Литературный конкурс. До рассвета ...
Два хирурга стояли перед операционным столом. На лицах у них были марлевые маски. Один держал руки в карманах. Другой поправлял шапочку на голове.
Операционный стол ярко освещала бестеневая лампа. На столе под лампой лежала не молодая‚ но еще и не старая женщина. Она была голой. Но она совсем не стеснялась наготы. Она мучительно страдала от невыносимой боли. Одна нога у нее была неестественно вывернута — из-за множества переломов. Другая ниже колена заканчивалась обломанной костью в запекшейся крови. Вокруг кости висели почти черные лохмотья мяса с бледными лоскутами кожи. Обе руки женщины были исполосованы неглубокими резаными ранами. Мягкие груди ее в пятнах засохшей крови разъехались в стороны. Женщина надсадно стонала.
— Крови почти нет‚ — тихо заметил один хирург другому‚ имея в виду кровотечение из ран.
— Потому что ее уже почти нет‚ — ответил другой так же тихо.
Они совершенно не обращали внимания на женскую наготу.
— А давление? — спросил первый по-прежнему тихо. Он был моложе второго.
Второй тяжело вздохнул и едва слышно сказал:
— Какое там давление…
— Ох‚ Боже мой… — громко и тяжко стонала женщина. — О‚ Боже… За что такая мука… Как болит… Везде… Все… — Она перевела мутный взгляд с белого потолка операционной на двух врачей в марлевый масках. — Сделайте же мне укол… — попросила она.
— Мы уже сделали обезболивающее‚ — сказал первый хирург успокаивающим тоном. На самом деле ей ввели большую дозу наркотика. Но тот не подействовал — как будто женщине вовсе ничего не кололи.
— Нет‚ — со стоном вымолвила женщина. — Сделайте мне укол… — умоляюще проговорила она. — Чтобы я так не мучилась… Я умереть хочу… — Женщине очень хотелось плакать‚ но слезы почему-то не появлялись.
— Шок‚ — шепнул второй хирург первому.
Хирурги смотрели на женщину. Они не собирались ее оперировать. Они ждали‚ когда она умрет.
— М-да… Такая травма… — пробормотал первый и мысленно добавил: «Травма несовместимая с жизнью». Он знал‚ что так и будет записано в ее диагнозе после ее смерти. И произойдет это очень скоро.
Ее нельзя было спасти. Единственное‚ что возможно было сделать‚ — это облегчить ее предсмертные страдания. В маленькой районной больничке страдания женщины можно было облегчить наркотиками. Но они на нее не действовали. Из-за болевого шока.
Хирурги вышли из операционной. Дверь за ними закрылась. Стоны женщины остались за дверьми — в операционной. Вместе с медсестрой, которая следила за ее состоянием. В пустом больничном коридоре было тихо‚ словно женщина уже умерла.
— Ни одной целой кости‚ — сказал второй хирург. — Вся — как холодец. И внутреннее кровотечение… И все еще жива…
— И хуже всего — в сознании‚ — добавил первый‚ стягивая маску с лица.
— Да‚ кома была бы для нее лучшим выходом‚ — сказал второй, освобождая от маски коротко подстриженную бородку.
— А если капельницу?.. — начал было первый.
— Продлить эту муку? — перебил второй.
— А… гм… клятва?..
— А ты на ее месте хотел бы подольше помучиться перед смертью? Честно.
Первый хирург подумал.
— Нет‚ не хотел бы‚ — признался он искренне.
— Пытались мы поставить ей капельницу‚ пока ты в перевязочной лоб штопал тетке‚ — проговорил второй устало. — Не вышло ни хрена. Вены спались — давления-то почти нет. И боль. От каждого прикосновения — крик. Перелом на переломе. Даже в яремную не смогли…
— И как ее угораздило?
— Ехали утром на институтском микроавтобусе в село на рынок — скупиться подешевле. Она сидела рядом с водителем — как старший научный сотрудник. Удар пришелся на нее. Остальные‚ попроще‚ сидели в салоне — им досталось меньше.
— И кто же их так?
— Молоковоз. С полной цистерной. Гнал за сотню… Выскочил на встречную.
— Водитель заснул, что-ли?
— Да. Спозаранку спешил молоко привезти по назначению.
— Откуда же он гнал‚ что аж за рулем заснул?
— Из соседнего поселка… Он там всю ночь с девками кувыркался и водку пил. Дон Жуан хренов. А молоко он еще вчера вечером должен был слить в пункте приема.
Хирурги шли по тускло освещенному скучному коридору мимо пронумерованных палат. В палатах спали больные. Этой ночью хирурги спасли троих от смерти. Они спасали людей каждое дежурство. Спасали эти двое — и другие хирурги‚ анестезиологи‚ реаниматологи, медсестры‚ врачи и фельдшера скорой помощи. Спасали в маленькой местной больничке. Спасали ежедневно.
Но спасти удавалось не всех.
— Семье сообщили? — спросил первый хирург.
— Конечно. Но, боюсь‚ они не успеют… — Он не договорил. И так было ясно‚ что он имел в виду.
— А как этот‚ с молоковоза? — спросил первый хирург.
— Жив-здоров‚ — отозвался второй. — Пара ушибов.
— Ну‚ теперь ему впаяют‚ — сказал первый хирург и зевнул.
— Да уж впаяют… — согласился второй и потер глаза.
Всю ночь они оба оперировали. И сейчас им очень хотели спать.
— Начал маршрут гулякой‚ а кончил убийцей‚ — сказал первый.
— Непреднамеренное убийство‚ — сказал второй и достал из кармана халата пачку сигарет. — Курить хочется.
— Убийца… — хмыкнул первый. — Вот ведь судьба.
— А вообще-то и не убийца‚ — рассуждал второй‚ разминая сигарету. — Она же еще жива… «Тяжкие телесные»‚ как говорят судмедэксперты.
Хирурги вошли в приемное отделение. В большой комнате стоял тихий говор‚ было многолюдно и пестро. Белые халаты медиков‚ окровавленные лица‚ повязки и одежды пострадавших‚ форма гаишников с нашивками и бляхами‚ — все вперемежку.
За широким окном светало. Мир уже не был черным‚ но не был еще и цветным — до зари. Мир за окном был серым.
— Где он? — спросил первый хирург у второго.
— Вон‚ на топчане.
На покрытом белой простыней топчане сидел невольный убийца — крепкий красивый парень лет двадцати семи. У него были прекрасные пустые голубые глаза. Он сидел с отрешенным видом. На лице его застыло легкое недоумение. Как будто он никак не мог понять‚ почему он здесь и что делают все эти люди вокруг.
— Хорошо бы сдать ее по смене живой‚ — сказал второй хирург первому о женщине‚ умирающей в операционной. — Чтобы не на нашем дежурстве…
— Хорошо бы‚ — сказал первый‚ вертя в руке зажигалку. — Но — как получится. Не от нас это зависит… Ну что? Пошли — покурим?
Второй посмотрел на часы.
— Еще около часа — и конец дежурству. И хорошо бы — без происшествий…