Рассмотрение дела Гонгадзе началось с противостояния фемиды и журналистов
9 января в столичном Апелляционном суде репортеры вынуждены были прорывать охранный заслон.
Не так давно Виктор Ющенко в беседе с представителями судейского корпуса высказал пожелание: «Мы должны вернуть все, что было утрачено за последние годы. Это независимость судебной ветви власти, статус, уважение, законность».
Хорошие слова, спору нет. Но прислушивается ли к ним Фемида? 9 января отдельные ее представители (случайно или специально - еще вопрос) сделали все, чтобы показать себя в глазах отечественных и зарубежных журналистов с наихудшей стороны.
8 этот день на скамье подсудимых киевского Апелляционного суда были обвиняемые в убийстве журналиста Гонгадзе — бывшие офицеры милиции. Назначив дело к слушанию на 9 января, то есть на выходной день, суд таким образом как бы дал понять, что для него это - главнейшее и принципиальное разбирательство. Некоторые мои коллеги думали, что подготовка к нему велась самым тщательным образом, что были учтены даже малейшие промахи прошлых лет, что председатель Верховного суда Украины и руководитель Государственной судебной администрации сделают все возможное, чтобы заседания проходили без сучка и задоринки. Ведь это - самый резонансный процесс! Вот и глава государства счел нужным однажды заметить: «Я обратился к Апелляционному суду города Киева, чтобы заседание было открытым. Общественность должна знать, что происходит в суде».
9 января я приехал к зданию Апелляционного суда на Владимирской в девять утра. Дежурный милиционер у турникета уже кипел от возмущения: «Я устал объяснять - никакого заседания сегодня не будет! - твердил он. - У суда - выходной». Как же так? Ведь ведущие телеканалы страны сообщили, что разбирательство непременно состоится.
Спустя два часа я вновь наведался в суд и застал там десятки журналистов, которых не впускали в здание. Оказывается, процесс все-таки стартует сегодня. Но в маленьком зале, где идет слушание, все журналисты не помещаются. Поэтому велено пропустить только представителей трех информационных агентств. Почему только трех? И каких агентств? По каким критериям происходила эта странная аккредитация? Понятное дело, репортеры сильно возмутились. Но к кому апеллировать в Апелляционном суде? К охранникам?
Через пяток минут в толпе над головами взметнулся листик бумаги. Неужели предлагают записываться всем, кто прибыл? Вдруг прошел слух, что телевизионщиков будут запускать в зал по одному, по очереди и только на пять минут, чтобы снять картинку. Кто-то из операторов громко выкрикнул: «Сказали, чтобы лица подсудимых мы не снимали». Кто об этом распорядился - неизвестно. Когда ребята с телекамерами двинули вперед, фоторепортеры дружно устремились следом, а за ними и вся негодующая толпа, прорвав защитный редут, оказалась в судебном зале. Миллионы телезрителей видели это.
Судья Ирина Григорьева заявила, что напряженная атмосфера мешает ей продолжать процесс. Однако представители СМИ ни в какую не захотели освобождать маленький зал. Суд ведь идет в открытом режиме. Где же тогда прозрачность, открытость, гласность судебного слушания, о которых говорила власть?
Противостояние СМИ и Фемиды продолжалось. И подсудимые тоже нервничали, закрывали лица руками. Неловко чувствовала себя и вдова погибшего журналиста Мирослава Гонгадзе, сидевшая в каком-то метре от подсудимых. Это соседство было ей очень неприятно, о чем она и сказала журналистам.
Жаль, что никто из руководителей суда даже не попытался разрядить ситуацию. А ведь можно было бы... В тот день все залы здания пустовали, поэтому при желании разбирательство можно было бы перевести в более подходящее помещение. Могли попросить зал в соседнем областном суде.
В конце концов и Верховный Суд мог бы предоставить свою территорию для этой цели. Ведь проходил же там год назад гражданский судебный процесс «Ющенко — Янукович».
Знает судебная практика и выездные заседания. Скажем, несколько лет назад в одном из киевских кинотеатров устроили судебное следствие над членами бандитской группировки, проходившей по делу «Топ-Сервиса». Или, к примеру, скныливский процесс. Поначалу разбирательство велось в клубе воинской части. Там судья не на словах, а на деле позаботился об имидже судебной системы.
Мне трудно понять, почему дело Гонгадзе стартовало так позорно. Может, господа начальники от юстиции, зная о маленьком зале, хотели перестраховаться? Скажем, опасались, что отдельные депутаты превратят это мероприятие в предвыборную пропаганду. Или сыграло свою роль желание, чтобы процесс освещался только с «нужных позиций»?
Хотелось бы, чтобы это происшествие стало предметом принципиальнейшего рассмотрения в Верховном Суде (возможно даже с оргвыводами). По большому счету, в ситуацию мог бы вмешаться и Виктор Ющенко. Ведь это же его «подставляют» служители Фемиды!
Неужели промолчит и Государственная судебная администрация? Если в Киеве нет подходящих залов для надлежащего отправления правосудия, то что сделала для исправления ситуации упомянутая администрация? Как отреагирует на это Минюст?
Ясно одно: подобное не должно повториться. Этого хотим мы, журналисты. Власть же - себе на уме. На следующий день, 10 января, никто из высших должностных лиц страны ни единым словом не обмолвился о беспределе в Апелляционном суде. Неужто и следующее заседание по делу Гонгадзе будет таким же циничным и пренебрежительным по отношению к СМИ?
Леонид ФРОСЕВИЧ, «Киевские Ведомости»