В этот вечер Президент принял решение. Убить Юлю-9

Но признаться в этом на смог даже самому себе. Потому что не был ни трусом, ни подлецом. А был просто усталым человеком, сидящим в самом главном кабинете большого белоснежного здания на улице Банковой… Хотелось тишины, покоя, пахнущего Спасом летнего яблоневого сада.

Видео дня

Юрий РОГОЗА

МОРОЗЕНКО

У Сам Самыча Морозенко, как ни странно, был личный герой.

Конечно, этого не знала ни одна живая душа– человек его уровня не может себе позволить быть смешным даже в мелочах. Но герой был, и главный социалист теперь уже не представлял, что когда – то мог легко обходиться без примера для подражания. Идеального примера, как он не раз убеждался.

Этим героем был штандартенфюрер СС Штирлиц.

Казалось, толстый кремлевский полуагент Семенов и создал этот образ для своих кормильцев. Как учебное пособие, безупречное и универсальное руководство к действию. А у тех просто не хватило ума понять это и использовать. А у Сам Самыча хватило, и, словно в благодарность за это киношный разведчик много лет подряд служил ему верой и правдой, не подведя ни разу.

Рецепт штандартенфюрера был прост, как все гениальное.

Смысл его заключался в том, что народ – голодранец (а другого Морозенку видеть не доводилось ни из окна своего обкомовского кабинета, ни с высоты коридора Украинского Парламента) прощал «своему» все, за что других немедленно причислял к фашистам (а в наши мутные дни – к кровопийцам – олигархам) и при удачном раскладе тут же ставил к стенке.

Фон Штирлицу прощались приятельские отношения со всякой фашистской сволочью (а с кем еще прикажете якшаться, если кругом – одни враги?!), подозрительная, чтобы не сказать больше, аккуратность, надраенный до блеска автомобиль «Мерседес – Бенц» и купленная на фашистские деньги вилла в сосновом лесу. Неуставные отношения с вечно заплаканной нацисткой Габи, любовь к дорогому коньяку и постоянное наличие салями в холодильнике вообще не принимались в расчет – большое дело человек делает!

Сам Самычу прощался наивно верящим в «левую идею» народом примерно тот же набор жизненных радостей. Правда, чуть изменилась стилистика (если не считать вечных ценностей - «Мерседеса» и необходимости жить в роскошной вилле). Теперь «свой», чтобы не выделяться в логове классовых врагов, должен был носить купленные в Лондоне костюмы, иметь несколько эксклюзивных швейцарских часов, портфель, стоящий, как «Жигули» и регулярно посещать дорогие солидные рестораны. Квартиры и неясного происхождения наличные деньги для закупок салями и содержания агентуры органично укладывались в образ.

То, что сама победа идей социальной справедливости затягивалась, тоже было вполне естественным (переодетый Штирлицом подполковник Исаев тоже больше двадцати лет не был дома)

Теперь нищие ленинцы Украины с мозолистыми руками могли спать спокойно – внедрение удалось, и даже самый въедливый глаз уже давно не в состоянии был отличить социалиста Морозенко от продажных депутатов – миллионеров и прочей антинародной мрази.

Такого же успеха добился в свое время знаменитый полковник СС.

Склонность к магнитофонному прослушиванию и фальшивым паспортам делала сходство полным и безукоризненным.

И спрашивается - какому трудящемуся могло бы прийти в голову осудить Сам Самыча или Штирлица за то, что они оба так успешно окопались в логове непримиримых врагов?!..

Самолюбие Морозенка тешило то, что он первым из товарищей по идеологии взял на вооружение любимый народом образ. Правда, Володя Ленин тоже носил английские костюмы и даже на злосчастный завод Михельсона приехал не на задрипанном «Форде», а на самом настоящем «Роллс – Ройсе» с серебряной решеткой радиатора, но подозревать вождя в том, что он смотрел «Семнадцать мгновений весны», было нелепо по определению…

Без трудностей, правда, не обошлось - материальное соответствие требовало соответствия стилистического. И задача была не из простых. Плебейская, но выработанная за много лет, а оттого милая сердцу привычка начинать день со стакана рассола была выжжена каленым железом. Пошлое буржуазное излишество в виде душа каждое утро стало вынужденной нормой. Умение подбирать носки к туфлям давалось труднее, чем Высший курс марксизма – ленинизма…

Спорт был темой отдельной. О том, чтобы стать чемпионом не то, что Киева, а даже микрорайона по теннису, не могло быть и речи. Пришлось стиснуть зубы и начать плавать в элитных бассейнах (слава Богу, при них почти всегда была сауна, где подавали настоящее «Баварское»). Затем пришла идея купить несколько комплектов дорогих шахмат и расставить их на всех квартирах и дачах, чтобы образ вдумчивого стратега сопровождал всегда и везде. (Какие фигуры как ходят, прочитал в специальной брошюре. Ее потом по всем правилам сжег, закрывшись в туалете, но заучить успел мертво, навеки!)

Наконец, можно было расслабиться. Теперь не он работал на образ Штирлица, а сам разведчик приходил на выручку каждый день, словно служил не в 9-м управлении РСХА, а лично у него, народного депутата Морозенко.

У него Сам Самыч научился говорить. С трибуны – обтекаемо и весомо, в кулуарах – с приглушенной таинственностью, за которой угадывалось знание многих тайн и готовность к компромиссу. У него научился элегантно перекручивать себе на пользу все факты и сплетни, с железным спокойствием накапливать ненависть и помнить, что стравливать и подставлять союзников – не низость, а святое дело, все они – враги, для того он здесь и находится.

Лишь в одной мелочи Морозенко завидовал Штирлицу – тот не только мог, а даже обязан был по роду своей деятельности проявлять агрессивный антисемитизм. А Сам Самыч, хоть и не любил жидов до крайности, говорить об этом вслух опасался. В родном Рейхстаге они не просто имелись, а очень даже вольготно себя чувствовали. Попадались среди них и лихие хлопцы, такие очень даже легко могут в глаз засветить! А драться Сам Самыч Морозенко не умел и боялся по одной вполне объяснимой причине – киношный Штирлиц не мог подсказать ему, как это делается. Он сам ни разу не дрался – только с недовольным лицом стрелял в безоружных провокаторов и, зайдя со спины, бил бутылками по голове товарищей по работе…

А вот не спешить с выводами и выстраивать логические цепочки легендарный штандартенфюрер его подучил, и теперь, после неожиданного (на первый взгляд, во всяком случае) звонка Полошенко, Сам Самыч, сидя за расставленными по доске в продуманном беспорядке шахматами, выстраивал линию предстоящего разговора, одновременно гадая, какая общая беда (другого объяснения попросту не существовало) заставила господина Секретаря просить о встрече. Именно просить… А ведь мог бы и «пригласить зайти», нынешняя должность позволяла. Если бы что – нибудь хоть отдаленно – официальное, Луценык бы давно предупредил, для того он и был внедрен в милицейское ведомство. Значит, ему не до официоза. Что, и Петю – победителя клюнула в тухес победа Майдана? Ничего, так ему и надо, больше надо было бегать по морозу… Думал, небось, что премьером станет? Ну, мало ли, кто что думал… Теперь дергаться – только здоровью вредить. Лично он, Сам Самыч, не думает, а ЗНАЕТ, что станет спикером. Правда, не сейчас, чуть позже. Штандартенфюрер, дай ему Бог здоровья, научил, не спешить, идти к заветной цели наверняка, выверяя каждый шаг и используя агентуру. И тогда победа гарантирована. Тем более, что и спешить – то особенно не приходится, все-таки на дворе не апрель 45-го…

Все - равно хорошо бы знать – с чем он едет? – снова подумал Морозенко и начал делать то, что очень любил – теребя в ладони белого ферзя, строить самые разные предположения и продумывать линию поведения для каждого возможного варианта беседы… Хайль Штирлиц!

ПРЕЗИДЕНТ

Он чувствовал, что время сомнений уходит. Скоро нужно будет принимать решение, и это решение будет самым из всех, которые он принимал за свою, не такую уж короткую, жизнь…

Теперь он уже регулярно не отвечал на звонки Юли (не сомневался - она искала не совета, а поддержки, хотела убедиться, что он, Президент – за нее, ничего, пусть подергается немного), но позавчера на всю страну объявил, что гордится ее деятельностью. Влетевшие через несколько шагов в кабинет Петя, Саша и Мыкола, перебивая друг друга, кричали, что он совершил непростительную ошибку, что бензиновую войну с Россией Юлька проиграет, тут даже вариантов нет, и тогда ему припомнят эти «высшие баллы», которые он ей прилюдно ставит!..

Он не спорил – не было сил… Ситуация наливалась политическим гноем, как фурункул на теле страны. Прорывать его было страшно, очень страшно, но…

Президент вдруг почувствовал, что устал. И не сегодня, нет, а вообще…Хотелось тишины, покоя, пахнущего Спасом летнего яблоневого сада. Хотелось играть с дочками в высокой нестриженой траве и бродить по пасеке, где едва уловимый пчелиный гул напоминал, что Земля – живая, она дышит, плачет ливнями и улыбается радугами, щедро одаривая живущих на ней в мире и согласии…

В мире и согласии, как же…Он стиснул кулаки. (Новая коробка пластилина лежала нетронутой в ящике стола уже неделю, старые способы не работали, да и медитировать было не время). Картина вырисовывалась безжалостно – четкая. Он должен выбрать – неутомимая «премьерка» или Петя, Саша, Мыкола, другие люди, в плотном кольце которых было спокойно, появлялось ощущение защищенности и надежности…

Президент задумался. Да, Юля раскручивавла колесо Революции, раскручивала неутомимо и бескомпромиссно. «Даже слишком…» - пронеслось в голове – «Мы не выдержим этой войны на множество фронтов – против России, которая никогда не смирится с тем, что мы не ее колония, с олигархами, уже сейчас тянущими власть в залы международных арбитражей, с криминальными баронами Донбасса, в руках которых, как ни крути, миллиардные состояния и реальная власть в регионе, с публичными истериками коммунистов всех мастей…Нет, мы не выдержим…»

Осознание истины пришло так резко, что Президент резко, за миг, покрылся испариной. Достал из кармана белоснежный платок, вытер лоб… А о каком это «мы» я тут, собственно, рассуждаю. Никакого «мы» не существует. И наверное, пора в этом признаться. Для начала хотя бы самому себе…

У нее, у Юли, хватит сил на все. Непонятно, как Господь уместил в этом маленьком, как у подростка, теле, столько огня, но – уместил, и этот огонь, запылавший над страной, вспыхнул в тысячах похожих на факелы знамен, озарил Майдан, сделал лица людей одновременно радостными и отважными.

Они тогда стояли рядом, но их сердца, в которые, может быть, в ту минуту метил по очереди один и тот же снайпер в черном камуфляже, жадно, до боли, хотели разного. Когда игра в суды закончилась, сведя великое противостояние к пересчету голосов, он впервые за много дней уснул спокойно, а Юля, он уверен, хоть и не подала виду, испытала горечь. У нее украли Революцию!.. Революцию, правда которой жила не в размытыхых адвокатских формулировках, а в миллионах вскинутых натруженных кулаков, которая не судилась, а приказывала и карала, решала и делила, не допуская даже тени сомнения в собственной правоте…

«А ведь ей бы все простили» - вдруг, даже удивившись собственному открытию, подумал Президент – «За перемены к лучшему дорого платят во всем мире, не только у нас!)…Простили бы, увидев СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Ту самую, которой требовали самодельные плакаты «наметового містечка», которые то и дело стоголосо поносились над Майданом…

Да, миллионы обожали бы ее, Рыжий не пьянствовал бы сейчас на государственной даче, а сидел на нарах, отдыхая после шитья монтажных рукавиц, мощно дымили бы ставшие «согласно мандату» народными заводы, а их бывшие владельцы, Пинчеруки и Рахметовы, ссылаясь на примерное поведение, просили бы сменить им «усиленный» режим на «общий» - там и от «вохры» послабление, да и с «хавчиком» полегче…

- Но ведь в истории это уже было – грустно подумал Президент – И не только у большевиков. Аргентинская Эвита Перон, югослав Броз Тито, тот же де Голль у французов… Ведь Майдан стоял не за это…

- Да? А может быть, именно за ЭТО? – с беспощадной прямотой спросила какая – то часть его души – Может быть, стократно обманутый нищий народ год бы работал в холоде за харчи, зато твердо зная, что работает не на очередного вора, а на себя и своих детей, что строит страну без брошенных детей и нищих офицеров, что совсем скоро…

Дальше формулировать не хотелось. Этот путь – в какие бы светлые дали он ни вел – требовал от идущего первым такого дикого напряжения, такой самоотдачи и такого жирного креста на мечтах о спокойном счастье вообще – не говоря уже о гудении пчел и аромате августовских яблонь - что кололо под сердцем и начинало подташнивать…

В этот вечер Президент принял решение.

Но признаться в этом на смог даже самому себе. Потому что не был ни трусом, ни подлецом. А был просто усталым человеком, сидящим в самом главном кабинете большого белоснежного здания на улице Банковой…

Продолжение следует.

Данная книга не является документальной. Все ее персонажи вымышлены и совпадение или сходство их имен с именами реальных людей является случайным. Не случайно другое – то, что я, человек Майдана, написал эту книгу именно сейчас, когда моей обманутой стране снова предстоит сделать свой выбор.

Книга не рекомендуется для чтения лицам моложе 16 лет, поскольку содержит ненормативную лексику, а также излишне правдоподобные описания образа жизни и мышления современной украинской «элиты», что может негативно сказаться на формировании подростковой психики.

Читайте также:

«Убить Юлю». Новый бестселлер от автора «Буржуя»

Он – аристократ Ремесла, Черный ангел смерти. Он рожден на свет, чтобы обрывать самых сильных. Она, премьер Юля, заслуживает его, Рамзая. Он давно уже понял – его величие определяется величием того, чье сердце он, Великий Рамзай, Истребитель Чемпионов, сумел остановить за секунду до победного финиша…

Юрий РОГОЗА

«Убить Юлю»-2. Нужно немедленно все рассказать Папе…

В неизвестно чьей деревянной избе под Москвой, он, очумевший и пьяный, состоящий не из кожи и плоти, а, казалось - из ранящих душу обрывков колючей проволоки - заказал убийство премьер-министра своей страны…

Юрий РОГОЗА

«Ж… - не орган, а состояние души». Убить Юлю - 3

Он лазил раком по баррикадам, дрался с какими-то свинорылыми ОМОНовцами, забросил бизнес… И ради чего, спрашивается?! Чтобы эта сучка развела Президента и сидела на Грушевского в окружении своих Луценыкив и Матрехиных? Выстраивала бизнесменов, как пацанов? Лыбилась с экрана?..

Юрий РОГОЗА

Господи, как же хорошо…Вернее, было бы хорошо, если бы не… Убить Юлю-4

Они – СВОИ, а это так ценно в подлом и колючем сегодняшнем мире. Мыкола Мартынко - друг, умница, профессионал. А Петя? Он же кум, он его девочку перед Господом на руках держал, это не какая-то там карьерная грызня, это – святое, вечное…

Юрий РОГОЗА

Она сама виновата. Да, да, виновата! Убить Юлю-5

Ну, заказал профессионалу человека, обычное дело! В кино это случается сплошь и рядом, в жизни – еще чаще. В конце концов, я мужчина! Вон, даже в рекламе какой – то новой водяры говорят – держи свою территорию! Я и держу…

Юрий РОГОЗА

На Дерибасовской открылася пивная, там собиралася компания блатная… Убить Юлю-6

Витя не отреагировал на распоряжение и теперь ожидал взрыва, но мысли тестя, должно быть, приняли неожиданный оборот – он медленно влил в себя очередную дозу золотистого нектара и, поставив стакан на паркет, задумчиво снял с ноги белый носок. «Нет, только не это!...» - мысленно взмолился Пинчерук…

Юрий РОГОЗА

Уже сидя на толчке, Полошенко набрал номер Третьяка. Убить Юлю-7

Тонущий в цветах белоснежный гроб – и ореол мученицы… Хер вам, дети Батькивщины! Уйдет ваша Юлечка не в белом гробу с ореолом мученицы, а оплеванной и засравшейся по всем направлениям…

Юрий РОГОЗА

Неужели У НИХ получается?!.. Убить Юлю-8

"Он очень изменился… - пронеслось в сознании, но Юля тут же оборвала сама себя. Ерунда! Она не смеет так думать, не должна! Он – Президент народа..."

Юрий РОГОЗА