Она сама виновата. Да, да, виновата! Убить Юлю-5

"Обозревателю" стало відомо, що відомий український письменник Юрій Рогоза пише продовження роману "Вбити Юлю" - "Вбити Юлю - 2". Як і перша книга, продовження обіцяє бути вельми скандальним. Кілер і далі полює за відомим українським політиком, виконуючи завдання "поганих хлопців" від української політики. Аби освіжити у читачів враження від попередньої книги, "Обозреватель" розпочинає ретроспективний передрук вибраних глав із "Вбити Юлю".

Видео дня

ПИНЧЕРУК

Сам не понимая почему, в дороге он вдруг успокоился. Казематные ужасы и зоологические зверства соседей по камере, призраки которых совсем недавно терзали мозг и рвали душу на части, развеялись, как ночной кошмар.

- А что я, собственно, такого сделал? – спросил Пинчерук сам себя, глядя сквозь бронированное стекло на проносящиеся мимо краски волшебной киевской осени – Ну, заказал профессионалу человека, обычное дело! В кино это случается сплошь и рядом, в жизни – еще чаще. В конце концов, я мужчина! Вон, даже в рекламе какой – то новой водяры говорят – держи свою территорию! Я и держу…То, что от нее, территории, осталось. А осталось еще много, нечего грешить…

И потом, она сама виновата. Да, да, виновата. Я – то понял, что мы проиграли, почти сразу, еще во время Майдана, бродя по Крещатику и вдыхая ту тошнотворную портяночную вонь, которую западные дегенераты – журналисты окрестили воздухом свободы… Уже то, что я туда пошел, было первой попыткой договориться, и она поняла это, она кто угодно, но не дурочка. Поняла, но сделала вид, что не заметила…

Воспоминания тех тревожных дней вдруг вынырнули из темного угла души, стиснули сердце… Нет, он все сделал правильно. Правильно. Он никогда не простит ей слез Елены. Жена плакала и металась, как больной доверчивый ребенок, а он…он никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным. И еще тогда, прижимая к себе вздрагивающее доверчивое тело, четко осознал, что будь это в его власти, он, не колеблясь ни секунды, крикнул бы тогда: - Огонь! Потому что все это веселящееся оранжевое быдло, вместе взятое, не стоило и не стоит одной ее слезинки! Да, в тот миг он не просто понял, какая она, ненависть, он до ужаса ясно ощутил ее вкус, который не дано ни забыть, ни спутать с другим…

Теперь он принял решение. Даже не так – он произвел действие. И это его, Вити Пинчерука, ответ. Его справедливость. Его месть. Да и предупреждение остальным «революционерам» - как ни крути, а сдохнуть никому неохота…

Ладно, хватит лирики, подъезжаем.

Сейчас главное – что скажет Папа. Ну, первым делом, естественно, обматерит с ног до головы, это ясно, ему не привыкать…А потом? А вот потом начнется самое интересное – Папа немного успокоится и начнет прокручивать варианты. В этом деле он – гений. Внешность, она обманчива, и как же дорого поплатились те, кто, насмотревшись телевизора, считали его косноязычным придурком! Придурки не становятся главными, это аксиома. А Папа был главным долго, очень долго, и оставался бы до сих пор, если бы не…

Прицел «Мерседеса» уперся в шлагбаум и Пинчерук, приоткрыв дверь, (стекла при этом варианте бронировки не опускались) встретился взглядом с дежурным офицером охраны. У того было чуть лисье лицо путинского типа и острый, неуловимо – насмешливый взгляд. И, хотя он тут же сделал бойцам разрешающий командный жест и отвернулся, Пинчерука пронзил прежний ледяной ужас.

- Господи, а что, если они все знают?!..

ПОЛКОВНИК ЛОБОДА

Они знали.

Еще в среду на стол полковнику Лободе положили донесение оперативного отдела о что, что известнейший международный киллер прибыл в Украину, причем имея вполне реальный заказ. Заказ на убийство Премьера страны…

Зеленый пацан в такой ситуации, конечно, немедленно побежал бы к руководству, чувствуя себя спасителем нации и на ходу стряхивая перхоть с плеч, которые должны уже завтра украсить новые погоны…

Но Лобода был не просто опытным сотрудником – он был потомственным чекистом. Отец работал в органах с юности, пришел в длинные коридоры наивным рабочим пареньком, освоился. Женившись, устроил на работу в «контору» и жену. Разговоры о службе в семье не велись, табу было негласным, но соблюдалось свято. Поэтому Толя, дальнейшая судьба и карьера которого так же безмолвно и бесповоротно решены задолго до того, как он получил аттестат, понятия не имел, чем же, собственно, занимаются мама и папа в стенах величественного здания на Владимирской, ворота которого украшала грозная и царственная эмблема – «Щит и меч», те самые, воспетые в старом черно – белом фильме…

Задумываться он начал позже, уже студентом, когда горбачевская перестройка выплеснула на страницы прессы леденящие душу рассказы о провокациях, ликвидациях и зверских пытках. Но расспрашивать родителей так и не решился, ставшие частью души внутренние тормоза держали мертво, не отпускали. А затем отец умер. Быстро и легко, во сне. «Палачи так не умирают» - с облегчением подумал тогда Толик Лобода…

(Он не раз вспоминал этот свой вывод чуть позже, когда слегла мама. Кошмар, пропитавший квартиру запахами лекарств, мочи и страданий, длился больше года. Врачи, удивляясь живучести старушки (Толя был очень поздним ребенком) приходили только для того, чтобы облегчить страдания бедняги, делали какие – то уколы – явно наркотические, спасающие от непереносимой боли, но разъедающие воспаленный мозг. Сначала мама бредила лишь по ночам, затем начала заговариваться днем, то называя его чужими именами, то отдавая приказы, то рапортуя…Толик – он тогда как раз заканчивал университет – был на грани помешательства. Но даже страдания матерей не вечны – однажды ночью она ушла, вдруг открыв прояснившиеся глаза и на удивление четко произнеся фразу, о которой даже сейчас полковник Лобода не разрешал себе думать – тело сразу предательски обмякало, а спина покрывалась липким потом…)

…Но все это было давно – пятьдесят командировок, шесть должностей, сто восемьдесят тысяч сигарет тому назад, а сейчас полковник сидел за столом над изложенным сухими казенными фразами документом и думал, думал…

Интуиция – не истерично-бабская, а спокойная, замешанная на опыте и холодном разуме – еще никогда не подводила его. Ни в периоды многочисленных внутриведомственных противостояний, ни при назначении новых руководителей. Даже в похожие на кошмар дни и ночи Майдана он (правда в последний момент, чудом!) сумел найти единственно правильную линию поведения, благодаря чему и сидел сейчас в этом кабинете над бумагой, которая могла оказаться и уникальным шансом, и погибелью, и пустой, ничего не значащей писулькой… И все – таки этот случай был особым – слишком высок уровень, слишком дорогой могла стать цена ошибки. Поэтому Лобода не спешил принимать решение…

А оперативная разработка тем временем шла своим чередом. О каждом шаге поселившегося в «Рэдисоне» под видом чешского туриста Рамзае полковнику докладывали два раза в день, «обложен» он был плотно, случайности исключались. Горничная, убиравшая его номер, опытнейший оперативный работник, давно вступила с фигурантом в далеко не служебные отношения (правда, моногамностью тот явно не страдал, водил в номер молоденьких девочек с Крещатика почти каждый день). Вообще, тип был тот еще – четыре вида одеколона, одежда элитных брендов, каждое утро красил ногти бесцветным лаком…

Но сейчас полковник думал не о нем – и не такие персонажи попадали в поле зрения Безпеки, тут поневоле ко всему привыкнешь!

И даже не об очень даже полезной видеозаписи (русские коллеги обеспечили, правительства могут ссориться, спецслужбы – никогда!) на которой не кто – нибудь, а господин Пинчерук собственной персоной с застенчивой решительностью (тоже мне, целка-невидимка!) заключал убийственный контракт на одной из дач на Рублевке. Запись была не слишком качественной, очевидно, условия не позволяли, но похоронить бывшего «первого зятя» могла легко, играючи, с потрохами и навсегда.

Лобода думал о том, кому и как сообщить о прибытии в столицу этого эстетствующего убийцы (надо же, даже кликуху, сволочь, стащил не у кого – нибудь, а у самого Зорге, хотя, как у нас говорят, «далеко куцому до зайця»!). И, чем больше Лобода думал, чем старательней анализировал нынешний властный пасьянс – хлипкий и пугающе – непостоянный – тем больше убеждался в мысли, что «беспокоить» самого Татаринова не стоит. Более того, глупо. Он же не человек Президента, следовательно – фигура шаткая. Да и вообще – более чуждой их зловещему «ремеслу» личности на главном стуле это здание не видело, пожалуй, за всю свою кровавую историю…

Почти сразу пришло и правильное решение – тоже, конечно, в какой – то степени рискованное, но, как представлялось полковнику, единственно разумное.

Он снял трубку, сказал помощнику, что ему нужно «отъехать», спустился в служебный гараж. Шел медленно, не спешил, еще и еще раз прокручивая в голове варианты… Нет, все правильно, так и нужно действовать. Да и зависит от него только этот, самый первый шаг. А дальше скажут, что к чему и кто чей. Знай себе выполняй! И осторожно радуйся скорым генеральским погонам…

Ну, а решат ликвидировать (такой риск существовал постоянно, это – будни, часть профессии) , значит, так тому и быть. Чего точно не хотел полковник СБУ Анатолий Лобода – так это бесконечно долго умирать в постели рыхлой страдающей тушей, как умирала когда – то его мама – майор в отставке, заслуженный работник КГБ СССР…

Продолжение следует.

Данная книга не является документальной. Все ее персонажи вымышлены и совпадение или сходство их имен с именами реальных людей является случайным. Не случайно другое – то, что я, человек Майдана, написал эту книгу именно сейчас, когда моей обманутой стране снова предстоит сделать свой выбор.

Книга не рекомендуется для чтения лицам моложе 16 лет, поскольку содержит ненормативную лексику, а также излишне правдоподобные описания образа жизни и мышления современной украинской «элиты», что может негативно сказаться на формировании подростковой психики.