Видео дня
Мыкола Вересень: «Сейчас я нахожусь в длительном отпуске, и шансов вернуться на "5 канал" практически не существует».
Три года назад, когда Мыкола Вересень ушел с “1+1”, он пил зеленый чай и курил крепкие сигареты. Теперь Вересень ушел с "5-го канала", он пьет кофе с молоком и курит облегченные с ментолом.
И тогда, и сейчас он считает, что профессионала отличают, в первую очередь, две вещи: профи всегда ищет работу, то есть держит себя в рамках рынка; и еще профессионал не обязан всегда делать все перфектно, но он и никогда не сделает очень плохо.
Собственно, набор жизненной мудрости от Вересня на этом не заканчивается. Едва ли в мире есть много вопросов, на которые он не знает ответа, по крайней мере, для себя. На некоторые из самых сложных, например: “Сколько раз за жизнь можно любить, а сколько – влюбляться?”, однозначного мнения не существует до сих пор. Зато Мыкола точно знает, что будет с украинскими медиа. Во-первых, телеканалы сменят владельцев. Во-вторых, начался новый отсчет медиа-жизни, и “все на одном старте”. В-третьих, появится волна новых людей со свежими и яркими, словно цитрусовая с корицей жвачка, идеями. Будет ли среди них Мыкола Вересень, покажет время, но парень по имени Мыкола Сытник (это такой малоизвестный настоящий Вересень) прищуривает глаза, выпускает много дыма и говорит: “Посмотрим, посмотрим”. На старт?
“Реанимация трупов – не моя сильная сторона”
- Мыкола, вы исчезли с экранов два месяца назад без объяснений. То есть поступили так же, как три года назад, уйдя с “1+1”. Тогда вы попали в туман к Озимому поколению. Что, сейчас вы тоже готовитесь к выборам, или просто меняете работу?
- Если быть безоговорочным в своей корректности, то есть несколько отличий. Тогда я исчез с объяснениями, что ушел из-за цензуры, и до сих пор никто в “1+1” этого не опроверг. Во-вторых, я ушел тогда в КОП не вследствие, а после того, как покинул телевидение.
Сейчас, если вы имеете в виду возрождение чего-то похожего на КОП, то это будет невероятно. Во-первых, так как их лидер господин Хорошковский сделал все, чтобы убить либеральную идею, то есть остановил проект, на который надеялись сотни тысяч людей, и это можно назвать идеологическим преступлением. Во-вторых, потому, что, возможно, в Украине будет создана “полуторная партия” или блок вроде японского варианта, когда вместе работает широкий спектр идеологии – от социалистической до либеральной. И потому потребность в чистых либералах отсутствует. И в принципе, реанимация трупов – не моя сильная сторона, поэтому я советую забыть о КОПах и о всем, что с ними связано, и похоронить.
- Кстати, сейчас фамилия Хорошковского упоминается в связи с возможной покупкой телеканала “Интер”. Будто именно он будет руководить этим каналом.
- У меня тоже есть аналогичная информация, но мои источники рассказывают мне, что канал покупает не Хорошковский, а господин Абрамов вместе с господином Григоришиным, или при помощи господина Григоришина. И о какой-то выдающейся роли господина Хорошковского в этом процессе я не знаю.
Я знаю, что Валера покинул Украину довольно давно, и живет в Москве, куда бежал еще задолго до революции. Сейчас он работает заместителем господина Абрамова. По большому счету, покупается не телеканал, а, насколько я понимаю, весь бизнес, связанный с “Интером”. Какие-то банки, которые стоят рядом, и тому подобное. Это огромные деньги, и я не знаю, есть ли они у господина Хорошковского.
- О каких деньгах может идти речь?
- Звучат цифры от четверти миллиарда до 350 миллионов. Как, наверное, вы догадываетесь, не гривен, а североамериканских зеленых рублей. В гривнях это более миллиарда.
- Может ли означать эта продажа усиление влияния России на украинские медиа?
- Здесь есть несколько компонентов. Очевидно, что такие большие транзакции в России сегодня нельзя проводить без консультаций с Кремлем. И это может выглядеть как усиление влияния России и российского бизнеса в Украине. Хотя, с другой стороны, “Интер” и без того имеет 29% своих акций в руках российского Первого канала. Поэтому, с этой стороны, влияние России на канал “Интер” никогда не прекращалось, если подходить формально.
- Кстати, вы так и не ответили на вопрос, идете ли в политику, и бросили ли 5-й канал. Если да, то где будете работать?
- О’кей, отвечаю подробно. В политику я не иду и не собираюсь. И достоверность этого 95%. Остальные пять процентов можно отнести к политическим форс-мажорам или на всякий случай.
- Что такое “на всякий случай”?
- Сила непреодолимого действия – что и есть форс-мажор. В данном случае это предложение, от которого нельзя отказаться. То есть тогда, когда мне будет точно понятно, что я нужен для какого-то дела или идеи, которое воплотить могу именно я, или кто-то подумает, что я что-то могу сделать.
- Если я правильно поняла, вы ожидаете предложения от Президента Украины? Вы это серьезно?
- Серьезно говоря, я никогда не думал о такой возможности.
- Но не исключали бы? Очень хочется, да?
- И не думал, что у меня на голове есть такая корона. Вы что, правда, ее видите? Я не просыпаюсь каждое утро, не смотрю на телефон, и не ожидаю, что мне позвонит Президент. Я его знаю с начала 90-х, когда он жарил яичницу на кухне у одной американской журналистки и рассказывал нам все о финансах страны. Теперь он, бесспорно, небожитель, как и все бывшие оппозиционеры, которые приходят к власти.
Хотя, с другой стороны, этикет учит, что от предложений президентов и премьеров не отказываются. Хотя в принципе, после осени 2004-го года у меня отпало любое желание заниматься политикой.
- Почему именно после осени?
- Я думаю потому, что новые люди, простите за тавтологию, достаточно самодостаточны. И, по большому счету, все, кто хотел идти в политику в эпоху Кучмы, видели очевидность необходимых шагов для того, чтобы сделать государство цивилизованным. Теперь пришли люди, декларирующие желание цивилизовать страну. И таким образом в обществе наступило нормальное положение вещей. Как говорил профессор Преображенский: “Пусть в Большом поют “Аиду”, я буду резать кроликов, и никаких разрух”.
Откровенно говоря, впервые за пятнадцать лет мне перестало быть интересно, что происходит на Печерских холмах. В принципе, новая власть делает великое множество ошибок, может, даже, больше, чем старая, но отличается тем, что, во-первых, быстро признает ошибки, и, во-вторых, быстро их исправляет.
- Кроме того, хватает желающих указать власти на ее ошибки. Вот, например, те же ваши бывшие друзья по КОПу, недавно провели Вече, где старались рассказать, как строить Украину. Вы там были?
- Я действительно там был, и то, что я успел понять, что Вече, которое возглавляет Инна, - это попытка остаться в политике. Предложения Вече можно квалифицировать словами «хорошо, чтобы машины не ездили, а летали, а на березах росли помидоры и бананы». То есть как в анекдоте, который я очень люблю.
- Расскажете?
- Конечно. В лесу на большом совещании мыши жалуются на жизнь, что они такие маленькие, и их все могут побить, раздавить или разорвать. И вдруг звучит предложение пойти посоветоваться к мудрому Филину. Все идут к Филину, жалуются уже ему. Он предлагает, чтобы все мыши превратились в ежей, и обросли иглами. Мыши очень довольны, и, радуясь, идут назад. На полпути домой кто-то поднимает насущный вопрос о механизмах сращения ветвей, то есть превращения мышей в ежей. Все немедленно разворачиваются и снова идут к Филину с просьбой объяснить, как стать ежами? Филин недовольно смотрит на мышей, выслушивает их, и говорит: “Идите на фиг отсюда! “. Мыши плачут, и убедительно просят. Тогда Филин отвечает снова: “Идите на фиг, я – стратег!”.
- А Филин – это Пинчук?
- Я не знаю, господин ли Пинчук – это Филин, но я знаю, что спонсором Вече является бывший вице-премьер по топливно-энергетическому комплексу господин Гайдук. Идеологически ресурса у Вече нет, так как украинская современная власть – это очень широкий спектр от социалистов до либералов, и зачем нужно либеральное Вече без власти, когда при власти существует либеральный Виктор Пинзеник?
Вторая непонятность в том, что сама Инна часто критикует власть, именно современную, и очень нечасто подвергала критике прошлую. И выходит так, что предыдущая власть была более либеральной. Вообще, иногда возникает впечатление, что многие современные политики, которые не успели в поезд под названием “Ющенко”, стараются туда вскочить.
“Я пил водку и сок со многими олигархами”
- Если уж речь зашла о Пинчуке, то расскажите, как простой украинский журналист смог стать другом простого украинского олигарха?
- Во-первых, не преувеличивайте наших отношений. Мы действительно время от времени видимся, но мое внимание на этого человека обратил российский режиссер Марк Захаров, когда рассказал мне, что именно украинский бизнесмен Пинчук является спонсором его театра в Москве. Потом, через много лет, после моей программы о парне, который удочерил маленькую девочку, он позвонил и сказал мне, что если у парня есть проблемы, например, с работой, то он готов помочь. И, откровенно говоря, мне это очень понравилось. Я пил водку и сок со многими олигархами, но только Пинчук предложил свои услуги в помощи конкретному человеку.
- Он предлагал работать на его каналах?
- Мы обсуждали такую возможность несколько раз, причем один раз даже согласовали формат. Но, наверное, звезды запрещают мне работать на Пинчука, или Пинчуку иметь меня на своих каналах.
- Кстати, а вы знаете, он действительно продает свой медиа-холдинг?
- Точно я сказать не смогу, а смогу только процитировать первоисточник. Когда я спросил его, продает ли он свой медиа-холдинг, он сказал, что, во-первых, не продает, а, во-вторых, в случае, если будет супер-предложение, он как бизнесмен не сможет отказаться. Фактически у меня есть какие-то основания думать, что как раз сейчас он рассматривает некоторые предложения, хотя я не знаю, как он к ним относится. Как не знаю, от кого именно эти предложения поступают.
- А по поводу “1+1” знаете?
- То, что знаю, и могу сказать, скажу.
- Ну и что с “плюсами” в смысле продажи?
- Наверняка я знаю, что “1+1” готовится к продаже.
- Можете ли вы подтвердить информацию, что покупает группа “Приват” или лично господин Коломойский?
- Я действительно могу подтвердить эту информацию и прибавить, что, насколько мне известно, сделка проходит с помощью каких-то восточноевропейских компаний.
- Кто из нынешних владельцев “плюсов” продает свою часть?
- Хороший вопрос. Согласно одной из версий, продается часть CME, то есть американские акции. Согласно другой, доля господина Роднянского и Фуксмана. Я склоняюсь ко второй версии, так как не имею информации о каких-либо встречах между CME и группой “Приват”, хотя точно я не знаю.
- Там тоже фигурируют большие деньги?
- Там фигурируют огромные деньги, но приблизительно в три раза меньшие, чем в случае с “Интером”. И в принципе, я наверняка не знаю, о каких деньгах идет речь, но в моей голове крутится цифра сто миллионов. Как я уже говорил, в случае с “Интером” продается весь бизнес, а здесь только канал, так как других бизнесов вокруг него нет.
- Это политическая покупка, по-вашему?
- Именно исходя из цифры, я думаю, что это политическая покупка. Так как цифра выше, если я правильно ее высчитал, чем реальная цена доли акций.
- А как вообще просчитываются эти цифры?
- В идеале – есть схема, если мы говорим не о политике, а о бизнесе, но эта схема существенно корректируется. Фактически это прибыли за четыре-пять лет, которые плюсуются, плюс цена недвижимости, например, студий, цена железа, то есть камеры, звук, свет и плюс брэнд. Поэтому, например, если у “Интера” есть здание в собственности, а у “1+1” все находится в аренде, то цена “плюсов” автоматически ниже. Но это не так просто, и в каждом случае все решается отдельно.
- То есть фактически могут измениться владельцы всех больших каналов, и это изменит телевидение?
- Я думаю, что телевидение никогда не изменится, пока не придут новые люди с новыми идеями и с верой в собственные силы. Вполне возможно, что изменение владельца может не изменить телевидения. Именно телевидение устало из-за отсутствия новых идей, и люди смотрят такое телевидение потому, что нет другого, то есть, нет альтернативы. Вот смотрите. Российский НТВ, когда он был не прокремлевским и без попсы, его смотрели приблизительно 20% населения, теперь он стал провластным и с попсой, и его смотрят процентов 10-15. Поэтому когда кто-то говорит, что людям неинтересна политика, это выглядит странно. И когда кто-то говорит, что зритель хочет смотреть именно попсу, это вызывает смех, так как вчера хотел не попсу, сегодня вдруг полюбил “хорошие песни о главном”.
- Давайте от общего к конкретному. Вы все-таки ушли с Пятого канала или нет?
- Сейчас я нахожусь в длительном отпуске, и шансов вернуться на Пятый канал практически не существует.
- Это как-то связано с тем, что и 5-й канал, возможно, сменит владельца?
- Я не думаю, хотя, наверное, о некоторых переговорах просто не знаю. Бесспорно, 5-й канал не такой лакомый кусочек, как большие каналы.
- Мыкола, вы уверены, что это вообще кусок, а не крошка? Ведь при всем уважении к революционным достижениям Пятого канала, те, кто интересуется медиа, хорошо понимают, что канал уже был на вершине, теперь только будет падать. Вы как думаете?
- Мой тезис звучит так: 5-й канал сыграл всемирно-историческую роль, и это произношу без тени иронии и без намека на учебники истории КПСС. Во-первых, так как весь мир видел события осени-зимы через окно Пятого канала. И, во-вторых, потому, что те события имели историческое значение.
- Вы сказали “сыграл” в прошлом времени? То есть, канал таки умер?
- Я не могу быть объективным в этом вопросе и в своем ответе. Я работал на многих каналах, и все они мои родственники. По крайней мере, в моем воображении. Я всегда пристально слежу за тем, что на них происходит. А Пятый канал очень важная и очень яркая часть моей жизни.
Но я до сих пор не знаю, как Пятый собирается ответить на новые нереволюционные или пост-революционные вызовы. Пока я вижу, что есть желание и попытки, но нет результатов. Это не означает, что результаты не появятся. Но пока их сложно увидеть. Хотя в истории часто бывает, когда что-то или кто-то излучает определенное время, а потом, при любых условиях не может повторить эти лучи.
В принципе, сейчас есть главная проблема, есть ли вообще потребность в новостийном канале, есть ли такое количество новостей, которое требует общество, с точки зрения и доноров, и реципиентов. Новая ситуация в медиа состоит в русской фразе “все очки сгорели”, или все результаты обнулились. Есть новостийная полифония, и нет цензуры. Появились новые правила игры, и старые игроки должны приспособиться к этим правилам. Настало время для нового старта, а на старте все равны, и нет бывших заслуг. Вчера ты чемпион, а сегодня новый чемпионат. Рядом на старте стоят и Пятый канал, и “1+1”, и “Интер”, и ТРК “Украина”, я бы также поставил Громадське радио, и Би-Би-Си и все бывшие провластные ФМ-станции. Вместе можно увидеть и “Зеркало недели”, и “Киевский телеграф”, и “Факты”, и “Сегодня”, и “День”. Я лично часто менял работу, и знаю, что каждый раз нужно, как сначала, доказывать какой-то стиль и какое-то качество, и все свои бывшие трофеи можно засунуть себе куда-то.
- С прошлым понятно. Что с будущим? Тарас Стецькив намекал, что на Первом появятся известные люди, и будто называла вашу фамилияю Мы вас увидим на УТ-1?
- В соответствии с новой политической модой, теперь принято вызывать на допрос через печать. Еще один узор нового политического дизайна – это рассказывать о ком-то без разговора с ним. Я действительно слышал по радио “Эра” такие слова Тараса Стецькива, но сам Тарас с этим предложением мне никогда не звонил.
- Если бы позвонил, вы бы согласились?
- С начала надо выяснить, согласился бы на что? Работать на УТ-1 или работать на Общественном телевидении? Пока я не могу сказать, существует ли в принципе такой канал как УТ-1, то есть полноценный канал? Я также не знаю, появится ли когда-то у нас общественное телевидение?
- Почему не знаете? Ведь вы всегда были среди тех, кто активно пропагандировал идею общественного телевидения? Вы утратили веру в саму идею или в людей, которые ее реализовывают?
- Поскольку я более десяти лет работал на Би-Би-Си, то есть на Общественном британском вещании, то эта идея, бесспорно, близка мне. С другой стороны, я никогда не выступал за необходимость создания общественного телевидения, а поддерживал идею широкой дискуссии вокруг целесообразности или нецелесообразности такого телевидения в Украине. Хороший тезис в моей голове поселил французский посол в Украине, который когда-то сказал, что и во Франции эта тема широко обсуждается, и приобретает общественный интерес. Там начало дискуссии положил президент Шарль де Голль лет сорок назад. И до сих пор дискуссия не окончена. Означает ли это, что в 2040 году в Украине появится общественное телевидение, я не знаю. Количество моих вопросов сейчас намного превышает количество ответов, которые кружат в общественном мнении и среди специалистов.
- Кстати, как вы относитесь к закрытию Громадського радио после революции?
- Вы знаете, я спрашиваю себя, как бы реагировал на это Сашко Кривенко? И я думаю, что, если бы он был жив, то радио закрылось бы значительно раньше начала революции. Я думаю, что он прекратил бы проект, который на самом деле стал профанацией. Я имею в виду, когда ты берешь деньги у доноров под работу полноценного радио, а на самом деле работаешь в качестве Интернет-издания, что, как известно, требует намного меньше ресурсов. Я не думаю, что его бы устроило выходить в эфир на чужих частотах два-три месяца в год. Но Сашко погиб, и это не его ответственность, что радио умерло. Вдобавок, когда я узнал, что руководство радио во время революции находилось не на Майдане, а в Америке, я почему-то подумал, что Сашко при всех условиях был бы именно на Майдане или где-нибудь в штабе. Хотя дело его живет, и он воспитал много журналистов, которые прошли через Громадське радио, и теперь работают на разных телеканал, или в других СМИ, и работают, как я знаю, хорошо. В свое время Громадське радио давало надежду людям во времена информационной Руины, и мне кажется, что закрылось оно абсолютно органично.
«Все выглядит вполне логично: пресса матюкает Президента, Президент матюкает правительство, правительство матюкает бизнесменов »
- Сейчас идет дискуссия относительно политической ситуации в Украине, которую многие критикуют, употребляя словосочетание “не для того стояли на Майдане”. Что вы думаете об этих ссорах и драках?
- Может, мне надо носить очки, но я не вижу никаких серьезных системных проблем, и тем более не вижу ссор и драк. Я вижу нормальную публичную работу, где если Президент недоволен правительством, он об этом говорит, и это намного лучше, чем когда все всем довольны, а потом премьера снимают с должности без объяснений. То есть все выглядит вполне логично: пресса матюкает Президента, Президент матюкает правительство, правительство матюкает бизнесменов, а народ это все видит, и старается разобраться. Это напоминает мужские развлечения, и это первые ростки нормального общества, когда оно может наблюдать за спортивным соревнованием на стадионе. И таким образом истеблишмент не имеет возможности сделать много глупостей, а нация учится следить за поведением лидеров.
То, что сейчас иногда я слышу, можно назвать “политическим снобизмом”, когда многие критикуют абсолютно второстепенные и мелочные ошибки власти. В принципе, это два будущих вызова в отношениях между печатью и властью: с одной стороны, роль печати и есть критика власти, с другой – подвергать критике надо не мнимые, а реальные ошибки. И степень критики должна сопоставляться с величиной ошибок. Я приведу простой пример. В 90-х годах в Польше или в Эстонии журналисты попали в страшную ловушку: когда и большинство нации, и весь истеблишмент говорили о необходимости вступления в ЕС. Пресса как всегда либеральный сегмент нации тоже говорила о такой необходимости. То есть не критиковала власть. То есть нарушала главный закон. Но выглядело бы еще больше маразматически, если бы пресса в этих странах призывала к возвращению к СССР. В принципе, не надо думать, что новые люди при власти, - это существа, которые не могут ошибаться в принципе. Человеческая природа не безошибочна.
Стоит ли критика Зварыча последних месяцев природы ошибок господина Зварыча? Стоит ли обсуждение конфликта между Тимошенко и Порошенко того огромного крика, который распространился над Украиной за последние несколько месяцев? Является ли это нормальным и естественным явлением, к которому просто не привыкли журналисты?
- Но критики говорят объективно о двух кризизах – валютном и топливном.
- Я бы назвал ситуацию с ревальвацией гривни не кризисом, а успехом. Людям впервые точно дали понять, что они зависят от бюджета, и что каждый гражданин должен прочитать Бюджет страны, так как, если не прочитает, может неожиданно обеднеть. В Бюджете написано, что среднегодовой курс гривни к доллару – 5,1, а не 5,3. То есть правительство и парламент предупредили нацию, что ревальвация будет. Если кто-то не читал Бюджет, то это его проблема. В каждой стране национальный Бюджет читают все, так как от него зависит благосостояние каждого человека.
В прежние времена в Украине люди плевали на Бюджет, и правильно делали, так как там для их жизни никакой информации не было. Если эти люди не бизнесмены, конечно. Вторая черта этой проблемы – тоже может быть расценена как положительная. Вследствие курсового изменения никто не заработал денег так как, поверьте, если кто-то заработал бы, то, например, телеканал “Интер” или ТРК “Украина” немедленно бы рассказали. Значит, деньги пошли конкретным обычным людям, и это мне кажется положительным явлением.
С нефтью в Украине, как и с газом, проблема системная и критическая. И большой вопрос, может ли любое правительство на нее влиять. Бесспорно, премьер прозевала этот удар. Но, во-первых, понятно, что нет идеальных вратарей ни в одной футбольной команде мира, а, во-вторых, ситуация была исправлена в довольно короткий срок. Более того: правительство признало неправильность администрирования цен. Тенденция абсолютно положительная еще и потому, что, когда бензин будет стоить доллар за литр, проблема зависимости от России умрет автоматически. В принципе, я думаю, что нормально критиковать правительство можно будет приблизительно в феврале следующего года. То есть через год его работы.
- И все же, о Тимошенко и Порошенко. Этот конфликт на самом деле существует, и это тот случай, когда политические амбиции могут изменить политическую ситуацию?
- Здесь мы тоже наблюдаем естественное положение вещей. Кто бы ни занимал должность премьера, немедленно получил бы большую коалицию критиков. Так как премьер всегда делает что-то конкретное, и его легко обвинять. Я думаю, что, во-первых, Тимошенко будет премьером довольно долго, и здесь я согласен с Президентом. А во-вторых, Порошенко премьером не будет при всех условиях. По крайней мере, ближайшие два-три года.
- Почему?
- Так как едва ли можно себе представить ситуацию, что Президент отстраняет Юлию Владимировну и немедленно назначает Петра Алексеевича. Поэтому если Тимошенко и уйдет в отставку через некоторое время, но я не думаю, что раньше, чем через полгода, то фамилия ее преемника не будет Порошенко.
Когда я думаю об этих всех мнимых конфликтах, я всегда вспоминаю свой шок, когда я прочитал распечатку разговоров Джона Кеннеди со своим Кабинетом во время Карибского кризиса. Это был намного более жесткий разговор, чем ведутся сейчас в Украине между политиками. Но жесткие слова – это поиск истины, а не желание кого-то отправить в отставку. Когда я понял окончательно, что все в стране в порядке, это когда разговаривал с одним украинским дипломатом, и потом еще с одной журналисткой. Они произносили приблизительно одинаковые слова: “Я не понимаю, что говорит Президент, его костюм не подходит к рубашке, и платочек в кармана уже надоел”. Во время разговора присутствовал мой отец, которому я потом сказал: “Надо так понимать, что в Украине неплохой лидер”. На вопрос, почему я так ответил: “Так как критика в его адрес сводится к длинным речам и плохим рубашкам, обычно президентов других стран подвергают критике более обоснованно”. Я думаю, что запас у современной власти и в ресурсах, и во времени, и в возможностях – очень большой, и это меня мало беспокоит.
- Я впервые слышу, что Мыкола Вересень не критикует власть. Вы что, уже не в оппозиции?
- В принципе это вопросы количества процентов. Прошлая власть, особенно во время выборов, хотела обмануть весь мир на 100%. Современная власть, в соответствии с природой любой власти, тоже будет обманывать. Бесспорно, в печати появятся некоторые “темники”, где-то будут случаи непрозрачной приватизации, будут брать взятки и в дальнейшем. То есть будет все, что мы видели когда-то. Но этого будет меньше, чем было. Хорошо, если наполовину меньше, идеально – если процентов на 75. Неплохо, если хотя бы на четверть меньше.
Я не вижу ничего критического, отсутствует угроза нации, государству, также отсутствуют публичные преступления, и нет угроз правам и свободам людей. Хотя меня тоже раздражают некоторые заявления, например, о том, что теперь в Украине будет только 150 блатных номеров на машинах. Я бы поинтересовался у господина Луценко, почему 150, почему не три, или четыре, ну максимум – десять? Я также обратил внимание на странный ремонт возле президентской резиденции. Мне непонятно отсутствие судебных процессов, что может означать, что бывшая оппозиция и современная власть нам врали о великом множестве преступлений команды Кучмы-Медведчука-Януковича. Я также подозреваю, что раньше или позже у современной власти может закружиться голова, и она будет наслаивать ошибки. Я только надеюсь на реакцию квалифицированной печати и нации в целом. Так как на появление квалифицированной оппозиции я не надеюсь.
- Вы не верите в потенциал нынешней оппозиции?
- В принципе нельзя же считать лидером оппозиции господина Януковича. Понимаете, если Украина вступит в ВТО, то экономические вопросы, по крайней мере частично, не будут решаться украинскими чиновниками. Если вступит в НАТО, то вопросы демократии будут иметь меньше угроз, чем теперь. А если вступит, не дай Бог, в ЕС, то жить станет комфортно, а не весело. Украина окончательно утратит все черты своей сексуальности, которая так лучисто засияла во время Оранжевой революции. Кстати, количество журналистов значительно уменьшится.
- Почему?
- Когда-то я был в Канаде, и понял, что нет более ужасного места для журналистов, чем эта страна, где все настолько взвешено, опрятно и комфортно для человека, что, если бы не российские дипломаты, которые время от времени напиваются и кого-то сбивают на своих машинах, то вообще писать не о чем.
Бесспорно, это преувеличение, так как рядом Россия, и о ней всегда что-то можно написать. Но в принципе тенденция для журналистов будет негативная, но для качества их работы – положительная, так как очень легко сказать, что Президентом не может быть тот, кто сидел, по крайней мере, дважды, и кому очень тяжело рассказать квалифицированно о проблемах сельского хозяйства в случае вступления в ЕС.
- Полтора года назад в новогоднем прогнозе для «Главреда» вы сказали, если Украина пойдет в сторону Запада, то нам не придется решать часть проблем с демократией, так как мир сам нас будет подтягивать. Если же мы пойдем в сторону России, то нам не придется разбираться с проблемами гражданского общества, так как оно для нас будет существовать лишь как текст в Конституции, то есть формально. Куда мы повернули?
- Юридически Украина стоит лицом к Западу, а Запад стоит, мягко говоря, к нам нижней частью спины. И мне кажется такое положение вещей абсолютно корректным. Так как, бесспорно, бомж хочет попасть в благородное общество, и также бесспорно, что благородное общество не хочет открывать дверь перед бомжем. Я думаю, что наиболее правильным путем будет найти способ превратиться из бомжа в небомжа. Но не как в том анекдоте, который я приводил, о мышах и Филине.
Все страны мира начинали с работы внутри себя, с внутреннего обмена товарами и услугами. Когда люди в этих странах становились зажиточнее благодаря правильному обмену, они проводили экспансию во внешний мир. Экономика в принципе не может работать, основываясь на 10% средних и богатых и на 90% нищих. И экономика прекрасно работает без какой-либо внешней помощи, когда нация состоит, как минимум, из 75% ненищих. Ситуация может коренным образом измениться в момент, когда средняя зарплата в Украине будет составлять долларов 200. Тогда вполне предполагаемо, что ЕС начнет поворачиваться лицом к Украине. И, наконец, Украине будет куда поцеловать Европу без потери собственного достоинства.
Юлия ЛЫМАРЬ