Литвин понял, что Ющенко — лишний

На интервью к экс-главе ВР Украины Владимиру Литвину я пришла на десять минут раньше. По телевизору шла прямая трансляция парламентского заседания. Владимир Михайлович предложил его досмотреть...

— Вы так внимательно следите за ходом заседания... Какие чувства испытываете, ведь еще недавно вы сами сидели на месте Александра Мороза...

— Ну, я на месте Мороза не сидел: с таким же успехом можно было сказать, что Мороз сидит на месте Литвина... Думаю, вы имели в виду, что я был руководителем украинского парламента. Я, как и каждый гражданин, внимательно слежу за политическими событиями. А сегодня в центре внимания – Верховная Рада Украины. Это начало политического сезона, время, когда председатель ВР и премьер-министр Украины должны сформулировать задачи, которые будут решаться в высшем законодательном органе страны и в правительстве во время работы сессии. Этим объясняется мое внимание. Какие чувства я испытываю? Наверное, критические, потому что каждый человек, который в свое время работал в парламенте, знает всю кухню политической жизни и по всему сказанному может прочувствовать или узнать расстановку политических сил на данный момент, а также место в этой расстановке того или иного политического лица.

— Вас можно назвать прагматичным политиком, который рассчитывает все до мелочей?

— Если бы я был прагматиком, то мы бы с вами разговаривали в стенах Верховной Рады. К сожалению, я бываю эмоциональным человеком. А политике украинского измерения эмоциональность и открытость только вредят.

— Что изменилось в вашей жизни после того, как вы ушли с поста главы Верховной Рады? Вы выглядите отдохнувшим, у вас наверняка появилось больше свободного времени...

— Как ни парадоксально, свободного времени стало меньше. Работая в Раде, я сам себя контролировал и сам перед собой отчитывался. Сегодня я работаю в новой ипостаси — вице-президента Национальной академии наук, подчиняюсь правилам академического сообщества, то есть стал больше привязан к месту. Я обязан считаться с правилами и установками, которые существуют в НАНУ. Сказать, что это меня стесняет, будет неправильно. Стало больше времени для чтения, общения с людьми, для самоанализа. Я ощущаю меньше давления с разных стороны, хотя не без этого.

— Человеком, круто изменившим вашу жизнь, как вы сами говорили, был Леонид Кучма. Насколько мне известно, одно время вы были друзьями, потом — чуть ли не врагами... Что вы можете сказать о нем сейчас?

— В отличие от многих украинских политиков, которым в свое время Кучма дал путевку в жизнь, я никогда не буду его критиковать. Хотя Леонид Данилович, наверняка, как и каждый человек, каждый политик, а тем более государственный деятель, имеет и просчеты, и достижения. Да, в 1993 году в Украинском союзе промышленников и предпринимателей я познакомился с Леонидом Кучмой. До этого я видел его только по телевизору и читал о нем в газетах. Потом меня пригласили в УСПП выступить с лекцией, после которой и состоялся разговор в кабинете Кучмы. Очевидно, это изменило круто мою жизнь. Потому что после его избрания главой государства меня пригласили работать в президентскую администрацию. Думаю, если бы не было поддержки Кучмы, я бы долго там не задержался. Но в какой-то момент понял, что, очевидно, Кучма уже устал от меня. Я чувствовал и понимал, что рано или поздно придется уходить. Но так счастливо сложилась жизнь, что я ушел на существенное повышение — стал руководителем Верховной Рады Украины. После этого у меня по-разному складывались отношения с Леонидом Кучмой. Были и очень критические периоды, поскольку он пытался по-прежнему руководить парламентом. А я отстаивал парламент как независимый институт власти. Думаю, несмотря на все трудности, мне это удавалось. Хотя у нас были даже острые конфликты. О них мало кто знает, потому что это часто касалось разговоров по телефону.

Кучме не всегда подсказывали продуманные акции и действия. С началом избирательной кампании 2004 года, когда открывался новый политический сезон, Кучме предложили заблокировать работу депутатов до завершения избирательной кампании, то есть фактически до конца года. Но я сделал все, чтобы парламент работал, несмотря на то, что была жесткая установка пропрезидентским фракциям не принимать участия в пленарных заседаниях. Можете представить, каково было мне выстоять в этой схватке, когда с президентом было солидарно правительство. Тем не менее мы встречались, он высказывал свои претензии, я — свои. На определенный период времени отношения у нас стабилизировались. Он больше не опускался до анекдотов, которые ему подсказывали в отношении Вовочки. Он просто не заметил, что Вовочка давно вырос и является самостоятельным политиком со своим мнением, и, как правило, оно было правильным. Обычно я обеспечивал проведение своих решений. Хотя мне это дорого стоило. Это показали парламентские выборы 2006 года.

— До того как вы возглавили Народную аграрную партию, вы говорили, что вы человек команды. Шли на выборы в блоке и побеждали. Не было ли ошибкой решение идти на последние выборы в одиночку?

— Говорить теперь, что нужно было поступить иначе, было бы политически нецелесообразно. Конечно, была допущена общая ошибка, когда в самом большом блоке, который называли «За ЕдУ», на следующий день после начала работы Верховной Рады начала проявляться тенденция к обособлению...

Отстроить в течение года до выборов Аграрную партию, которая фактически была профсоюзом при Министерстве сельского хозяйства, было весьма непросто. Мы принимали участие в прошедшей парламентской кампании, что называется, на марше, когда мы только создавали партию. Сработал и тот факт, что нас и меня лично попытались выбросить из политического процесса. Более чем достаточно свидетельств и присутствия фальсификации при подсчете голосов. Но не было уже такого давления и возмущения, как во время президентской кампании, поэтому на пересчет никто не пошел. Ющенко тогда пообещал мне, что его фракция проголосует за пересчет голосов. И когда вносилось постановление, я был уверен, что слово президента является словом президента. Оказалось не так. Когда я спросил Виктора Андреевича, почему же вы так поступили, он развел руками, и сказал: «Ну, ти розумієш... хлопці... вони дещо іншої думки». Тогда возникает вопрос: кто кем вертит, хвост собакой или собака хвостом? Я понял, что на сегодняшний день в системе власти президент просто лишний.

То же самое говорили и социалисты. Они публично обещали поддержать постановление о пересчете голосов. Но потом сработали другие мотивы, от которых они не могли отказаться. И вы видели, как в зале аплодировали, когда постановление не набрало необходимого количества голосов. А фальсификация, по моим подсчетам, была в пределах десяти процентов. Это был первый раз, когда сфальсифицировали волю людей. Второй раз это повторилось при подписании Универсала. Тогда ряд политических сил отказался от позиций, задекларированных во время избирательной кампании.

— Иными словами, вы не считаете Универсал компромиссом?

— Это договоренность о разделе Украины и результат торговли власти. Как вы сами понимаете, этот документ призван убедить в чем-то общество, но не политиков. Аргументы, которые приводят ради подписания документа, как правило, скрыты от общества. Сегодня некоторые из них мы знаем. В их числе — решение кадровых вопросов, порядок назначения глав администраций: в соответствии с указом президента сначала эти кандидатуры обсуждаются в его Секретариате, а затем уже Кабмин назначает кандидатуры на должности глав областей и глав районов, что противоречит закону. Это вторая договоренность. И третья — это гарантии на 2009 год. Хотя совершенно очевидно, что все кадровые договоренности не выполняются: это видно по назначениям и по реакции на них, демонстрируемой той или иной стороной. Ведь все сводится к риторическому вопросу: а как же договоренности?

— У вас были неоднозначные отношения с Виктором Ющенко: когда его политическая сила была в оппозиции — вы его поддерживали, когда он стал президентом — у вас начались разногласия. С чем это связано?

— Я всегда считал, что нужно внимательно относиться к позиции оппозиции. Потому что тогда можно привлекать дополнительные аргументы для усовершенствования того или иного законопроекта. А принятие документа, который имеет высокую кондицию, снимает напряженность в обществе. Поэтому, хотим мы того или нет, импульсы противостояния в Верховной Раде расходятся в обществе. А тут получилось так, что представители одной политической силы не хотели, чтобы были свидетели их слабости, особенно в предвыборный период, а представители второй считали, что лично Литвин незаконно отстранил их от власти, которая фактически была в их руках. И вот эти две крайние стороны здесь сошлись и были едины в том, чтобы исключить меня из политического процесса.

— Как на сегодняшний день складываются ваши отношения с Виктором Ющенко? Вы обсуждаете политическую ситуацию? Он прислушивается к вашим оценкам?

— В последний раз мы встречались 24 июля. Говорили в пределах часа. Несколько раз созванивались по телефону. Иногда у меня складывается впечатление, что Виктор Андреевич воспринимает мои аргументы, но потом почему-то делает все с точностью до наоборот. Думаю, проблема в том, что у него много советников. Когда я смотрю публичные выступления Президента, у меня складывается впечатление, что он скоро будет выступать с содокладчиком. Президент будет читать доклад, а потом кто-то будет интерпретировать, что хотел тем или иным указом сказать глава государства.

Хотя я не сторонник оценивать политиков по речам. Власть такова, какую люди заслуживают. Получается, большего мы не заслуживаем. К сожалению...

— Лидер БЮТ Юлия Тимошенко говорила о намерении создать оппозиционное теневое правительство, в которое она хотела бы привлечь и силы, которые не прошли в парламент. Вы хотели бы примкнуть к нему?

— Нет! Потому что знаю, что у Юлии Владимировны ничего из этого не получится: она уже не раз создавала теневое правительство, но ничего позитивного из затей не вышло. Юлия Владимировна — политик, который может только доминировать, ей не нужны союзники, ей нужны люди, которые выполняют ее установки и ее волю. У нас с ней разные взгляды на развитие общества. Я самодостаточный человек и уже перерос этап, когда к кому-то мог приходить.

— Вы готовитесь вернуться в большую политику?

— Нужно сначала дать ответ на вопрос, что такое большая политика? Если присутствуешь в парламенте — это большая политика или маленькая? У нас есть люди, которые формально не во власти, но с мнением которых считаются. Дальше жизнь покажет.