Украина и евроуроды (Обновленная версия)

В Рождество, Новый Год и Крещение Господне с особой остротой понимаешь: мы — не они. Мы иные. И даже если мы будем обезьянничать, чтобы походить на них, мы будем похожи не на них, а на обезьян.

На самом деле, это счастье, что Украина — не Европа. Что никогда Европой не была и, даст Бог, Европой не станет.

Да и никакой Европы на самом деле не существует. Есть Западная Европа (с ее «окраинами» — Европой Центральной, США и Латинской Америкой) — наследница Рима языческого, Рима латинского и империи Карла Великого. Есть Восточная Европа — наследница Константинополя и византийской традиции.

А просто «единая Европа» — это мечта, симулякр, несуществующий виртуальный образ, используемый в пиаре и пропаганде — для «развода» лохов, у которого никогда не было никакого прототипа.

Как сказал Киплинг,

Oh, East is East, and West is West, and newer the twain shall meet,

Till Earth and Sky stand presently at God’s great Judgment Seat…

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд…

(пер. Е. Полонской)

Нас разделяют надежные кордоны: рождественские и крещенские морозы (нулевая изотерма января), азбука (греческая и кириллическая против латыни), старый стиль (Юлианский календарь), которого придерживаются даже грекокатолики. Нас разделяют железнодорожные рельсы: наши шириной 1520 мм, их — 1435 мм (кроме Испании и Португалии).

Но главное — нас разделяют незримые установки, лежащие в основе культурно-цивилизационных моделей.

В основе нашей модели лежит представление о возможности стяжания человеком божественных энергий и о единении с Господом на энергийном уровне, о выходе за пределы некоей бытийной данности и о возможности трансцендентного опыта. Более того, православная антропология, а вслед за ней и светские культуры восточнохристианских народов свидетельствуют о том, что подобный «максимальный гуманизм» (или «антропологический максимализм») — это норма человеческого существования, мейнстрим, а не экстрим.

Иначе говоря, в основе восточнохристианских культур лежит представление о том, что подобная модель бытия не просто возможна, но наиболее оправдана и, в общем-то, единственно актуальна. Это установка не только героев русской классической литературы XIX века или героев Шевченко и Леси Украинки. Это качества, которые есть даже у незамысловатых персонажей советских мультфильмов — у какого-нибудь Ёжика в тумане. Это то, о чем знал самый великий уроженец города Полтавы преп. Паисий Величковский, восстановитель исихастской монашеской традиции в Молдавии, Украине и России (его учениками была основана Оптина Пустынь).

В основе западноевропейских и центральноевропейских культур лежит радикально иное представление — о том, что человеку вовсе необязательно напрягаться и выходить за какие бы то ни было пределы. О том, что человек по своей природе зол, но его не переделаешь, поэтому пускай будет какой есть — переделывать надо условия его существования.

Да, в западноевропейской культуре есть и противоположные представления — в католической мистике, в разнообразных эзотерических учениях, в философии экзистенциализма, в конце концов. Но с точки зрения культурного мейнстрима — это лишь маргинальные течения. Магистральное течение — это дух «современности», буржуазности, стяжательства, это ментальность «среднего европейца», которого Константин Леонтьев называл «орудием всемирного разрушения».

Культуру Западной Европы невозможно представить без Аристотеля, формальной логики и средневековых схоластов-номиналистов. Украинскую, греческую, сербскую, грузинскую, румынскую, русскую культуры нельзя представить без Платона и неоплатонизма.

И еще. В основе западноевропейской модели бытия лежит трехчастное представление о Рае-Чистилище-Аде, в нашей версии христианства есть только Ад и Рай — никакого Чистилища нет и близко (Петр Могила хотел, было, ввести этот догмат, да не дали). А потому нет и социальных проекций Чистилища — этически нейтрального локуса, понимаемого в либеральных теориях как «гражданское общество».

Некоторые украинские политики своими бараньими или козлиными рогами пытаются прободать эту стену между Западной Европой и Европой Восточной, но лишь обламывают себе рога: стена неприступна.

При всех симпатиях к западноевропейской культуре, не стоит забывать, что все три мировые войны в XIX–XX веках, от Наполеона и до Гитлера, начинались именно как агрессия Западной Европы против Восточной. А главным ударом по Византии было разорение Константинополя в 1204 году — не турками и не арабами, а евроварварами — шедшими в Крестовый поход западноевропейскими рыцарями-католиками.

Но что же такое «Европа»? Каковы ее критерии?

Расовые (территория расселения индоевропейской белой расы)? Языковые (сообщество людей, изъясняющееся на индоевропейских языках)? Религиозные (исповедующие христианство)? Ценностные (исповедующие ценности эпохи Модерна)?

Западная Европа начала осознавать себя именно «Европой» где-то к началу XVIII века, после надлома собственной «сакральной вертикали» — после того как умерло самоощущение «Христианского мира». Усилило новую идентичность близкое присутствие «иных» — мусульманской Оттоманской Порты и православной Российской империи.

А ценности этой прекрасной Западной Европы, запечатленные в текстах Шекспира, Сервантеса, Данте, Гете, в музыке Баха, Вивальди, Моцарта, Вагнера и всех остальных западноевропейских гениев, в живописи и архитектуре западноевропейских городов, — они всё меньше и меньше актуальны для Европы нынешней — Европе-после-Христа.

Иногда даже складывается ощущение, что именно в Украине или России, а не в Западной Европе, можно обнаружить прекрасные руины западноевропейской духовной культуры. Для новой, гиперсекулярной, Европы (в проекте Конституции ЕС не нашлось даже места для упоминания о христианских ценностях!) актуальны прежде всего технологические стандарты, и только потом весь этот «мотлох». А демографическая яма западноевропейских обществ, однополая любовь среди белых и приток мигрантов неиндоевропейского происхождения заставляют говорить уже не о Евразии, а о Евро-Африке и Евро-Арабике.

Разумеется, с этой современной Европой-как-ЕС стоит самым тесным образом сотрудничать, взаимодействовать и перенимать у нее полезные социальные технологии, но мечтать отказаться от суверенитета и стать ее частью — зачем? Во имя «европейских ценностей»? Но в Украине даже просвещенные люди в первую очередь среди таковых называют диаметр канализационных труб и евроремонт в туалетах. Во имя «европейских стандартов», многие из которых дают фору советским своей идиотичной бюрократической изощренностью? Да и гуманистические ценности (уважение к личности, соблюдение прав человека, приоритет права) не являются монополией западноевропейского сообщества — Восточная Европа имеет на них никак не меньше прав.

А, может, во имя Великой Халявы, которая, по ощущению многих жителей Украины, должна пролиться на их головы в случае гипотетического вступления в ЕС?

Так ведь не прольется.

Понятно, что часть украинского европофильства порождено желанием укрыться от мерцающей российской агрессивности и неадекватности по отношению к Украине, но эта проблема не будет вечной — чаще всего это лишь форма политической ревности со стороны «північного сусіда». «Под Россией мы уже были, — посетовал мне один уважаемый киевский общественный деятель, — попробуем теперь побыть под Америкой и Европой — может, там лучше?» Я так и не понял, почему ему хочется обязательно быть «под» кем-то? Почему не самим по себе?

Многие украинские политики и неполитики воспринимают «Запад», «Европу», ЕС и НАТО именно как «Земной Рай», как «Землю Обетованную», а не как конкретную политико-географическую реальность. Потому они не видят жесткого конфликта интересов США и ЕС, именно по этой причине они не видят внутренней неоднородности самого Евросоюза, похожего на геополитические концентрические окружности советского образца. Франция и Германия (а также отчасти Англия и США как «внешний суверен») — это ядро, это как бы новая империя Карла Великого. Второй пояс — Италия, Испания, Португалия, третий — Польша и Чехия, четвертый — Румыния, Болгария, страны Балтии. Украина в ЕС, в котором, кстати, ее почему-то никто не ждет, может рассчитывать лишь на статус «пятого пояса».

Это и есть великая украинская мечта?

Как известно, успешный политик в украинских условиях — это тот, кто больше других кинет, сворует и отлопушит.

А вот успешный украинский государственный деятель — этот тот, который будет строить Великую Украину как часть восточнохристианской цивилизации, как достойного партнера и для ЕС, и для России, и для всех остальных, а не как очередной «санитарный кордон» между Россией и Западной Европой — под разговоры о «евроинтеграции».

Но вот вопрос: может ли такой появиться на политической арене или его, как гоголевского Хому Брута, непременно растерзают и сожрут многочисленные евроуроды из украинского «политикума»?

Кстати, главная причина источения энергии Оранжевой революции в том, что Ющенко и его ближайшие соратники восприняли ее именно так, как интерпретировала те события российская официальная пропаганда, но с противоположным знаком: как «движение в Европу», как победу «европейских ценностей». Если бы они восприняли те события иначе — как торжество козацкого духа и уникального украинского исторического пути, как шанс на самодостаточный проект, кто знает — возможно, история Украины после 2004 года сложилась бы иначе.

Теперь же Украина стала ближе к европейским стандартам канализации. А сам Ющенко превратился в ничто.

В общем-то, европоцентризм — старая болезнь украинской и российской интеллигенции, еще с петровских времен, если не раньше. Болезнь — потому, что толкает на путь «догоняющей модернизации», превращает Украину во вторичную страну, пытающуюся догнать лидера, а не стать лидером самому, гасит собственные креативные энергии, отучает думать самостоятельно.

Да, разумеется, НАТО — это в том числе политическая организация, имеющая достаточно привлекательный по многим параметрам «интерфейс» и декларирующая вполне жизнеутверждающие ценности (если, конечно, не вспоминать о бомбометании в Сербии в 1999 году). Но главный смысл НАТО в том, что это инструмент США в новой, начинающейся буквально на наших глазах в режиме «real-time» «холодной» войне. Поэтому вопрос о том, когда и в качестве кого примут или не примут Украину в НАТО, решаться будет вовсе не на общеукраинском референдуме. Он будет решаться не в Киеве, не в Москве и не в Брюсселе. Решаться он будет исключительно в Вашингтоне, а всех остальных, то есть Брюссель, Москву, Киев и украинский народ о «высочайшем решении» известят.

…Последние лет двадцать пять зимы в Украине и Центральной России стали вполне европейскими: теплыми, гадкими, слякотными. Лужи в новогоднюю ночь и ощущение, что в этом самом «общеевропейском доме» чуда не будет, что здесь и теперь оно в принципе невозможно. Но когда приходит время праздников по сохраненному церковью «потаенному» Юлианскому календарю, где-то к 14 января, еврозима вдруг отступает под ударом славянских морозов!

И тогда начинаешь буквально собственной шкурой ощущать, что чудо обязательно случится.

И что евроуроды из украинского «политикума» когда-нибудь непременно превратятся в адекватных и симпатичных украинских людей.

И что Украина всей своей многотрудной историей выстрадала не только право на независимость и государственность, но и на сохранение собственной цивилизационной идентичности.

Разве не это главное?

Андрей Н. Окара