Любовь Сандры Руловс и Мишико Саакашвили закалялась в подвале

В ее речи уже появился грузинский акцент, а слова она выразительно подтверждает особой национальной жестикуляцией: «Вах!» Очаровательную жену президента Саакашвили, которая не пожелала поменять девичью фамилию, но выучила грузинский язык и местные диалекты, прониклась грузинскими семейными ценностями, но сохранила при этом голландский либерализм, на ее второй родине по-настоящему любят. Сандру Элизабет Руловс считают не просто красивой, эффектной и стильной женщиной, достойной уважения и равной мужу, но и движущей силой восхождения Михаила к власти: не зря говорят, что хороших политиков делают умные жены…

Видео дня

Красная роза - эмблема любви

Госпожа Сандра, ваша биография очень похожа на красивую сказку. Далеко-далеко, в маленьком северном городке жила-была девочка, которая очень хотела научиться сочинять сказки. Однажды, в погоне за знаниями, она купила билет в другую страну, и там знойным летним полднем ее встретил принц, вернее, витязь на белом коне с красной розой в руках…

Да, сюжет похож на сказочный. Но я действительно родилась в небольшом голландском городе, где всего 50 тысяч населения, и до 18 лет практически никуда не выезжала. Мечтала стать писательницей, и даже придумала себе псевдоним – имя и фамилию наоборот. Только жизнь распорядилась иначе: обычно автор создает творение, а потом становится известным, а я стала известной, и лишь потом написала книгу. Мне легко давались языки, я хотела стать переводчиком, поэтому отправилась в Брюссель изучать немецкий и французский. Институт закончила с отличием, у меня было свое бюро переводов, но я не намерена была останавливаться, хотела еще учить и русский, поскольку меня интересовала восточно-европейская культура, история постсоветских стран. Сидеть за партой стало скучно, скучно было и в конторе. Тогда я решила изменить тактику – не пассивно учить языки, а активно, общаясь с людьми, а не с бумагами. Стала много путешествовать – была в Прибалтике, Болгарии, Румынии, России, многих других странах и даже десять дней провела в Кутаиси...

Сердце не екнуло? Не подсказало, что эта далекая горная страна станет второй родиной?

Нет. Мне тогда очень понравилась природа Кавказа, гостеприимные, открытые люди, необычная культура, но тот факт, что я побывала в Грузии, безусловно, отразился на нашем знакомстве с Михаилом Саакашвили: это была наша первая «общая тема» для разговора. У меня было хобби, которое я решила превратить в работу, – общественная деятельность. Мои предки ездили с католической миссией в Африку, Индонезию. Но ни медицинского, ни юридического образования, которые необходимы для такой работы, у меня не было. Поэтому я пошла добровольцем в Красный Крест и стала готовиться к работе в Сомали. Однажды прочла объявление о том, что в Страсбурге набирается летний курс в Институт прав человека, и решила поехать изучать гуманитарное право. Я купила билет на поезд «Брюссель–Страсбург», который на самом деле отправился навстречу судьбе.

Любовь с первого взгляда кардинально изменила ваши планы?

Можно и так сказать. В университетском кафе я заказала суп, второе блюдо, и вдруг ко мне за столик подсел молодой человек. Мы посмотрели друг на друга, но никто из нас не проронил ни слова. «Какой элегантный, - подумала я, - наверное, француз». Потом к нам подсели испанка и голландец. Спросили: кто откуда? Мишико сказал: «I’m from Georgia, but not Georgia in America» (название штата Джорджия по-английски звучит так же, как и Грузия - авт.). Мне Михаил сразу очень понравился: высокий такой, «шарман», импозантный, умный, экспрессивный. Сразу мне: «Зачем в Сомали? Поехали в Америку!» После обеда мы пошли гулять, много говорили. Он ходил на курсы английского, я – французского. Мишико сразу же перешел на мои курсы, чтобы учиться вместе. Стали встречаться, он водил меня в ресторан, дарил чудесные красные розы, мой любимый шоколад Tablerone, фотографировал меня очень старым аппаратом «Зенит» (но кадры, кстати, получились удачные). Михаил попросил меня прочитать «Витязя в тигровой шкуре» - чтобы лучше понять грузинскую натуру, национальные особенности характера. Я прочла по-английски. Через месяц мы разъехались. Михаил – в Тбилиси, я – в Брюссель. Голова шла кругом, я плохо понимала, что происходит… А через несколько недель после нашего расставания он должен был лететь через Франкфурт в Нью-Йорк, чтобы продолжить учебу в Колумбийском университете (после окончания факультета международных отношения Киевского университета Саакашвили поступил туда в магистратуру - авт.). Я больше не могла терпеть – взяла билет во Франкфурт, чтобы встретиться с ним. Ну, а уж оттуда мы вместе поехали в Зеландию – это самая южная часть Нидерландов, там у моих родителей есть домик для уик-эндов. Мишико познакомился с моей семьей. И там же мы пообещали друг другу найти способ, чтобы всегда быть вместе…

Очень романтично. Но неужели у вас за этот конфетно-букетный период ни разу не возникло сомнений: правильный ли вы делаете выбор?

Я тогда думала: вот здорово, как мне повезло, такой красивый и богатый молодой человек, как интересно! Это уже потом, когда мы решили-таки вместе поехать на учебу в Америку, я узнала, что он совсем даже не богат! У меня было немного денег, и когда я уже летела в самолете «насовсем», сняв в банке все свои сбережения, думала: какой кошмар! зачем? что же это я делаю?! Но я решила следовать не за разумом, а за сердцем. Короче говоря, там, в Америке, мы в ноябре 1993 года и поженились. Наша совместная жизнь начиналась в подвале, где мы снимали угол. Один грек сдавал эту «комнату». В ней были печка, маленький туалет, душ и развязка системы отопления всего дома. Только любовь могла помочь нам жить в таких условиях - как там говорят, «с милым рай и в шалаше»? Мишико – студент, я не могла найти пристойную работу, а мы не могли просить помощи у родителей. И у него, и у меня была гордость: вы же знаете, что в Европе после 18 лет принято самим зарабатывать. Как-то в Нью-Йорке был День большого мусора – раз в году люди выбрасывают на помойки крупные ненужные вещи. Я пошла туда, смотрю – столик валяется. «Неплохой стол, - подумала я, - а у нас – никакого нет». Взяла его, притащила в нашу комнату, почистила шкуркой, покрасила в белый цвет. И, когда муж пришел домой, сказала ему: вот, теперь у нас есть стол, я нашла его на свалке. Это была первая мебель в нашей совместной жизни, потому что у нас не было даже кровати – один «полуторный» матрац на полу. Потом мы поехали в Тбилиси, там обвенчались в церкви, а вернувшись в Америку, получили работу: муж устроился юристом, я – офис-менеджером в голландской фирме. Дальше – я забеременела, рожала Эдуарда в Голландии… Конечно, мы могли бы остаться работать в Штатах – были хорошие предложения. Можно было найти работу в любой европейской стране. Однако Мишико думал только о Грузии, он хотел пойти в парламент, сформировать команду молодых образованных политиков, чтобы создать новую, экономически развитую страну… И зимой 1996 года мы переехали в Грузию навсегда. Или очень-очень надолго.

Грузинский акцент

За десять лет жизни в Грузии вам ни разу не хотелось бросить все и уехать в благополучную и комфортную Европу? Ведь нужно было привыкать к новой культуре, быту, сталкиваться с непривычными для вас принципами взаимоотношений между людьми... Я уже не говорю об ужасах, которые пришлось пережить вашей семье в период, когда муж возглавил оппозицию: вас грабили, на Михаила совершались нападения. Вам наверняка страшно было жить в одной из самых неспокойных стран постсоветского пространства…

Конечно, были колоссальные трудности, отчаяние, депрессии. Но они связаны не столько с моим личным состоянием, моим вхождением в другую культуру, сколько с политической карьерой мужа. Я всегда старалась быть сильной и вселять надежду. Уехать мы не имели права. Спасала любовь. Причем не только безграничная любовь Мишико. Меня принял и полюбил грузинский народ. Люди меня поддерживали, давали силы. Я сразу выучила язык, много ездила по Грузии, основала свой благотворительный фонд, старалась помогать людям…

И не было неприязни из-за того, что вы иностранка?

То, что я была родом из нейтральной страны, мне, наоборот, помогало. Наверное, если бы я была грузинкой, все было бы сложнее. Я была бы из какого-то района Грузии, у меня была бы фамилия, клан. И все говорили бы, мол, она из Кахетии или из Сванетии и потому лоббирует этот регион. Потом начали бы приезжать-приходить родственники, которые хотели бы работу, жилье, и т. д., ведь в Грузии очень развит культ семьи. А так, я – из Европы, полюбила Мишико, и мы с ним поженились еще до того, как он стал политиком и президентом, так что меня воспринимали такой, какой я есть. Когда случались трудные минуты, мы с мужем их достойно переживали, потому что помнили, как начинали с нуля, с американского подвала, и шаг за шагом продвигались вперед, строили свою жизнь и жизнь наших грузин. Об этом я написала в своей книге «Первая леди Грузии – повествование идеалистки». Десять лет, описанных в ней, - это не только моя интеграция, но и мой европейский взгляд на эту страну, на происходившие события, это отношения с родственниками и взросление сына, это надежда на будущее и осмысление настоящего.

Вы были идеалисткой, когда приехали с мужем в его родную страну. Теперь вы реалистка?

Не только я, Мишико тоже. Мы действительно были идеалистами, хотели создать новую Грузию, и любовь населения к мужу нас еще больше убедила в этом. Михаил всегда знал и знает, чего хочет. До 1998 года его надежды еще как-то оправдывались, он верил, что и с Шеварнадзе можно делать другую страну. Потом этот кредит доверия президенту исчерпался, поскольку он оброс кланами, на него сильно влияло окружение, неимоверно разрослась коррупция, делилась территория, страна разрушалась на глазах. Михаил был в оппозиции, но вера и надежда никогда его не покидали. Так было до ноября 2003 года, когда поднялся народ и муж вышел вперед... Я горжусь Михаилом, горжусь моими грузинами. Я счастлива, что все наши надежды сбылись. Может быть, мы с Мишико сейчас больше реалисты, но идеалистами все равно остались.

Елена КИРИЧЕНКО, «Женский журнал»

Продолжение следует