В Киеве состоялась премьера российского документального фильма "Недоверие"
... о причастности ФСБ к взрывам московских домов в 1999 году. В России картина запрещена
«Несчастная Россия! Даже повесить не умеет...»
Уже и не вспомнишь, когда слово «терроризм» стало неотъемлемой частью современной жизни и перекочевало из специфической лексики в общеупотребительную. Лучше всего это иллюстрирует устное народное творчество: сегодня анекдотов про террористов больше, чем про Петьку с Чапаевым. Поначалу слово настораживало, затем пугало, сейчас воспринимается на уровне банальной сводки новостей. «Террористы захватили самолет»...
На днях в Киеве состоялась премьера документальной картины российского режиссера Андрея Некрасова «Недоверие» о взрывах в 1999 году многоквартирных московских домов — на Каширском шоссе и улице Гурьянова. Взрывы практически сразу объявили чеченскими террористическими актами, назвали взрывчатое вещество — гексоген — и поразительно быстро закрыли уголовные дела. Правда, был еще один дом, уцелевший в силу причудливых обстоятельств. Уже не в Москве, а в Рязани, и может, именно провинциальная бдительность спасла людей от гибели.
Поздно вечером рязане, настропаленные недавними терактами в Москве, заметили у подъезда автомобиль, откуда вышли трое неизвестных с мешками и спустились в подвал. Обеспокоенные жители немедленно сообщили об этом в милицию, которая не сразу, но все-таки приехала и с удивлением обнаружила в мешках гексоген, а плюс ко всему взрывное устройство кустарного производства. Жильцов срочно эвакуировали, а по горячим следам затеяли расследование, не особо рассчитывая на успех. Каково же было всеобщее удивление, когда оказалось, что номера таинственной машины, подвозившей в тот вечер незнакомцев с гексогеном, принадлежат ФСБ. Такой крайне неприятный прокол... По-моему, кто-то из пяти неудачно повешенных декабристов, рухнувших вместе с веревкой на землю, произнес: «Несчастная Россия! Даже повесить не умеет...».
Через несколько суток выяснилось, что вовсе не гексоген это был, а обычный сахар — дескать, в одном из жилых рязанских домов решили провести военные учения.
Тогда еще в России погуливал ветер свободы, гласности и демократии, и на НТВ сделали передачу (ее фрагмент показан в картине Некрасова) с участием рязанских жильцов-очевидцев и крупных военных чинов, уверявших, что никакого теракта не было и быть не могло. Помнится, даже ведущий вышел из себя, слушая, как солидные генералы, не стесняясь погон и выслуги лет, развивали версию «сахарных учений».
Кстати, работая над фильмом, Некрасов так и не смог отыскать рязанских жителей уцелевшего дома, принимавших участие в той приснопамятной передаче. Все, кто выступал тогда по телевизору, будто растворились, канули...». Зато режиссер нашел «террориста», на которого пытались повесить взрыв, — москвича, чеченца Тимура Дахкильгова. Дахкильгов провел три месяца в заключении, где его уговаривали» взять вину на себя. Не уговорили. Молчаливый, улыбающийся человек. В картине вместо него в основном говорит супруга Лидия, периодически срываясь на плач. «Тимуру сказали: «Не подпишешь, возьмем твою жену с детьми, привезем на улицу Гурьянова и скажем: Это жена террориста, который взорвал ваш дом!», а ты будешь сидеть в машине и смотреть, что с ней там сделают».
«Недоверие» — фильм документальный, сдержанный, без категоричных оценок и обличительного пафоса. Своих главных героев, вернее, героинь — сестер Татьяну и Алену Морозовых из дома на Гурьянова — Некрасов нашел совершенно случайно. К моменту трагедии Татьяна несколько лет жила в Америке, а Алена в тот злосчастный вечер находилась у своего приятеля из соседнего подъезда. «Он собирался меня провожать и вышел покурить на кухню. Больше мы не виделись... Я внезапно оглохла и почувствовала, что пол будто накренился. На меня начал падать шкаф, я звала на помощь... А затем передо мной образовался провал, и я вдруг поняла, что именно там сейчас находится моя мама».
Узнав о гибели матери и чудом спасшейся сестре, Татьяна прилетела из Штатов и поначалу, как большинство, приняла версию чеченского теракта. А спустя время девушка узнала о книге американского журналиста, бывшего московского корреспондента Дэвида Саттера, утверждающего, что взрывы домов в Москве организованы ФСБ, дабы обеспечить Владимиру Путину победу на выборах.
Мочить врага в сортире
Еще не оправившись от шока, Татьяна Морозова начинает свое расследование вместе с режиссером Андреем Некрасовым. Милуоки, Москва, Денвер, Вашингтон, Лондон, где Татьяна беседует с бывшим эмиссаром чеченских боевиков Ахмедом Закаевым, Урал и снова Милуоки. «Я следил за событиями! связанными с московскими зрывами с первого дня, — рассказывает Некрасов, — и меня не покидало ощущение, что для чеченских террористов данный случай как-то нетипичен».
И действительно — чеченцы, всегда охотно берущие на себя ответственность за теракты, на этот раз вовсю открещивались и почти обиделись, что им шьют такое невразумительное дело. По мнению того же Закаева, в 1999 году теракты Чечне были абсолютно не выгодны — это означало бы начало новой, гораздо более страшной войны. Войны на уничтожение.
Путин же действительно шел в президенты и позиционировался как единственный человек, способный навести в стране порядок, — «чистые руки, горячее сердце, холодная голова». Владимир Владимирович обещал «мочить врага в сортире», что, безусловно, многих подкупало. Образ внешнего агрессора был практически сформирован и сформулирован, осталось добавить пару выразительных штрихов. Возможно, ими и стали две панельные многоэтажки — одна на Кашинском шоссе, вторая на улице Гурьянова. С третьей не получилось. Вместо гексогена в мешке обнаружили «сахар».
В принципе, версия «Путин взорвал свои дома» очень смахивает на «Буш взорвал свой Торговый центр», у которой тоже хватает сторонников по всему свету. Мне кажется, чтобы принять подобное, нужно быть человеком крайне циничным. Или крайне разуверившимся. Или просто много знать.
Одним из главных экспертов в картине стал известный российский адвокат, полковник ФСБ в отставке, член Комиссии по расследованию московских терактов Михаил Трепашкин, своими силами пытавшийся найти причастных не только к взрывам в 1999-м, но и к теракту на Дубровке. Как человек сведущий, российский адвокат убежден, что такая сложная военная операция, как теракт, невозможна без участия внутренней агентуры. В 1995-м Трепашкин возглавил операцию ФСБ по задержанию группы вымогателей, среди которых оказалось несколько чеченцев, в том числе один полевой командир. В процессе следствия обнаружилось, что за вымогателями стоят чины МВД...
«А вы не боитесь этим заниматься?» — спрашивает в фильме Татьяна Морозова адвоката. «Мне нечего бояться. Я честно выполняю свою работу...». Трепашкина арестовали еще до выхода «Недоверия», аккурат в очередную печальную годовщину «Норд-Оста», внаглую подбросив адвокату в машину пистолет и инкриминировав поначалу незаконное владение оружием, а затем и разглашение гостайны.
«В России нельзя произнести слово «революция»
Впервые «Недоверие» показали в США на самом престижном смотре независимого кино «Санденс», после чего картина проехалась по миру, получив несколько призов. В России фильм Некрасова запрещен. «Ну как запрещен? — вздыхает режиссер. — Ни один телеканал его не взял. Говорят, российскому зрителю это неинтересно...».Зато это оказалось интересно телезрителям Прибалтики. А вот наш «5 канал» почему-то отказал «Недоверию». Сейчас Андрей Некрасов собирается снимать кино про отравление Виктора Ющенко. Спонсирует проект Борис Абрамович Березовский.
— Андрей, БАБ — фигура неоднозначная. Может, в таких случаях лучше скрывать источник финансирования?
— (Смеется). Предпочитаю говорить правду. Все равно ведь узнают... Я не имею никакой личной выгоды от общения с Березовским, но считаю, что этот человек, с его умом шахматиста, чисто прагматически мог бы очень многое дать России. При нынешнем ужасающем засилье шариковщины в нашей стране нужно не избавляться от таких людей, как Березовский и Ходорковский, а использовать их на всю катушку.
— Чем вам так интересна история с отравлением украинского Президента?
— Во-первых, мне вообще интересно все, что произошло у вас год назад. Понимаете, в современной России нельзя произнести слово «революция». Это неприлично! В Украине это слово было сказано вовремя. И если Россия в ближайшее время не научится его произносить, начнется страшный регресс, который в итоге все равно приведет к революции. Только не к интеллигентной, как у вас, а к бессмысленной, кровавой и беспощадной.
А отравление Ющенко мне интересно как художнику. Почти шекспировская история! Мне очень импонирует ваш Президент, но пока у меня нет своей точки зрения, относительно его отравления. Хочется посмотреть на это с разных сторон, послушать экспертов... Сейчас я нахожусь в процессе накопления материала.
— Создалось впечатление, что вы знаете больше, чем показали в своем фильме.
— (Улыбается). И все-таки многого я не знаю. Например, мне интересно было бы посмотреть на человека, придумавшего такую операцию — дома взрывать. Просто посмотреть: какой он? как выглядит? как разговаривает? Такое чисто режиссерское любопытство...
Некрасов не знает, кто отравил нашего Президента и кто взорвал московские дома. В отличие от американского журналиста он избегает прямых обвинений: «Я не следователь и не политик. Я режиссер и буду ставить вопросы».
Зачастую государство, если это не какая-нибудь благополучная Швейцария, напоминает мне маньяка-убийцу, логику которого постичь невозможно. Поздним вечером, накануне выборов ты просто выйдешь покурить на кухню, как друг Алены Морозовой... Было такое увлекательное кино «Поля смерти» про хитроумного серийного убийцу мистера Мада в исполнении великолепного Джона Малковича. «Иногда мистер Мад убивает, — говорил он. — Иногда не убивает...».
Юлия ПЯТЕЦКАЯ, «Бульвар Гордона»