а я студент. Это меня так воспалило, что через год я решился сделать ей предложение. Раньше не мог на такой ответственный шаг пойти, говорил ей, что не имею права, поскольку еще учусь...

— Это была, уточним...

— Ой, а разве мы будем о ней говорить?

— Ну конечно...

— А она не обидится? Просит меня: "Обо мне ни в каких интервью ни звука". В общем, это известная актриса Русской драмы, народная артистка Украины Лидия Яремчук. До сих пор в отличие от меня успешно работающая на театральной сцене...

— У вас же, по-моему, общий ребенок...

— Да, взрослая дочь, у которой уже своя есть малышка. С недавних пор я уже дедушка (она, правда, родила поздно). Могла бы это и раньше сделать, но теперь я ей говорю: "Спасибо, что так подзадержалась". Когда же меня поддразнивают: "Дедушка, дедушка", отмахиваюсь: "Не страшно быть дедушкой — страшно спать с бабушкой".

Мужем впервые я стал в 20 лет, на втором курсе.

— Как порядочный человек...

— Ну да, разумеется, как порядочный. Ой, а знаете, мой друг, как только у него заканчивается любовь с женщиной (как правило, кратковременная), расставаясь, своей бывшей пассии часы дарит. Прямо слабость у него какая-то часы дарить...

— Видимо, чтобы помнила о времени, с ним проведенном...

— Да? А я об этом как-то и не подумал...

Моя любовь к Лиде очень сильной была. Каждую субботу мы с Жоркой приезжали в Киев — супруга называла меня "воскресно-праздничный муж".

Кстати, с этими поездками мы с Кишко хитрили. В программе обучения в "Щуке" есть раздел "Профнавыки", то есть надо овладеть какой-то профессией и потом на экзамене убедительно показать ее комиссии педагогов на сцене...

— Вы выбрали профессию проводника?

— Летчика! (Смеется). Очень хотел к любимой летать.

В этом смысле Костя Райкин меня поражал. Он, как я уже говорил, учился на курс старше, и мы смотрели, что же эти ребята делают: через год нам предстояло нечто подобное. Поэтому каждый себе мотал на ус и выбирал, "чем удивлять будем?", — кажется, так говорил всегда перед началом репетиции пятикратный лауреат Сталинской премии актер и режиссер Алексей Дикий.

...Костя изображал пекаря — на наших глазах ваял пирожки. Однокурсники ему помогали — лихо замешивали тесто (химичили, конечно). "Бум-бум" — два удара, и тесто готово, "бум-бум-бум" — уже и фарш поспел. Напрактиковались — рядом с нашей "Щукой" было кафе "Ангара". Вообще, поблизости заведений общепита немало — "Метелица", ресторан "Арбат"....

— Хорошее место...

— ...злачное. В "Ангаре" два года мы по ночам мыли посуду — подрабатывали. Там, помню, стояли мощные моечные машины, зал — будь здоров, на тысячу мест!

Как-то мне нужно было срочно лететь в Киев по семейным обстоятельствам, и я попросил друзей подменить. Костя Райкин с Юркой Богатыревым вышли за меня в ночь и честно отработали посудомойщиками — такие у нас были дружба и взаимовыручка...

— Вот интересно: Константин Райкин в студенческие годы таким же талантливым был?

— Безусловно. Вы совершенно правильно заметили, что в театральный детям известных артистов поступать легче. Представляете, с каким шлейфом известности поступал Костя? Все понимали, что фамилия Райкин гарантирует стопроцентное превращение абитуриента в студенты, но Константин своим мастерством и талантом доказывал: он не папенькин сыночек!

— Костя не знакомил вас со своим великим отцом?

— О-о-о, было такое! Мы с Юрой Богатыревым с Костей дружили, довольно часто бывали у него дома, жарили сулугуни, делали горячие бутерброды и запивали их вином. Не раз и не два я думал, когда же с папанькой встречусь, с Самим? Специально Костю об этом не спрашивал, но иногда этак невзначай бросал: "А где Аркадий Исаакович?". — "На гастролях...".

Их семья жила на два города — то в Ленинграде, то в Москве, — и вот однажды после занятий Костя сказал: "Папка сегодня приехал". — "О Боже, пошли к тебе!".

...Я ожидал каскада юмора, шел в предвкушении, что сейчас...

— ...насмеемся, да?

— На-сме-ем-ся!!! Приходим — тишина... Мы в кухню. Костина мама наливает чай, мы ужинаем. Великого нет, не-ту! Вдруг она спрашивает: "Аркадий, ты чай будешь?". Откуда-то из глубины квартиры доносится еле слышно: "Ну, налей немножко".

Выходит Аркадий Исаакович — в халате по-домашнему. Чаек попил — грустный, скучный, уставший. Я на него смотрю с трепетом — вдруг хоть что-нибудь выдаст. Ни звука я не услышал! Абсолютно противоположный представлениям о нем человек, даже близко не почувствовал я той мощной актерской энергетики, которой он потрясал на сцене...

Я, кстати, дома такой же, особенно если много работы. Теперь уже как профессионал понимаю — придя ко мне в гости, все ожидают, что посыплются анекдоты (ой, сейчас тако-о-ое начнется!). А я отдыхаю. Дом — он и есть то самое место, где можно побыть самим собой и расслабиться...

"Я НЕ КРАСИВ, НО ЧЕРТОВСКИ МИЛ. МУЖЧИНА НЕ ДОЛЖЕН ЗАЦИКЛИВАТЬСЯ НА ВНЕШНОСТИ — НЕ КРАСОТОЙ БЕРЕМ"

— Вы женились на актрисе-киевлянке — неужели нельзя было перевезти ее в Москву?

— Как, а театр? Она ведь работала в Русской драме, здесь у нее жили родители...

Когда я заканчивал училище, мне предложили работать в Театре Вахтангова, его директор даже обсуждал со мной фиктивный развод. Тогда, как известно, существовал лимит на московскую прописку. Мне как женатому человеку нужно было сразу две прописки, но у него была возможность пробить только одну в год. Он и сказал: "А ты разведись фиктивно. Мы тебя тут же пропишем, дадим общежитие"... Общага была прямо во дворе театра, и многие там жили — Маковецкий Серега, даже в свое время Михаил Ульянов. Директор советовал: "Закрепишься сам, потом привезешь жену. Опять распишетесь, получишь квартиру"...

Я тем не менее на авантюру не пошел, отказался от Театра Вахтангова...

— Как вы считаете, если бы остались в Москве, были бы более востребованны и знамениты?

— Трудно сказать, наверное... Не знаю, как сложилась бы судьба, но там, по крайней мере, орбита полета была бы все-таки выше.

— Не жалеете сегодня о том, что предпочли Киев?

— Честно? Нет. Первое время я сильно мучился, не терпелось попробовать себя в Москве, все время думал, что все-таки туда вернусь. Я даже сказал ребятам: "Еду на три года. На ноги ребенка поставим — сразу срываю жену, и назад".

— Проблема с Лидиным трудоустройством осложнялась тем, что в Театр Вахтангова брали лишь щукинцев. Единственный Николай Плотников работал там после Школы-студии МХАТа, но его сам Щукин привел — они дружили. Значит, вахтанговские подмостки супруге уже не светили. Вообще, попасть в московский театр выпускнице Института имени Карпенко-Карого проблематично — там, как говорится, своих хватает...

— Итак, вы приехали в Русскую драму — мало того, что красивый и талантливый, так еще из Москвы. Как вас там встретили — сразу начали предлагать главные роли? Все актрисы поголовно в вас влюбились?

— Да какое там! Ха-ха... Когда вы осыпали меня такими комплиментами, я, конечно, внутренне улыбнулся...

— Вы что же — не талантливы и не красивы?

— Не красив, но чертовски мил. Мужчина не должен зацикливаться на внешности — не красотой мы берем...

Пока я обдумывал, как перебраться к жене в Киев, директор Театра Леси Украинки прислал в деканат на меня запрос. Когда я приехал, труппа, конечно, отнеслась ко мне с уважением. Ни у кого никаких сомнений не вызвало, что я вольюсь в коллектив, — знали, что прибыл выпускник "Щуки"... Меня тут же ввели в спектакль Иона Друцэ "Птицы нашей молодости", который ставил тогдашний главный режиссер Борис Владимирович Эрин, и мы с Жоркой Кишко вышли на сцену в первый же день, как только нас представили труппе...

— В роли птиц?

— В массовке. Эрин хотел, чтобы, появляясь из-за кулис, людская масса разбредалась в рапиде, как персонажи в воображении героини... Борис Владимирович поставил задачу, мы начали каждый по-своему ее выполнять, и вдруг он прервал репетицию: "Стоп! Никто из вас, кроме молодого артиста Паперного, двигаться не умеет. Идите все в зал, а вы, Женечка, покажите, как надо".

Что ж, с пластикой у меня был полный порядок. Костя Райкин — хороший пример, пластическими талантами он обладал изначально (помню, как изображал леопарда)...

В общем, я начал демонстрировать проход в рапиде, и Евгения Эммануиловна Опалова, великая актриса, корифей киевской сцены, которая играла в этом спектакле главную женскую роль бабушки, отозвала меня в сторону и сказала: "Ну что, Женечка, приготовься...". — "К чему?" — удивленно спросил я. "Ты стал белой вороной"...

Тогда я еще не понял, что это значит, зато сейчас, по прошествии времени, уже знаю...

Если честно, зависти и интриг я старался не замечать. Некогда было в это вникать — я жил ярко, у меня всегда был очень напряженный рабочий ритм. В девять утра — радио, с 11 до половины третьего — репетиция, а едва она заканчивалась, в три часа дня надо уже было находиться на киностудии: ждали съемка или дубляж. В пять нужно было записывать дикторский текст на Cтудии научно-популярных фильмов, вечером сыграть спектакль, а после него мчаться в ночную смену к Давиду Черкасскому озвучивать мультики. Жизнь летела стремительно, и поэтому некогда было наблюдать, что за моей спиной происходит. Сейчас, по прошествии времени, такие узнаю факты, что волосы дыбом встают...

"ВСЕ МУЖИКИ ОКОЛО ОЛЬГИ СУМСКОЙ ТАЯЛИ, ПРОСТО ПЛАВИЛИСЬ И ДО СИХ ПОР ПЛАВЯТСЯ..."

— Долго ваш брак с Лидией Яремчук продержался?

— 16 лет.

— Для актерской семьи немало. Из-за чего разошлись?

— Лида в отличие от меня личность другого склада, интеллектуально она очень развитый человек, начитанный. Ее мир — литература, поэзия, мозги работают — дай Бог каждому, а я — гедонист, поэтому жил, так сказать, на всю катушку: друзья, бесконечные ночные бдения... Мой стиль не совпадал с ее укладом жизни, и именно из-за этого несовпадения мы расстались...

— Следующий брак вы заключили с впоследствии всенародно любимой актрисой Ольгой Сумской. Какая у вас разница в возрасте?

— С Олей? 16 лет.

— Какое-то роковое для вас число...

— Так получилось: после 16 лет брака и развода связал судьбу с девушкой, которая как раз на эти годы меня моложе. Получается, как бы вернулся назад и 16 лет отмотал себе вспять...

— Омолодился... Сколько же было Сумской, когда вы встретились?

— 20. Оля появилась в театре сразу после Института имени Карпенко-Карого, а я к тому времени был уже холостой казак...

— Глаза заблестели?

— Естественно, внимание обратил, но понимал при этом, что значит такая разница в возрасте, даже говорил в шутку: "Хороша Маша, да не наша". В общем, не строил никаких планов...

— ...насчет Маши...

— ...и даже не позволял себе каких-то порывов, хотя... Ольга красивая девушка, и не обратить на подобную красоту (да еще и такому ловеласу, как Паперный) внимания было просто безумием!

— Как же все склеилось?

— Сам не пойму. Внутренне я себе приказал: никаких подкатов. Все у нас как бы не всерьез было, я с ней всегда шутил...

— И дошутились?

— Дошутился! Однажды ко мне подошел ее однокурсник: "Оля сильно переживает". — "Почему?". — "Вы с ней как-то по-детски общаетесь. Она удивляется: мол, неужели Евгений видит во мне только ребенка, ведь я — взрослая девушка, дипломированный специалист, актриса театра...

— ...я уже любви, в конце концов, жажду...

— ...да, а Паперный со мной, как с дочкой: "Ну что, моя хорошая, как дела? Ую-тю, сю-сю-сю". Зачем он сюсюкает?".

Наверное, Ольгу все это заводило, видимо, так я ее подзадорил. После разговора с Олиным однокурсником я стал с ней общаться серьезнее, да и Ольга, надо сказать, тоже проявила интерес к молодому, холостому, преуспевающему артисту...

— Первое свидание помните?

— Свидания у нас были в театре...

— Пожалуйста, с этого момента подробнее!

— Тайком встреч в укромных уголках я ей не назначал, специально мы наши отношения не светили, но как-то быстро-быстро это произошло...

— В гримерке?

— В театре, естественно. К себе я ее не приглашал (чего бы, конечно, хотелось), потому что жилья у меня не было — после развода квартиру оставил жене и дочке, на свои квадратные метры не претендовал. Ольга тоже обитала в общаге.

Однажды собрал вещи в чемодан и сказал Оле: "Ищем квартиру". С арендой нам помогли друзья — мы сняли гнездышко, за которое, разумеется, платил я.

— Вы понимали, что ваш брак с Ольгой Сумской недолговечен, или казалось, что доживете до старости вместе?

— Предполагал сложности, поэтому изначально нашего чувства боялся...

— А почему предполагали — из-за ее красоты?

— (Пауза). Ну... Я ведь уже взрослый мужик был — 36 все-таки. Во-первых, 16 лет разницы, во-вторых, красивая актриса (причем я уже видел, что талантливая, перспективная)...

Ясное дело, предвидел развитие ситуации, а вдобавок хорошо знал свой характер — я же патологически ревнив.

— Да?

— Патологически! Что-то страшное — не дай Бог появится повод...

— Давид Черкасский рассказывал мне, что в те годы, будучи в командировке, вы, только выпьете, сразу бросались звонить Сумской по телефону: "Оленька, здравствуй! Почему ты так быстро сказала "здравствуй", кто у тебя там есть?". Тут же начинался скандал...

— Между прочим, только что мы с Черкасским были у Ильи Ноябрева в программе "Я все про вас знаю", посвященной мультипликации...

— Черкасский, конечно же, говорил о женщинах...

— Ух-ха-ха-ха! (Смеется). Во-первых, он сразу начал клеить Егорову. Снежана была в розовых чулочках, и Дод ей: "Что это у вас за чулочки?". После чего для храбрости выпил и мне предложил. Я стал отнекиваться: "Не буду, а то сразу же поплыву", а он немножко расслабился. В общем, повеселились...

...Дмитрий Ильич, о моей ревности хорошо знают женщины, которые со мной были. Из-за недобрых предчувствий я даже тормозил перспективу развития нашей с Ольгой семьи. Инициатором появления ребенка, кстати, была Оля, это она сказала: "Хочу родить".

— В результате такой получился хороший ребенок...

— Я Оле говорил: "Не спеши — закрепись сначала в театре, о кинокарьере подумай. Ты же еще молодая, тебе 20 лет, мы все успеем...". Подсознательно я понимал: надо подождать, тем не менее она в своем желании была настойчива. Естественно, я не мог устоять, поддался-таки чарам моей юной красивой жены, и это произошло...

На вечеринках, банкетах и встречах с друзьями я категорически отказывался от алкоголя. Один из опытных коллег заметил это и прокомментировал: "Та-а-ак, все ясно — Паперный готовится к отцовству, поэтому так долго не пьет". Теперь я, конечно, счастлив, что созрел тогда для столь серьезного шага, и посмотрите: такая красивая девочка получилась...

— Говорят, когда вы жили с Сумской, у вас периодически случались приступы ревности. Ольга давала повод?

— Я ее ревновал ко всем — понимал, что, кроме меня, как женщину ее хотят многие. Мно-о-огие...

— И даже догадывались, кто хочет?

— А это же видно невооруженным глазом — все мужики около Ольги таяли, просто плавились. И до сих пор плавятся...

— Вы злились?

— Нет, просто как раз тогда я настолько был ей предан и верен...

— Не может быть! Неужели это возможно?

— Да-да, поверьте, такое бывает...

— Уточню: и такое бывает...

— Если честно, за годы нашей совместной жизни я ни разу Ольге не изменил. Поэтому, наверное, не видел и ее измены, не мог их себе представить, думал: если уж я этого не делаю, хотя у меня шансов на успех не меньше, то и она не должна...

"Я БОРИСЮКУ СКАЗАЛ: "НЕ ДАЙ БОГ МОЯ ОЛЯ — ЛЕГКОМЫСЛЕННОЕ УВЛЕЧЕНИЕ С ТВОЕЙ СТОРОНЫ. ЕСЛИ ЭТО ТАК — УБЬЮ!"

— Однажды в интервью "Бульвару" вы вдруг признались, что когда уехали куда-то на съемки, появился молодой соперник, который и увел у вас Ольгу Сумскую. Это был Виталий Борисюк — ее нынешний муж, и вы проклинали вообще все на свете, когда представляли, что он с ней в эти минуты выделывает... Что было на самом-то деле?

— Это случилось вполне предсказуемо — Виталик был в Ольгу влюблен давно. Они же учились вместе (кажется, на одном курсе). Еще в студенчестве Борисюк проявлял к Оле пылкие чувства, особенно после того, как развелся. Как я полагаю, он видел в Ольге свою судьбу.

Их отношения развивались закономерно: они начали репетировать мюзикл "Кандид", где играли влюбленную пару — почти как Ромео и Джульетта. Вот и поверили в предлагаемые обстоятельства...

— Вы понимали, что это — конец?

- (Вытирая со лба пот). Как вам сказать...

— Но чувствовали, что это произойдет?

— Чувствовал... Да, ну конечно!

Тогда у нас уже была дочка, я жертвовал собой ради Олиной карьеры, говорил: "Работай — тебе надо обязательно в этом спектакле выпуститься (ей дали главную женскую роль) и заявить о себе". Тем более Ольга — человек поющий...

— Спектакль шел в Русской драме?

— Да, его поставил Владимир Петров, который как режиссер, естественно, требовал от исполнителей главных ролей Сумской и Борисюка, чтобы они правдоподобно любили друг друга.

Так и со мной бывало: играя любовь, влюбляешься не только на сцене — чувство перетекает в жизнь... Я еще с юных лет в подобные ситуации попадал — мы же в Щукинском по Станиславскому воспитывались! Как правило, если студент со студенткой изображали романтическую пару, возникал роман (не всегда, конечно, но часто), у них обязательно складывались отношения. Иногда этот роман длился два дня, а мог быть довольно длительным. Так, например, произошло на курсе у Наташи Варлей с Владимиром Тихоновым.

— Как вы узнали, что ваша жена вам не верна?

— Почуял... Я оставался с ребенком дома, Ольга стала возвращаться позже... (Вздыхает). Потом... (Пауза). Я приходил в театр... (Пауза). Не знаю, но что-то мне подсказало: наша семейная жизнь дала трещину...

— Для вас это был стресс?

— (В глазах блестят слезы)... Временами жить не хотелось.

— Получается, вы все равно предполагали, что так произойдет, но не были к этому готовы. Спустя годы, вспоминая те черные дни, вы снова страдаете или нет?

— Время прошло, раны уже затянулись, мы остались друзьями. Дочку я вижу редко, но... Нет, как-то все улеглось...

— Встречаясь сегодня с Ольгой Сумской, не хочется хоть на мгновение вспомнить прошлое и, может, что-то попытаться вернуть?

— Нет, мы уже на той стадии близости, когда каждый уважает новую жизнь, сложившуюся и у меня, и у нее. Каких-то позывов вернуться в прошлое и попытаться его реанимировать у нас не возникало, хотя многие до сих пор считают, что у Паперного с Сумской какие-то отношения есть. Даже шутят: "А чего это вы как-то подозрительно стоите, беседуете?". Как известно, в каждой шутке есть доля шутки...

...а остальное правда?

— Нет... Нет... Особенно мужики донимают: "Ох, Паперный, шо-то ты темнишь...". — "Идиоты, — говорю, — каждый понимает ситуацию в меру своей испорченности".

— Когда Анатолий Хостикоев пригласил вас в семейный проект "Моя профессия — синьор из высшего общества" и вы согласились, вам пришлось ездить по городам и весям вместе с Ольгой Сумской и Виталием Борисюком. Вы постоянно своего обидчика видели, обедали с ним в ресторанах, общались, репетировали, шутили. Не возникали по отношению к нему нехорошие мысли?

— Нет, хотя в самый первый момент, когда об их отношениях с Ольгой узнал... Я... Я их просто увидел...

— Где?

— Возвращающихся... Ее не было дома, я дошел до того, что приехал к театру, а Ольга вдвоем с ним шла на репетицию. Я понял, где она была...

— Хотелось поговорить тогда с Виталием по-мужски?

— Собственно мордобития не было, но когда я их встретил, у нас произошла сильная схватка в гримерке. Театр замер, затих — все уже все знали, особенно те, кто был занят с ними в одном спектакле...

— Мужья, как всегда, узнают о своих рогах последними...

— И я, как видите, исключением не стал. Больше скажу: догадываясь, до последнего делал вид, что ничего не знаю (помню, как берег меня Андрей Поддубинский, — спасибо ему!).

Потом мы втроем собрались дома на кухне (я сидел на полу, потому, что был в трансе) и обсуждали сложившуюся ситуацию. Я Виталику прямо сказал: "Не дай Бог моя Оля — легкомысленное увлечение с твоей стороны. Если это так — убью!".

Тем не менее я видел: как мужик он очень серьезно настроен, и понимал, что с ним Ольга будет в порядке — у них надежный контакт, тандем... Вот, собственно говоря, и все...

Сейчас мы друзья, помогаем друг другу.

— Рискну предположить, что вы ее до сих пор любите. Это так?

— Люблю, но уже иначе (как там у классика: "Люблю Отчизну я, но странною любовью"). Во-первых, как маму моей дочери. Я благодарен Оле за то, что она Тоню воспитывает и наша дочь живет в прекрасных условиях, что я могу за нее быть спокоен.

Иногда позволяю себе какие-то замечания. Например, когда встречаемся на днях рождения или презентациях, говорю: "Ольга, проследи — по-моему, у Тоньки лишний вес появляется. Надо ей меньше сладкого есть". Она соглашается: "Да, конечно". Такие у нас теперь отношения — очень теплые. Мы даже предлагаем друг друга в проекты, и если мне, например, нужна соведущая концерта, тут же звоню: "Олюня! Вперед!".

"ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПИТАНА ВРУНГЕЛЯ" ПРИНЕСЛИ МНЕ БОЛЬШЕ ПОПУЛЯРНОСТИ, ЧЕМ 10 ЛЕТ РАБОТЫ В ТЕАТРЕ"

— Помимо удачных театральных спектаклей и киноработ, в жизни актера Паперного были потрясающие мультипликационные фильмы Давида Черкасского, озвученные вашим неповторимым голосом...

— Это уже легенда...

— Моя маленькая дочь, зная, что сегодня я буду с вами общаться, сказала: "Пожалуйста, обязательно попроси его спеть свою знаменитую песню". Я просто не могу не передать ее просьбу...

— Визитная карточка Паперного, да? Между прочим, на всякий случай я сегодня с утра распелся...

— Ну, лишь бы не распялся...

— (Смеется). Эта песня стала суперизвестной — "Приключения капитана Врунгеля" принесли мне больше популярности, чем 10 лет работы в театре.

— Браво! Евгений Васильевич, для миллионов людей, которые не ходили, не ходят и не собираются ходить в театр и по каким-то причинам не видели ваших киноролей, вы стали почти членом семьи благодаря телепередаче "Золотой гусь". Вы столько там рассказали анекдотов...

— Эта программа была очень популярна, и благодаря ей мы хорошо раскрутились. А какой замечательный коллектив там собрался! Кстати, за то, что после 25 лет в академическом театре и солидных ролей в "Горе от ума" Грибоедова или в "Из жизни насекомых" Чапека я превратился в рассказчика анекдотов, многие меня осудили.

Знаю, что это не в мою пользу сработало, — сужу по собственной карьере в кино. Когда кинорежиссерам предлагают мою кандидатуру, многие отказываются: "Да нет, он анекдотчик, а нам нужен артист". Вот приклеилось ко мне амплуа рассказчика баек, и некоторые как актеру-профессионалу перестают доверять. Тем не менее сейчас я снялся в хорошей роли, скоро премьера. Кроме этого, занят еще в двух свежих кинокартинах (завтра опять вызывают на пробы)...

— Играете героя-любовника?

— Нет, генерала милиции в очередном сериале и сотрудника НКВД в фильме "Я песне отдал все сполна" (снято уже 12 серий)...

— Там, где Бенюк в роли Утесова?

— С моей, между прочим, подачи.

— Сходство поразительное!

— На самом деле, на эту роль пробовали меня, потому что снимала моя однокашница Валя с курса Кости Райкина. В юности она играла Яринку в фильме "Свадьба в Малиновке" (тогда ее фамилия была Лысенко). Помните ту молодую девочку? Так вот, Валентина над этим сериалом работала и пробовала меня на роль Леонида Осиповича. Я ей на свою голову посоветовал: "Ты Бенюка позови". Валя уверяла: "Мне и тебя хватит", но я упорствовал: "Пригласи Бенюка!".

В общем, пожертвовал я ролью Утесова... Привели Беню, сделали грим. Валентина меня спрашивает: "Ну, и кто ты теперь? Ты был у меня один, понимаешь, а сейчас я везу две пробы в Москву, и конечно, Бенюк пройдет". Он таки да, прошел! Я к нему: "Беня, с тебя причитается!", а он: "Пожалуйста — поезжай вместо меня, приличная есть халтура с хорошей оплатой". Я поехал. Богдан перезвонил: "Ты доволен?". Я подтвердил: "Да". Так мы теперь друг с другом рассчитываемся.

...Кстати, мы ведь еще не говорили о причине моего ухода из Театра Леси Украинки. Представьте: народный артист Украины Паперный имел в академическом театре зарплату 350 гривен!

— А ему же семью кормить...

— И не одну — к этому времени завел уже третью. У меня сейчас замечательная жена. Таня — киномонтажер, мы с ней уже 12 лет вместе.

Так что как кормильцу нужно было элементарно зарабатывать деньги, а в Русской драме этого не понимали: мол, какие еще подработки — ты должен быть привязан к театру. Тем не менее я вырывался. Появилась антреприза с Романом Виктюком — пять спектаклей, были еще другие варианты, съемки: крутился как мог. Как раз об этом и анекдот — грустный, актерский.

Артисты дарят своему коллеге на юбилей чемодан. "Зачем?". — спрашивает именинник. "Ты ведь гастролируешь?". — "Да". — "Будешь собираться в дорогу — сложишь туда брюки, рубашку, пиджак...". — "Постойте, ребята, а сам, что ли, голый поеду?".

И еще невеселая история из этой же серии.

Два друга — комик и трагик — много лет делят одну гримерку. Работы нет... Вдруг счастливый комик влетает с бутылкой водки и плавленым сырком и кричит трагику: "О радость! Бывает же на свете справедливость! На доске приказов (ты видел?!) повесили новое распределение ролей. Я там есть, наконец-то роль дали!". Разливает водку по стаканам, режет на мелкие части сырок. Трагик сидит молча. Комик поднимает стакан: "Ну, давай за удачу! Есть Бог! Не забыли! Не забы-ы-ыли!!!" — и крупными глотками пьет эту водку. Трагик грустно на него смотрит: "А вот мне роль не дали — помнят!".

— Нет, все-таки давайте попробуем веселый анекдот читателям предложить...

— Ну разве что хулиганский — для взрослых. Три друга сидят за столом, киряют. Один говорит: "У моей жены совсем крыша поехала — купила себе средство для ухода за норковой шубой. Можно подумать, что у нее есть норковая шуба!". Второй улыбается: "Это еще семечки. Моя все время ходит и выпытывает у начальника ЖЭКа, где лучше гараж поставить. Можно подумать, у нее есть машина!". Третий хохочет: "Ребята, это все детский лепет. Вот у моей крыша поехала так поехала!". — "Что же случилось?". — "Собирается на курорт — смотрю, а у нее полный чемодан презервативов. Можно подумать, у этой дуры есть пенис!".

— Честно говоря, Евгений Васильевич, никто не сомневается, что вы не только на сцене герой-любовник, но и в жизни тоже не подкачали. Это как комментарий к вашему последнему анекдоту...

— Ну, тогда еще реплика по теме. В советские времена была такая шутка: "Знаешь, почему презерватив белого цвета?". — "Нет, а что?". — "Белый полнит!".

— От ветеранов сцены я наслышан об огромном количестве ваших романов в Театре Леси Украинки...

— Да?

— Рассказывали все, что угодно, вплоть до истории вашей большой любви с примой Русской драмы Адой Николаевной Роговцевой и других любовях с молодыми начинающими актрисами. Было или наговаривают?

— Наговаривают...

Злые языки! Делать нечего, вот и говорят... (на несколько секунд умолкает). Не-е, наговаривают...

"В МОЛОДОСТИ ГАДАЛКА МНЕ СКАЗАЛА: "ВСЕ ГЛАВНОЕ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ НАЧНЕТСЯ ПОСЛЕ 50-ТИ, КАК У ЖАНА ГАБЕНА"

— Сегодня вы считаете себя реализовавшимся актером или все-таки не все из того, что было предначертано, удалось?

— Знаете, у меня было очень много работы в театре. Очень! Я никогда не входил ни в какие группировки, не занимался интригами и внутренней возней, которая всегда в Театре Леси Украинки была. Существовали две группы — одна в фаворе, а другая... Ну, сами понимаете где...

— А почему две?

— Так сложилось с тех пор, как в театре появились Митницкий и Резникович... Все — произошел раскол коллектива! Естественно, кто-то сгруппировался вокруг Митницкого, кто-то вокруг Резниковича. Это абсолютно нормальный процесс: оба — талантливые режиссеры, у каждого свои фавориты... Когда правил Митницкий — кто-то в фаворе был, кто-то — в опале. Приходил к власти Резникович — ситуация отображалась зеркально... Я не вру — так происходило по хронологии...

— Вы-то сами в чьей группе были?

— Ни в чьей — так получалось. Я же не проститутка, хотя считается, что актеры и журналисты — представители самых древних профессий...

Никогда в противостояниях я не участвовал, потому что был увлечен работой. За мою бытность в театре сменилось девять главных режиссеров, практически каждые два с половиной года творческий коллектив возглавлял другой человек. Это не значит, что я начинал прогибаться. Знаете, как говорят: "Вам лижут задницу? Не всегда это подхалимаж — возможно, вас увлажняют". Я не разменивался на поклоны — занимался исключительно творчеством. Каждый новый режиссер говорил мне: "Жень (я ведь был плотно задействован в репертуаре. — Е. П.), ты мне нравишься, предлагаю работать". Соглашался — давали роли. Я репетировал и говорил коллегам: "Ребята, сцена покажет, кто прав, — что вы в гримерках умничаете?".

Моя жизнь была настолько насыщенна, что в ней не осталось места для тоски и ностальгии по Москве, которая в первые годы все же была. Я очень часто туда ездил — все-таки там особенный воздух. Ну а потом постепенно затянула работа, семья, любовь...

— ...морковь...

— ...и все прочие радости жизни. Я успокоился и был доволен, потому что как раз начал Чацкого репетировать... Это же какому артисту в начале карьеры посчастливилось сыграть на таком благодатном материале, как Грибоедов?! Сказка! Помню, читаю, как тот комик из анекдота, листок с распределением ролей и вижу: Чацкий — я. Без дублера, один на роль — 25 лет пацану! Претендентов было немало, но более старшего поколения, а режиссер понимал, что все-таки играть Чацкого должен ровесник.

Роль я выучил очень легко, потому что эти стихи — как песня. На даче, сидя на рыбалке, клал рядом текст и романтично, при восходящем солнце, разучивал. Когда открылся сезон и я явился на первую репетицию, коллеги были убиты. Они-то пришли со шпаргалками, а я знал свою роль наизусть.

Сейчас я реже появляюсь перед театральными зрителями — в основном в антрепризе. Прежде в репертуаре у меня было по 12 спектаклей. Даже если в месяц каждую роль сыграть только дважды, уже получалось 24 выхода на сцену, а сегодня — всего два раза...

Естественно, хотелось бы работать больше. Надеюсь и верю, что у меня еще не все потеряно, потому что полон сил — и физических, и творческих, уже кое-что умею. Да и гадалка мне в молодости сказала: "Главное в твоей жизни начнется после 50-ти, как Жан Габен, ты станешь набирать обороты именно в этом возрасте". Сейчас я как раз подошел к этому рубежу и жду, что предсказания гадалки сбудутся. Дай Бог!

— Евгений Васильевич, я задавал непростые для актера и мужчины вопросы, но вы достойно, мужественно и как-то искренне на них отвечали. По-человечески и по-журналистски я очень за это вам благодарен...

— Ой, а можно я напоследок спою? Есть у меня знаковая песня, не буду скрывать. Любимая, особенно сейчас... Мы говорили о моих перспективах, а у меня много планов, поскольку сейчас я в поре мужской зрелости.

Дмитрий ГОРДОН, "Бульвар Гордона"

www.bulvar.com.ua