Тарасюк: «От нас ожидают реальных действий»

Мир раскрылся для Украины. Украина раскрылась для мира. За всеми передвижениями представителей новой украинской власти по странам и континентам и визитами многочисленных зарубежных гостей в Украину уже стало трудно уследить. Вот только один пример: минувший четверг Президент Ющенко провел в Бухаресте, глава МИД Тарасюк — в Вильнюсе, вице-премьер Рыбачук — в Брюсселе, секретарь СНБОУ Порошенко — в Москве, а министр внутренних дел Луценко — в Минске. Только на этой неделе Украина вела переговоры с Грузией, Россией и Румынией, принимала участие в заседаниях Комиссии Украина—НАТО, ГУУАМ, СНГ, встрече Вышеградской группы. О такой насыщенной и плодотворной внешней политике мечтали все министры иностранных дел независимой Украины. Но шанс воплотить мечты в реальность достался Борису ТАРАСЮКУ. Даже трех часов не хватило нам с министром, чтобы обсудить все насущные проблемы и задачи, стоящие сегодня перед Украиной во внешней политике — от евроатлантической интеграции до защиты прав человека. Поэтому мы коснулись лишь некоторых из них.

Видео дня

—Борис Иванович, на этой неделе в Вильнюсе между Украиной и НАТО был начат интенсифицированный диалог (ИД). В чем он заключается и каковы его отличия от Плана действий, который Украина давно уже имеет с альянсом?

—Встречу в Вильнюсе можно считать этапной. Она стала продолжением знаменательного события — саммита Украина—НАТО, состоявшегося 22 февраля в Брюсселе. Фактически в Вильнюсе материализовались концептуальные вещи, которые были заложены в выступлении Президента на саммите.

Интенсифицированный диалог — это шаг на пути к Плану действий относительно членства (ПДЧ). Его полное название — интенсифицированный диалог по вопросам членства. Почему не сразу ПДЧ? Потому что в НАТО входит 25 стран, и они до сих пор не достигли консенсуса относительно предоставления Украине наивысшего формата сотрудничества, коим является ПДЧ. Интенсифицированный диалог — это шаг, свидетельствующий о направлении нашего движения.

Украина, в отличие даже от некоторых стран—членов альянса и стран-кандидатов, имеет достаточно развитую программу сотрудничества в рамках ежегодных планов, индивидуальных программ партнерства, а с 2002 г. — в рамках Плана действий Украина—НАТО. Вспомним, что тогдашняя власть просила альянс перевести отношения в формат ПДЧ. Но из-за известных событий и невосприятия авторитарных методов режима Кучмы НАТО пошло на компромисс в виде Плана действий Украина—НАТО и ежегодных целевых планов.

Сегодня НАТО идет на шаг дальше. ИД — это форма сотрудничества, которая в отличие от других форматов содержит цель и предусматривает конкретные вехи на пути ее достижения. —Договорились ли вы в Вильнюсе о том, что уже в этом году обе стороны начнут работу над подготовкой ПДЧ?

— План действий относительно членства — это лишь вопрос времени. И, по моему мнению, присоединиться к ПДЧ мы сможем в конце этого года или в первой половине следующего. Собственно, переход Украины к ПДЧ уже не так важен, как само решение НАТО и Украины о переходе к формату интенсифицированного диалога, поскольку он имеет ту же цель, что и ПДЧ. —Что же Украине нужно сделать еще, чтобы страны, по-прежнему не желающие допускать нашу к ПДЧ, все-таки согласились на этот шаг?

—Я думаю, что, кроме помаранчевой революции, приятно удивившей весь демократический мир, прагматичные партнеры из НАТО ожидают демократических и экономических изменений, которые должны произойти и уже идут в Украине. Натовцы устали от деклараций и благих намерений, не подкреплявшихся делами. Сегодня мы должны доказать, что Украина не только декларирует, но и делает конкретные шаги в направлении достижения провозглашенных целей. А это прежде всего ежедневная домашняя работа, которую мы должны сделать, в первую очередь, для себя, а не для того, чтобы удовлетворить НАТО.

Я вообще придерживаюсь мнения, что НАТО и ЕС не должны быть для нас самоцелью. Наивысшей целью деятельности украинской власти должно быть удовлетворение потребностей наших граждан. Обеспечение высоких стандартов демократии, верховенства права, благосостояния, социальной защиты — вот цель, ради которой должна трудиться любая власть. Именно так она и работает в странах Европейского Союза и НАТО, но до сих пор не работала в Украине. Поэтому от того, насколько успешной будет новая украинская власть, и зависит продвижение в достижении задекларированной цели — членства в ЕС и НАТО. Только в этом залог успеха. — Еще одна обсуждаемая внешнеполитическая тема этой недели — саммит ГУУАМ. Скажите откровенно, ну зачем Украине реанимировать объединение, которое так и не смогло эффективно заработать (впрочем, как и все остальные образования на постсоветском пространстве — СНГ, ЕврАзЭС, ЕЭП)? Зачем тратить время, силы и средства? Не лучше ли сконцентрировать все усилия на интеграции в ЕС?

— В Кишиневе, на мой взгляд, состоялось важное геополитическое событие. Наше объединение получило новое дыхание. Ни у кого не вызвала сомнения идея трансформации этого образования в полноценную региональную международную организацию ради демократии и развития.

Примечательно, что в работе саммита в качестве наблюдателей участвовали президенты Румынии и Литвы, а также высокий представитель США. На саммите принята декларация, определяющая основные цели деятельности этой организации. Подписаны соглашения, касающиеся сотрудничества стран-участниц в области здравоохранения и торговли.

Зачем нужна подобная субрегиональная организация? Могу ответить вопросом: а зачем создавалась Вышеградская группа? —Так, во-первых, у стран этой четверки была общая главная цель — членство в ЕС и НАТО, а во-вторых, они все находились приблизительно в равных условиях и на примерно одинаковом уровне политического и экономического развития. В ГУУАМ же собрались «разнокалиберные» участники. И цели у них не всегда совпадают, да и Украина явно опережает своих партнеров — Азербайджан, Грузию и Молдову (об Узбекистане, приостановившем членство, мы сегодня не говорим) как по уровню демократии, так и по развитию экономики. Но хватит ли у нас сил и способностей, чтобы быть локомотивом? Нужно ли нам это?

У стран Вышеградской группы тоже были разные стартовые позиции. Словакия при недемократичном Мечиаре отличалась от остальных участников. Тем не менее Вышеградская группа работала, и в результате Словакию удалось подтянуть до общего уровня. И даже после того как Вышеградская группа выполнила свое главное задание — все ее участники стали членами ЕС и НАТО, она продолжает существовать. Значит, у государств субрегиона есть в этом необходимость. Ведь имеется много общих вопросов, например, трансграничного, экологического, да и политического сотрудничества. Вот, например, у меня в Вильнюсе состоялась встреча с коллегами в интересном формате: Вышеградская группа плюс Литва. Могу сообщить, что есть планы привлечения Украины к встречам в рамках Вышеградской группы. Подобным предложением ранее уже воспользовался министр обороны Анатолий Гриценко.

Думаю, что создание на базе ГУУАМ новой организации, исповедующей принципы экономического развития и демократии, будет шагом к более тесному сотрудничеству со странами Центрально-Восточной Европы, к которому мы стремимся.

Наши государства на самом деле объединяет много общего. Не забывайте, что это образование возникло не на основе каких-то закулисных договоренностей, как это было в случае СНГ или ЕЭП. И не на основе желания втянуть кого-то в организацию и таким образом закрепить свое доминирование. Это сотрудничество было естественным политическим процессом, возникшим на основе общей обеспокоенности, вызванной дискомфортом в области безопасности. Вспомните, что в середине 90-х годов именно это подстегнуло к сближению наши четыре страны, оказавшиеся в зоне так называемых фланговых ограничений согласно реликту холодной войны — Договору о сокращении обычных вооруженных сил в Европе. Сегодня мало кто об этом помнит, но нас объединил именно аспект безопасности, а не желание действовать против кого-либо или устраивать козни Москве, как подозревали некоторые. Позднее это объединение перешло к реализации экономических интересов. Вспомните идею создания зоны свободной торговли в рамках ГУУАМ… — И где же она?

— Почему ГУУАМ не заработал? Потому что у бывшей украинской политической верхушки не было интереса, потому что она получала указания сверху (вы знаете, о чем я) и не делала ничего, чтобы ГУУАМ заработал. А без активного участия Украины ГУУАМ эффективно работать не мог. Необходима динамо-машина, которой, например, были в послевоенный период Германия и Франция для Европейского Союза. Точно так же и для ГУУАМ нужна динамо-машина, которой, может быть, и уже является Украина. — Так в чем же, конкретно, наш интерес в возрождении ГУУАМ?

— В экономическом сотрудничестве. У всех наших стран выгодное географическое расположение для того, чтобы участвовать в транспортировке энергоносителей из Каспийского региона, быть очень важным звеном для реализации проекта TRASECA. У нас есть общие интересы в районе Черного моря, существуют транспортные проекты. Достаточная близость политических взглядов на многие международные проблемы также объединяет наши страны. С Молдовой мы соседи: общая граница, общая история, большая украинская диаспора в этой стране. С Грузией и Азербайджаном нас объединяет принадлежность к региону Черного и Каспийского морей. Все это объективно способствует сближению наших стран.

А вот в военно-политической области мы уже утратили ту мотивацию, которая нас всех свела. Сейчас военно-политические вопросы отошли на второй план, и нет никаких поводов кому-то волноваться относительно этого объединения. В то же время нас всех должна сплотить обеспокоенность по поводу существования замороженных конфликтов — в Приднестровье в Молдове, в Нагорном Карабахе в Азербайджане, в Абхазии в Грузии. И поскольку СНГ доказало свою неспособность решать эти проблемы, волнующие конкретные страны — его участницы, это также стимулирует нас объединяться. — А, кроме Приднестровья, Украина будет участвовать в разрешении других замороженных конфликтов?

— Что касается, например, проблем сепаратизма в Грузии, то украинское руководство уже выразило готовность предоставить свои услуги во внутриполитическом урегулировании. Мы выразили заинтересованность в том, чтобы Украина была привлечена к работе так называемой Группы друзей генерального секретаря ООН по Абхазии. Грузинская сторона поддерживает это предложение. Конечно, нужно работать и с Абхазией. Кроме того, мы готовы рассмотреть возможность создания вместе с Европейским Союзом, в частности с некоторыми Балтийскими государствами, миссии наблюдения на участке грузино-российской границы для обеспечения мониторинга ситуации. Там была миссия ОБСЕ, но из-за несогласия одной из стран она фактически завершает свою деятельность. Это опасно, поскольку может привести к созданию ситуации, когда бесконтрольность может быть расценена как сигнал для провокаций, которые, в свою очередь, могут вызвать нестабильность и конфликт. Все эти вопросы были обсуждены на нашей встрече с грузинской коллегой Саломе Зурабишвили во время ее визита в Киев в минувшую среду.

Ну а сравнивать ГУУАМ с СНГ, ЕврАзЭС или ЕЭП никак нельзя, поскольку все эти образования создавались ради вовлечения Украины в геополитические проекты, не имеющие ничего общего с экономикой.

Также не стоит думать, что наши страны объединились якобы для того, чтобы заполнить пока существующую прогалину — отсутствие перспективы членства в ЕС. Ничего подобного. Это объединение как раз и должно помочь, как и Вышеградская группа, нашему движению к Европейскому Союзу. Мы должны помогать друг другу. И если Украина находится на более высоком экономическом и демократическом уровне, значит, она должна помогать и подтягивать остальных. В этом заключается роль Украины как регионального лидера, которую она объективно должна играть. — После внешней благодати в отношениях официальных Киева и Москвы последнего периода кучминской эпохи сейчас в украино-российских отношениях наметилось сразу множество острых углов — это и незакрытое уголовное дело против Тимошенко, и политическая «крыша» для Бакая, Черноморский флот, взрывоопасная нефтяная тема — перечень можно продолжить. Кремль явно сильно раздражен, ведь Киев стал пугающе неузнаваем. Скажите, насколько, по вашему мнению, Россия в состоянии и будет ли она стараться экономически, энергетически повлиять на Украину для того, чтобы сорвать «украинский эксперимент», добиться провала реформ новой власти накануне выборов?

— Я всегда скептически относился и отношусь к утверждениям, что Украина зависима от России с энергетической точки зрения. Она настолько зависима от России, насколько Россия сегодня зависима от Украины. Потому что у нас есть такой серьезный рычаг, как газо- и нефтетранспортная системы, и мы являемся одним из крупнейших потребителей российского газа. В нормальной экономике продавец всегда заинтересован в том, чтобы угодить своему потребителю. Тем более потребителю стабильному и оплачивающему товар. Разве Россия нам дарит газ или нефть? Нет. Или мы что-то должны России? Давайте посмотрим, какие тарифы Украина установила для транзита российского газа. Они соответствуют мировой практике? Конечно, нет. Так что говорить, мол, Украина зависима от России — это от лукавого. Этот миф используют те, кто не утруждает себя глубоким и серьезным анализом происходящего в украино-российских отношениях. Безответственно и со стороны российских, и со стороны украинских политиков пугать, что Россия может, условно говоря, «перекрыть кран».

Россия и Украина после смены власти в нашей стране учатся жить в новых условиях, в которых нет закулисных договоренностей, но должна быть открытость и понятность для общества и бизнеса. Наш Президент демонстрирует новаторские подходы. Первый свой визит, несмотря на все драматические события избирательной кампании и выборов, он совершил в Москву и протянул руку дружбы. Он предложил перевернуть ту страницу и думать о будущем наших отношений. Фактически только ястребы в российском политикуме выступают с резкими заявлениями, дабы не допустить нового демократического развития отношений между Украиной и Россией. Что касается наших президентов, то, насколько мне известно, они заинтересованы в нормальном и стабильном их развитии. И я глубоко верю в то, что именно их лидерство не допустит ухудшения и обострения отношений между нашими странами.

Да, список острых углов, которые вы назвали, к сожалению, можно продолжить. Но разве такого никогда не было в истории украино-российских отношений? Вспомним хотя бы драматическое начало 90-х годов. Сколько у нас тогда было проблем! И были они гораздо более острыми и взрывоопасными, чем сегодня. Как участник и свидетель развития отношений с РФ на всех этапах я помню периоды, когда некоторые уже говорили о неизбежности военного столкновения. Но мы, слава богу, успешно прошли тот период и продемонстрировали всему миру, что способны решать беспрецедентные по своим масштабам проблемы, как, например, ядерное оружие, Черноморский флот. Мы сумели тогда без серьезных осложнений построить отношения на новых принципах. — Что касается Черноморского флота, то недавно вы заявили, что нарушения российской стороной договоренностей по ЧФ «носят системный характер». Но Виктор Черномырдин в одном из интервью сообщил, что «никаких переговоров по ЧФ не ведется и такая тема не стоит». Собираетесь ли вы выносить проблемы с ЧФ на обсуждение СНБОУ, а также «поставить» «такую тему» на переговорах с российской стороной?

— Хочу напомнить: после двух встреч президентов и моих встреч с министром Лавровым было договорено, что обе стороны вернутся к переговорам по всем вопросам, составляющим проблемы в украино-российских отношениях. Это касается и делимитации морского пространства в Азовском и Черном морях и Керченском проливе. И проблем, связанных с Черноморским флотом. Кстати, встреча двух делегаций по этой тематике уже состоялась. Так что я не согласен с господином послом относительно того, что переговоры якобы не ведутся. Иное дело, что одна сторона желает от этих переговоров дальнейших уступок, которые не базируются на совместных документах и, следовательно, на обязательствах. А другая сторона хочет, чтобы обе стороны придерживались заключенных соглашений и своих обязательств. Разве мы требуем невероятного? Мы хотим, чтобы был наведен порядок в реализации заключенных соглашений. Это первое. Достигнем этого — пойдем дальше. И мы готовы рассматривать любые реалистические и конструктивные предложения со стороны России. Но давайте наведем сначала порядок в том, что у нас уже есть сегодня. А сегодня буквально сотни гектаров территории Севастополя используются с нарушением договоренностей. Фактически в одностороннем порядке российская сторона использует нашу территорию и на этом зарабатывает. А куда же смотрит городская власть? Ведь это те деньги, которые не поступают в бюджет Севастополя. Фактически обворовываются жители города. А что творится с помещениями, выделенными во временное пользование Черноморскому флоту? Они используются не по назначению: сдаются в субаренду разным бизнесовым структурам. Целые улицы украинского города Севастополя перегорожены российскими патрулями. Вооруженный российский патруль ходит по городу, в Севастополе работает прокуратура, суды соседнего государства… — И, как сообщалось, межведомственная рабочая группа во главе с вашим первым замом В.Огрызко совсем недавно была не допущена на объекты ЧФ, впрочем, как и все их предшественники, предпринимавшие аналогичные попытки. Существуют ли у нашей страны какие-нибудь рычаги воздействия на Россию, способные заставить ее выполнять подписанные соглашения?

— Необходимо напомнить, что речь идет об украинской территории, где сувереном является Украина в лице ее государственных органов. Нужно придерживаться достигнутых договоренностей. Если российская сторона будет поступать именно так, с нашей стороны не будет никаких проблем. Но нельзя ожидать уступок со стороны Украины и в то же время игнорировать собственные обязательства! Как мы можем мириться с тем, что нам категорически отказываются передать навигационное оборудование, принадлежащее Украине? Как мы можем терпеть то, что радиочастоты используются российским ЧФ без каких-либо разрешений и лицензий, в том числе и в коммерческих целях? Такого не бывает в странах, уважающих себя и собственные законы.

Так что у предыдущей власти нужно поинтересоваться: как они все это допустили? Ведь если бы мы всегда сотрудничали с РФ исключительно на правовой основе, у нас не было бы сегодня никаких осложнений. А теперь, когда мы начинаем обращать внимание на нарушения, нам говорят, что это недружественный акт в отношении России.

В международном праве есть такое правило: pacta sunt servanda (договоры следует выполнять). Должна выполнять их и российская сторона. — А если она не будет этого делать?

— Мы будем настаивать. И тут есть много рычагов влияния. — Например? ООН, Международный суд?

— Городская власть Севастополя должна выполнять свои функции и быть хозяином на территории, которая сегодня используется не по целевому назначению. Кроме того, центральные органы власти должны следить, чтобы в отношениях с иностранным государством договоренности выполнялись.

Я не думаю, что уровень взаимопонимания, достигнутый нашими президентами, может допустить, что мы будем вынуждены обращаться к международным структурам. Когда-то горячие головы в Российской Федерации затронули вопрос о правовом статусе Севастополя, и вы знаете, какой был ответ со стороны Совета Безопасности ООН. СБ однозначно поддержал суверенитет Украины. Это было 20 июля 1993 г. Кстати, этот вопрос остается в повестке дня СБ ООН. Так что если в РФ снова найдутся горячие головы, то мы вновь можем об этом напомнить. — Так эти ж головы уже в Украине! Вы же знаете, что депутат Госдумы РФ В.Алкснис на этой неделе заявил в Симферополе, что в ответ на намерение Украины вступить в НАТО Россия должна поставить вопрос о статусе Крыма. Кстати, на том же митинге выступили и Наталия Витренко с бывшим генпрокурором Геннадием Васильевым.

— Во-первых, у каждого зарубежного гостя должно быть чувство меры. А у сопровождающих их украинских политиков — чувство принадлежности этой стране и необходимости защищать ее интересы, а не потворствовать нарушению украинских законов иностранными гостями. Если же у зарубежных гостей нет чувства меры, то нужно им напоминать о нашем законодательстве и международном праве, допускающем такую меру, как объявление персоной нон-грата. Она уже использовалась в украинской практике в отношении некоторых российских визитеров. Не хотелось бы повторения этого.

Но, с другой стороны, государство, в данном случае РФ, в лице ее органов власти не несет ответственности за действия таких лиц. Так что и нам не стоит стрелять из пушек по воробьям. Мы должны понимать: даже депутат Госдумы не имеет мандата представлять государство. Согласно Венской конвенции о дипотношениях, это делают лишь три лица — глава государства, премьер-министр и министр иностранных дел. — Тем не менее мы прекрасно помним, какую роль играли те же Жириновский или Кобзон, вояжирующие по Украине во время недавних президентских выборов. Неужели вы собираетесь допустить очередной приезд этих «агитбригад» на очередных выборах? Ведь первые ласточки, или, как вы говорите, «воробьи», вон уже потянулись.

— Мы тоже все прекрасно помним. Но ведь на прошлых выборах все это делалось при попустительстве и по желанию прошлой власти. А мы не собираемся спокойно наблюдать за рецидивами. Напомнить заезжим господам о том, что существуют пределы гостеприимства, о нормах международного права, согласно которым соблюдать законы и обычаи страны пребывания необходимо любому иностранному лицу, включая и господ депутатов, — это обязанность государства. В то же время мы должны помнить: и в России, и в Украине существуют политические силы, не заинтересованные в нормализации украино-российских отношений. И они будут делать все возможное, чтобы ухудшить их атмосферу. Поэтому мы не должны преувеличивать значение подобных заявлений. Их следует воспринимать, безусловно, критично, но не переносить на всю ткань украино-российских отношений. Это было бы ошибкой, чего от нас как раз и ожидают наши оппоненты. — Ваша пресс-служба на этой неделе сообщила, что Украина допускает возможность досрочного вывода ЧФ РФ из Крыма по инициативе российской стороны. Что, по вашему мнению, может породить у россиян такую инициативу? Что может вынудить украинскую сторону выступить с подобным предложением?

— Думаю, пресс-служба несколько перестаралась. Нет оснований говорить о досрочном выводе ЧФ — ни с российской стороны, ни с украинской. Насколько мне известно, российская сторона заинтересована не только в полном использовании срока временного пребывания, т.е. до 2017 г., но и в его продлении. В этой связи хочу напомнить, что украинская сторона взяла обязательства лишь до 2017 г., далее же вступают в силу положения Конституции, не допускающие пребывания иностранных войск на территории Украины. И нужно быть искренними и честными в отношениях с нашими российскими партнерами. Если мы будем действовать именно так, ни у россиян, ни у украинцев не будет возникать никаких проблем по этому поводу.

Что же касается процитированного вами высказывания, очевидно, имелись в виду возможные изменения финансовых условий пребывания ЧФ РФ. Они должны быть приведены в соответствие с требованиями времени, поскольку соглашения разрабатывались в середине 90-х годов. Время идет, стоимость всего, в том числе земли и коммунальных услуг, растет, и это должно найти свое отражение и в цене за пребывание российского флота на украинской территории. Во всяком случае, то, что сегодня происходит, продолжаться больше не может. Конечно, мы будем обращать внимание Президента на эти нарушения. А дальше все будет зависеть от его указаний и решений СНБОУ, который, как мы надеемся, рассмотрит проблемы пребывания ЧФ РФ на территории Украины на одном из своих заседаний. — Каким соглашениям по ЕЭП, подготовленным вашими предшественниками, вы собираетесь дать жизнь?

— ЕЭП — идея, принадлежащая предыдущей власти. Мы не обязаны были принимать ее сходу в том виде, в каком она была подготовлена нашими предшественниками. С самого начала было заявлено: мы должны проанализировать, что представляют собой соглашения, подготовленные в развитие рамочного документа, в какой мере мы можем сотрудничать, насколько это отвечает нашим национальным интересам. Результат анализа, проведенный министерствами иностранных дел, экономики, неправительственными организациями, свидетельствует: не противоречит интересам Украины и отвечает им развитие сотрудничества в рамках ЕЭП в части зоны свободной торговли. Все, что не будет препятствовать вступлению Украины в ВТО и ЕС, нами воспринимается. Создание же наднационального органа, в котором Украине отводится роль статиста, мы воспринять не можем.

Что касается проектов соглашений, разработанных в развитие рамочного документа о формировании ЕЭП, то прежняя власть оказалась очень плодовитой. Сторонами было подготовлено 93 проекта соглашений, из них 29 считались готовыми к подписанию. Наш анализ свидетельствует: мы не можем подписать все эти почти три десятка документов. Нас устраивает примерно 15—18 из них. — А что вы можете сказать по поводу того, что под зоной свободной торговли российская сторона, судя по предлагаемым документам, на самом деле подразумевает таможенный союз?

— Еще в 2003-м году я очень внимательно ознакомился с текстом рамочного соглашения и сразу обратил внимание на то, что хотя документ не содержит ни одного упоминания о таможенном союзе, он фактически является соглашением о его формировании. Эта была уловка для того, чтобы усыпить бдительность украинских должностных лиц. Кстати, хочу напомнить: когда принималось принципиальное решение о создании ЕЭП, и министр иностранных дел Украины, и министр экономики и по вопросам европейской интеграции узнали о нем из средств массовой информации. Это, к слову, о способе и уровне принятия решений в государстве в тот период. Было нарушено множество конституционных норм относительно принятия решений.

Так вот, cоглашение о формировании ЕЭП, если его выполнять в полном объеме, приведет к созданию именно таможенного союза. И не зря на момент дискуссии, связанной с подписанием этого документа, мы были свидетелями разночтения украинскими участниками переговоров и российскими. Если наши говорили о том, что, мол, Украина имеет свободу действий и будет выбирать в этом соглашении только то, что ей выгодно, то российская сторона утверждала: ничего подобного, речь идет о таможенном союзе. Более того, велись разговоры и об общей валютной политике, и перспективе перехода к единой денежной единице — рублю.

Новая украинская власть приняла политическое решение: у нашей страны есть интерес к сотрудничеству в рамках ЕЭП, но в определенных пределах, о которых я уже говорил. — Ваши коллеги по правительству едва ли не каждый день рапортуют о выявленных нарушениях, допущенных предыдущей властью. А вы в своем ведомстве проводили какую-либо ревизию?

— Мы, конечно, проводили анализ того, что было сделано предыдущим руководством. В частности, не оставили без внимания попытки открытия 420 избирательных участков в РФ. Не обошли вниманием и вопросы, связанные с выделением земельных участков Министерству иностранных дел. У нас вызывают определенное сомнение договоренности и особенно условия использования некоторых из них. Все подобные дела новое руководство министерства собирается передать в правоохранительные органы, чтобы они были проверены на предмет соблюдения законности. Есть также и вопросы, связанные с использованием госсобственности предыдущим руководством министерства. — Вы как-то говорили о том, что с приходом новой власти будут меняться и украинские послы. Но пока что из выдающихся представителей отечественного дипкорпуса в Украину вернулись лишь великий «евроинтегратор» Орел и «вечный посол» Фуркало. Учитывая важность стоящих перед страной задач, будут ли меняться послы в России, США, Германии, Франции, Великобритании? Ведь это сегодня для Украины ключевые государства.

— Вы абсолютно правы. Что касается ротации, являющейся обычным процессом для внешнеполитической службы, то, естественно, смена власти должна повлечь и смену дипкорпуса, особенно политических назначений, сделанных предыдущей властью. Деятельность этих людей на посольских должностях должна быть тщательно рассмотрена. И приняты соответствующие меры. Но далеко не все из них, работая на дипслужбе, допускали какие-то нарушения. Получение достоверной оценки требует определенного времени. А нам необходимо очень тщательно все изучить, проанализировать и только после этого вносить Президенту какие-то предложения. У Президента Ющенко есть четкие критерии для посольского корпуса. Он считает, что дипломатические представительства должны возглавлять патриоты, демократы, профессионалы. Президент дал мне четкие инструкции относительно подбора кадров. И мы сейчас находимся в этом процессе. — Политические назначения будут? Или посольства возглавят только профессиональные дипломаты?

— Я не исключаю и политических назначений, они наверняка будут. Но это является распространенной практикой во всех странах: наряду с кадровыми дипломатами послами назначают и политиков. Но при этом необходимо иметь в виду, что дипломатическая деятельность — специфическая сфера. И если кому-то кажется, что каждый отставной политик может быть послом, то это большое заблуждение. — Борис Иванович, а насколько вы независимы в кадровой политике? Была ли у вас возможность самостоятельно назначать своих замов? Выполняется ли данное во время вашего представления министерству обещание Президента о том, что «единственным каналом формирования дипломатических отношений будет Министерство иностранных дел»?

— Что касается свободы действий в кадровых назначениях, хочу подчеркнуть, что у нас нет той мелочной опеки, которая существовала во времена печально известной администрации президента Кучмы. Президент Ющенко придерживается данного руководящему составу МИДа обещания. Руководство министерства имеет полную свободу действий во внутриведомственных назначениях. В то же время существует определенная процедура согласования некоторых назначений, требующих решений правительства и лично Президента. Это касается заместителей министра. Первые замминистра были назначены Президентом по моему предложению и по согласованию с Кабмином — это Владимир Огрызко и Антон Бутейко. Другие заместители, назначенные ранее, продолжают выполнять свои функциональные обязанности, и нет необходимости ставить вопрос об их замене. Но со временем они, конечно же, тоже станут участниками ротации дипломатических кадров.

Могу засвидетельствовать, что у нас сегодня во всех вопросах, касающихся внешней политики, нет ничего похожего на то, что было раньше, когда каждый шаг, каждое заявление нужно было согласовывать с администрацией Президента. Сегодня у нас свобода действий. Но она должна подразумевать и ответственность. И если мы в чем-то ошибемся, то Президент, безусловно, также имеет свободу действий, чтобы сделать замечание или любые выводы, в том числе и кадровые. Поэтому я полагаюсь на очень высокий профессионализм нашего дипкорпуса. И у меня есть основания быть уверенным, что мы справимся со свободой, предоставленной нам Президентом, и оправдаем его доверие, которое мы очень ценим, в осуществлении внешней политики. А руководство внешней политикой, согласно Конституции, осуществляет Президент. Так что свои действия мы, конечно, подчиняем его указаниям и распоряжениям.

Теперь о том, что МИД должен быть «единственным каналом». К сожалению, в период становления новое правительство дает основания утверждать: еще не все министры осознают, что у них должны быть определенные рамки в том, что касается внешнеполитической деятельности. Некоторые министры забывают, что МИД по поручению Президента осуществляет координацию внешней политики. А координация — это не абстракция. Если мы не знаем, какие действия совершает то или иное министерство, тот или иной министр, то мы лишены возможности владеть ситуацией в реализации внешнеполитического курса Президента. Некоторые министры допускают высказывания, которые фактически создают внешнеполитические проблемы. Но они не осознают этого просто по незнанию. Это период становления. Я стараюсь помочь своим коллегам осознать, что каждое произносимое ими слово, которое касается зарубежных субъектов, может привести к осложнениям в отношениях с иностранными партнерами. Они пока даже не понимают, насколько это может быть серьезным. И случай с ракетами (имеется в виду интервью генпрокурора Пискуна о «контрабанде» Украиной крылатых ракет в Иран и Китай. — Т.С.) , и случай с отмыванием денег (речь о высказывании министра внутренних дел Луценко об отмывании денег бывшей украинской властью в Литве. — Т.С.) — примеры подобных неосторожных слов. Все это требует разъяснительной работы. В связи с этим я внес предложение к сведению Президента о необходимости обратить внимание на эти вопросы. Я считаю, что все министры являются умными и опытными людьми, но в то же время каждый из них, осуществляя полномочия в своей сфере, должен помнить: все, что касается зарубежного элемента, должно быть согласовано с Министерством иностранных дел. И это не прихоть, а насущная необходимость осуществления единой внешней политики государства.

В прошлом мы также были свидетелями заявлений, дававших основания нашим зарубежным партнерам (а они все отслеживают) недоуменно интересоваться: «Так, а кто у вас все-таки осуществляет внешнюю политику?» Один говорит, что он готовит визит Президента в США, хотя накануне с этой целью состоялся визит в Соединенные Штаты министра иностранных дел. Другие заявляют о том, что они курируют чуть ли не всю внешнюю политику. Это все от отсутствия опыта. Каждый в государстве должен выполнять свою работу и тянуть свой плуг. Если же у него после выполнения своей работы остаются еще время и силы для того, чтобы выполнять работу коллеги, пожалуйста, это будет только приветствоваться. Но при этом не нужно забывать о своей непосредственной ответственности за это.