Последняя надежда

В ожидании чуда, или Обама выбирает умных

Видео дня

ЕА: Итак, основные игроки экономической команды Обамы — Ларри Саммерс, Пол Волкер, Кристина Ромер, Тим Гайтнер. Первые двое в России хорошо известны — один был министром финансов в администрации президента Клинтона, второй — главой Федеральной резервной системы во времена президента-демократа Картера и республиканца Рейгана. Плюс возглавлял независимую комиссию, которая расследовала известную аферу под эгидой ООН «нефть в обмен на продовольствие». Чем знамениты остальные?

ОЦ: Я бы добавил к вашему перечню еще Остана Гулсби, советника Обамы по экономике во время его президентской кампании и профессора Чикагской бизнес-школы. Он будет № 2 и в Комиссии по экономическому восстановлению (Economy Recovery Advisory Board), во главе которой встал 81-летний Пол Волкер, а также заместителем Кристины Ромер в Комитете экономических советников.

Пол Волкер, Барак Обама, Остан Гулсби

ЕА: Левые американские СМИ уже посетовали на то, что экономический кругозор Барака Обамы сформирован Чикагским университетом, где он 12 лет преподавал право, хотя из этой цитадели экономического либерализма среди ключевых игроков лишь Гулсби. А почему на роль главы Комитета экономических советников выбрали профессора Калифорнийского университета Кристину Ромер?

ОЦ: Это действительно интересный выбор: в отличие, например, от Ларри Саммерса (помощник избранного президента по экономике, назначен главой Национального экономического совета, в прошлом — министр финансов и президент Гарвардского университета) Кристина Ромер до самого последнего времени публиковалась и занималась научными исследованиями. Она макроэкономист с историческим подтекстом: например, много занималась Великой депрессией, налогами, денежной политикой Федерального резерва. Ее, пожалуй, самая лучшая статья — это диссертация, посвященная бизнес-циклам, то есть периодам спада и подъема. Другими словами, она не занимается экономическим моделированием, но хорошо знает, как выбор той или иной политики влиял на экономику. Она серьезный, топовый макроэкономист. Кстати, у Ромер очень взвешенная позиция, например, по налогам. Одна из ее последних статей как раз о том, насколько негативен экономический рост. Вообще экономическая команда Обамы вполне центристская, и я надеюсь, они смогут противостоять популистской части демократов в Конгрессе.

ЕА: А что известно о новом министре финансов Тиме Гайтнере, помимо того что он возглавлял отделение ФРС в Нью-Йорке и тоже работал в администрации Клинтона?

ОЦ: Довольно мало. Он считается человеком Уолл-стрита и тесно связан с финансовым сектором. Это одна из самых главных проблем. Он был помощником Роберта Рубина, когда тот возглавлял министерство финансов в администрации Клинтона (Роберт Рубин был министром финансов США в 1995–1999 годах, его заместителем был Ларри Саммерс, который после отставки Рубина занял его пост). Потом занимал довольно высокую должность в МВФ. Он не экономист, у него нет серьезного экономического образования, лишь магистратура по экономике и восточноазиатским исследованиям.

Тим Гайтнер

ЕА: Вы опасаетесь, что он станет лоббировать интересы Уолл-стрита в правительстве?

ОЦ: В любом случае он будет поддерживать Уолл-стрит, финансовые рынки намного больше, чем это делал бы тот же Саммерс. Если бы я был на месте Обамы, то, конечно, выбрал бы на место министра финансов человека более удаленного от Уолл-стрита: такая близость снижает доверие к министру финансов, который будет распределять огромные суммы денег в условиях кризиса. Всегда найдутся люди, которые будут ставить под сомнение его решения и говорить о конфликте интересов.

ЕА: В чем отличие комитета Волкера от Комитета экономических советников Ромер или Национального экономического совета, возглавляемого Саммерсом?

ОЦ: Это пока не очень понятно. И не очень понятно, как комитет Волкера впишется в Вашингтоне — это совершенно новая структура, которой раньше не было. Сейчас планируется, что это будет независимый комитет советников, который будет встречаться несколько раз в месяц и давать независимые рекомендации по программам экономических мер, которые намечаются президентом. Вероятно, Обама хочет иметь у себя на столе все возможные альтернативы и слышать еще одно независимое мнение от людей, которые менее связаны с вашингтонской бюрократией и истеблишментом. Отсюда и выбор Волкера: у него кристально чистая репутация, и он знаменит тем, что подавил инфляцию в начале 80-х годов. Политика Волкера как главы ФРС привела к тому, что инфляция, составлявшая 13,5% в 1981-м, к 1983 году опустилась до 3,2%. Но надо отдать должное Обаме: он пригласил в свою команду экономистов первой величины. Не левых и не правых, скорее центристов, но с великолепным экономическим образованием. Тот же Саммерс — один из самых серьезных умов в экономической науке. Трудно что-то сказать о его сегодняшних взглядах. Иногда он — за рынок, иногда — за вмешательство государства. Но все соглашаются, что Ларри Саммерс умен и прекрасно глубоко разбирается в экономике. В нормальное время достаточно знать какие-то основные вещи на уровне учебника для студентов. И сильно не испортишь экономику. Сейчас ситуация в экономике — это как спецкурс для аспирантов, где надо думать действительно о многих вещах и надо многое и хорошо знать: от работ по банковским кризисам до исследований по безработице. Поэтому Обама выбирает именно таких людей, которые разбираются в науке. Заметьте, что и рейтинговые агентства, которые находятся под огнем критики, сейчас приглашают в свои советы директоров ведущих экономистов-теоретиков. Так, например, сделало Moody’s.

ЕА: Пришло время умных… Вот и министром энергетики Обама назначил известного физика, лауреата Нобелевской премии Стивена Чу, создателя института, который занимается вопросами биотоплива. Исходя из уже известных имен, можно ли сказать, какой будет экономическая программа Обамы?

ОЦ: Пока она только формируется. Главным вопросом, конечно же, будет «как вывести экономику из кризиса». Но есть и более долгосрочные планы — например, изменение системы здравоохранения. Команда будет пытаться противостоять значительному повышению налогов, увеличению госрасходов и ограничению торговли. Но есть, на мой взгляд, большая опасность, что экономистам будет трудно противостоять политическому напору лоббистов в Конгрессе, которые требуют больше и больше денег на спасение провалившихся компаний.

Стивен Чу

ЕА: Правильно ли я понимаю, что на смену парадигме «невидимой руки рынка» пришла ее противоположность — модель «помогающей руки государства»?

ОЦ: И да и нет. Многие политики считают, что в США — депрессия или, по крайней мере, очень серьезная рецессия. Отсюда решения: давайте будем создавать всевозможные стимулы для того, чтобы экономика заработала. Из последних таких решений — пакет мер по спасению автомобильных гигантов Детройта. И тут же опять возникает вопрос: почему деньги налогоплательщиков, тех, кто работает, должны отдаваться менеджерам, которые зарабатывают миллионы долларов? Еще один антикризисный план касается стимулирования потребительского спроса. Предлагается инвестировать в инфраструктуру — починить дороги, мосты и так далее. Это очень напоминает New Deal Рузвельта. Но экономические исследования говорят, что именно политика New Deal продлила выход из депрессии. Но проблема не в том даже, что будут массовые вливания в инфраструктурные проекты — это само по себе, может быть, и неплохо, проблема в том, что это открывает двери политическому лоббированию. Между тем экономисты моего поколения считают, что перво-наперво надо разобраться в том, где и почему провалился рынок, и вот туда-то и должна быть направлена помогающая рука государства.

ЕА: И где?

ОЦ: Финансовый сектор. Недостатки в системе регулирования инвестиционных банков привели к тому, что они брали на себя слишком большие риски. Ведь Уолл-стрит был практически уверен, что государство спасет — так в принципе и случилось. Финансовые рынки упали, а дальше началась цепная реакция: кризис перекинулся на реальную экономику. Но почему он перешел в реальный сектор — не совсем понятно. Некоторые считают, что мы попали в «ловушку ожиданий». Политики говорят, что будет депрессия или рецессия, и потребители говорят себе: я не буду покупать новую машину или дорогие подарки на Рождество, или новый дом. А это само собой усиливает опять же рецессию. Но это одна из теорий. На самом деле мы не понимаем, что действительно происходит. Мы даже не понимаем, насколько важна финансовая система. То есть вполне возможно, что даже если бы финансовая система практически разрушилась или были намного более серьезные проблемы, чем сейчас, если бы государство не спасало, не тратило эти огромные деньги, то это не отразилось бы на реальной экономике. А в реальной экономике просто произошло бы очищение от плохих, неэффективных компаний — таких как «Дженерал моторс», они ушли бы из бизнеса, были бы выкуплены. И все бы опять возродилось. То есть обычный бизнес-цикл.

ЕА: Как долго может продлиться рецессия в США?

ОЦ: Экономисты очень плохо угадывают такие вещи. Если смотреть по всем финансовым кризисам за последние, скажем, 50 лет, то в среднем значительный финансовый кризис предполагает замедление экономического роста или рецессию где-то от одного до двух лет. Но это опять же если не будет неправильной экономической политики. В Японии, например, рост замедлился на 10 лет в результате именно плохой антикризисной политики.

The New Times