77 мифов Украины. Ради Украины – хоть с чертом…
Как и следовало ожидать, начавшаяся при гетмане Выговском «Руина» не закончилась со смещением этого политика. Соперничающие за Украину великие державы все равно не имели достаточно сил для решительной победы. Так и победа Москвы, возвратившей булаву Юрию Хмельницкого с помощью своих воевод, оказалась довольно эфемерной. «Хмельниченко» оказался союзником весьма ненадежным – и при первых же трудностях переметнулся на сторону поляков, заодно фактически «сдав» неприятелю армию Шереметьева. Польские «лыцари», как водится, не сдержали условий капитуляции и в свою очередь уступили почетного пленника своим союзникам татарам, после чего известный русский военачальник целых 22 года томился в неволе.
Впрочем, Юрию Богдановичу очередная измена не очень помогла – спустя 3 года он сам понял, что булава, завоеванная его великим отцом, для него самого слишком тяжела. Последовало отречение от власти и избрание в 1663 году в гетманы Павла Тетери, еще одного «родственничка» Богдана, женатого на его дочери, а заодно вдове брата Выговского, Данила, Степаниде. Не меньшая «чехарда» царила и на Левобережье, где за российский фавор соперничало сразу по два-три претендента. Победил наиболее популисткий из них (как сказали бы сейчас) – Брюховецкий. Поскольку же в те времена понятие «оппозиция» было не в чести, вскоре после выборов состоялась казнь соперников удачливого конкурента – полковников Сомка и Золотаренко. После чего на левом берегу Днепра на некоторое время воцарилось относительное затишье.
Увы, «другой берег» похвастаться тем же отнюдь не мог. Тетеря за годы своего короткого гетманства ничем замечательным себя не проявил. Кроме, разве что, угодничества перед поляками, незаурядными способностями к смертоносным для конкурентов кляузам и патологической жажды наживы, подобающей скорее не воину, а заправскому ростовщику. Прилежно выполняя пункты сей малопочетной «программы», преемник Юрия Хмельницкого для начала начал именовать подвластные земли «провинцией Речи Посполитой». Затем он обвинил в измене перед поляками не только своего бывшего благодетеля Ивана Выговского, но и ставшего под польские знамена знаменитого полковника Богуна (оба были казнены по приговору польского суда).
Когда же популярность Тетери упала до опасной черты, он, не искушая судьбу, решил бежать в Польщу – заодно захватив с собой гетманскую казну и «клейноды», атрибуты власти. Правда, довезти до места назначения «все, шо нажито непосильным трудом» горе-гетману не удалось – по пути на «благословенный Запад» его успели перехватить запорожские казаки Ивана Сирко. Не стали даже убивать, резонно решив, что лучшее наказание для такого ничтожества – отнять награбленное за годы «труда на благо неньки-Украины».
После этого ситуация на Правобережье стала все явственнее напоминать «театр абсурда». По меткому замечанию одного из историков, «получить булаву стало гораздо легче, чем ее удержать». Посему в описании событий тех лет речь обычно ведется не об «избранных» (хотя порой формальная процедура с участием горстки «выборщиков» и сохранялась), а о «самопровозглашенных» гетманах.
Без труда также прослеживается откровенное «измельчание» – как претендентов на булаву, так и их «электоральной базы». Богдан Хмельницкий, харизматический лидер с большой буквы, опирался на почти единодушную поддержку и казачества, и крестьянства. Выговский с Тетерей избирались казацкой старшиной. А, скажем, пытавшийся занять место последнего Степан Опара опирался, в первую очередь, на поддержку татар. Даже не крымских, а всего лишь белгородских («Буджакская орда»), находившихся в «двойном» вассальном подчинении и Турции, и Крыма.
На этом фоне в 1665 году и восходит звезда Петра Дорошенко. Внук знаменитого гетмана Михаила Дорошенко, сподвижника Петра Сагайдачного, он 20-летним юношей стал под знамена Богдана Хмельницкого, довольно быстро дослужившись до должности «артиллерийского писаря». То есть «начальника штаба артиллерии» при ее командующем – «обозном». В дальнейшем имя молодого артиллериста периодически всплывает в связи с многими судьбоносными битвами и дипломатическими переговорами. После смерти Богдана Дорошенко был близок и к Выговскому, и к Юрию Хмельницкому, и к Тетере (при нем он стал генеральным есаулом – что-то вроде министра финансов и «вторая ступенька» после гетмана). Характерно, что наш герой особо не засветился в характерных для тех (да и для нынешних) времен «подсиживании» и неблагодарности к своим «патронам».
Решающую роль в его избрании сыграли уже упомянутые белгородские татары, хана которых Дорошенко удалось убедить в том, что он будет гораздо лучшим гетманом, чем Опара. После чего «лучшие друзья казаков» арестовали своего бывшего фаворита и передали его через Дорошенко польскому правительству, а сам внук соратника Сагайдачного таки получил вожделенную булаву.
Сорванное объединение
Фигура Дорошенко до сих пор вызывает крайне противоречивые оценки. Пророссийские историки не могут простить его заигрывания с Османской Портой и именуют не иначе, как «турецким прихвостнем». Ультрапатриотическая мысль, наоборот, склонна приписывать гетману не только «государственную мудрость», но и явные антироссийские настроения.
Начнем с того, что новый гетман отнюдь не горел желанием быть чьей-либо марионеткой. Хотя объективные обстоятельства, вроде бы, просто не оставляли ему иного выбора. Так, буквально спустя 2 года после «инаугурации» Дорошенко Варшава и Москва заключили Андрусовский мир, по которому царь, грубо говоря, «сдал» полякам Правобережье. Казалось, вот она, давняя мечта украинских «западников» а-ля Выговский и Тетеря. Хотя, конечно, после Андрусова паны даже и не вспоминали об обещанных в Гадяче вольностях, не говоря уже об «автономии» Украины. Зачем, если значительная ее часть им и так принадлежит? А боевая элита края, казаки, разобщены и потому бессильны, как крыловские «Лебедь, Рак и Щука», тянущие воз украинской государственности в разные стороны.
Но оказалось, что торжествовать победу Речи Посполитой еще рано. Дорошенко, отданный Москвой в ее подданство, пытался добиться в переговорах с поляками соблюдения условий, как минимум, на уровне Гадячского договора – с широкой автономией для Украины. Когда же стало очевидным, что сие невозможно, гетман показал надменным панам, что «есть еще порох в казацких пороховницах», несколько раз нанеся чувствительный урон польским войскам. Кстати, в одной из битв в плен попал даже небезызвестный полковник Маховский, виновник гибели Выговского и Богуна – его по «доброму» обычаю той эпохи казаки отдали своим союзникам татарам.
Отдалив на время «угрозу с Запада», Дорошенко предпринял попытку объединения разделенной на Левобережье и Правобережье страны. Кстати, детей на тот момент у политика не было, чем его миссия во многом освобождается от мотивов личной выгоды. Момент был выбран довольно удачно – все без исключения украинцы были, мягко говоря, не в восторге от заключенного в Андрусове мира. А также - от возрастающего вмешательства Москвы во внутренние дела своего союзника, освящаемого безудержным угодничеством местной администрации.
Левобережный гетман Брюховецкий также полностью запутался в своих симпатиях. И после полученного от царя боярского титула и заведенных связей среди московской элиты вдруг издал несколько манифестов с призывом «бить москалей» и даже лично перерезал парочку малочисленных российских гарнизонов в украинских городах. А затем решил засветиться на популярной в умах земляков идее «объединения Отчизны» - и поехал на встречу со своим правобережным «визави».
Увы, стремительно теряющий популярность политик не учел, что Украина – не Древний Рим, где могли сосуществовать два консула (да и те правили поочередно). Не успел Дорошенко приблизиться к «точке рандеву», как казачья старшина связала своего бывшего благодетеля, а затем попросту его растерзала, дабы угодить явному «фавориту» народных симпатий. Потом «победитель гетманского соревнования» долго оправдывался – дескать, он же поднял свою руку для того, чтобы остановить расправу над Брюховецким, а его «неправильно поняли». Впрочем, погибшего похоронили со всеми почестями – рядом с построенной им церковью в городе Гадяч.
Как бы там ни было, но в 1668 году на короткий период Украина стала вновь единой. Однако вопреки расхожим представлениям Дорошенко не стал продолжать «ура-антироссийскую» политику последних месяцев правления Брюховецкого и, тем более, не пошел по пути оголтелого «западничества» Выговского и Тетери. Практически сразу же им были начаты переговоры с представителями российского правительства – для заключения нового союза. Но не прежнего, почти бесправного, а на почве строгого соблюдения изначального духа и буквы Переяславских соглашений.
Москва медлила, опасаясь осложнений с Польшей. На беду, супруга гетмана, отличающаяся печальной склонностью к горячительным напиткам, еще и закрутила роман с одним из приближенных своего мужа. Дорошенко срочно отбыл назад, на Правобережье, оставив вместо себя «наместника» – «наказного гетмана» Демьяна Многогрешного. Последний же быстро предпочел за лучшее предложить свои услуги царю безо всяких патриотических условий – в обмен на признание себя полноценным гетманом. В итоге в Украину вернулась прежняя разделенность…
В союзе с полумесяцем
В это время начали сгущаться тучи и над самим Правобережьем. Независимая политика Дорошенко не нравилась ни полякам, ни татарам. Неудивительно, что на политическом горизонте быстро появились новые претенденты на булаву от Варшавы и Крыма – соответственно, уманский полковник Михаил Ханенко и выходец из Сечи Петр Суховий. Гетману пришлось вести войну на два фронта – и против польской армии, и против татарской орды. Подмоги от России ждать не приходилось – ее вполне устраивал полный контроль над Левобережьем и мир с Польшей. И Дорошенко обратился за помощью к … Османской Порте!
Конечно, переход внука давнего врага Турции под покровительство султана не предполагал какого-то «отурчения» Украины. По крайней мере, по «букве» заключенного в 1669 году договора, предусматривавшего не менее широкую автономию для страны, чем по тексту Переяславского или Гадячского соглашений. Здесь также оговаривалась полное внутреннее самоуправление, несколько ограниченная международная политика – но и (куда ж без этого?) необходимость выставлять украинскую армию по призыву Стамбула. По сходным условиям строились вассальные отношения с Турцией Молдавии и Валахии – достаточно самостоятельных на то время княжеств. Взамен Дорошенко получил от султана не только гетманские «клейноды» (атрибуты власти), но и значительную дипломатическую поддержку, позволившую избавиться от притязаний Суховия, которого запретили поддерживать крымскому хану.
Однако Варшава не желала мириться с уходом из-под своего влияния отданного ей в Андрусове Правобережья. Остановить мощную польскую армию, поддерживавшую Ханенко, можно было лишь посредством такой же мощной внешней помощи. В 1672 году 300-тысячное турецкое войско вторглось в пределы Речи Посполитой и захватило ключевой город-крепость Каменец со всей Подолией. А по Бучачскому миру Варшава отказывалась от своих претензий на Правобережную Украину.
Хрен редьки не слаще
Увы, как это часто водится, «лекарство», востребованное гетманом, оказалось похлеще самой «болезни». Во-первых, турки, отлично понимая свою силу, не спешили выполнять условия подписаного с Украиной договора. В Подолии появились мечети, турецкая администрация, даже «янычарские наборы» украинских детей в турецкую армию. А само Правобережье на несколько лет стало перманентным «полем боя» между противоборствующими отрядами поляков, турок, запорожцев, казаков Дорошенко…
Неудивительно, что мирное население, далекое от осознания геополитических планов своего руководства, попросту «голосовало ногами» от такого «счастья». Считается, что за годы Руины число жителей Правого берега сократилось в 10 раз. Прежде всего благодаря переселению его на другой берег Днепра, где пророссийская администрация при поддержке российских войск сохраняла хоть какой-то порядок. Но «пик» этого «великого переселения», несомненно, начался именно при Дорошенко. Дошло до того, что «летучие отряды» гетмана с упорством заправских советских пограничников перехватывали «изменников Родины» вблизи великой реки и силой возвращали их обратно. Своего рода «апофеозом» стало переселение в 1674 году из разоренного края «гетмана» Ханенко, который предпочел относительно спокойную и сытую жизнь в богатом поместье на Левобережье призрачной «булаве» польского «производства».
Новый левобережный гетман Самойлович, сменивший Многогришного, с радостью принял «блудного сына» – подобная «мелочь» не представляла для его власти серьезной угрозы. В отличие от Дорошенко, который, несмотря на катастрофическое падение популярности, все еще был грозной силой. Посему попытка реализовать планы Москвы и самого Самойловича, объявившего себя «гетманом всей Украины», в 1674 году провалилась – правда, из-за противодействия в первую очередь турецких войск.
Ведь запорожцы, никогда не признававшие компромиссов с «басурманами», окончательно отказали Дорошенко в поддержке против единоверцев. Заодно как раз в этом году написав свое знаменитое «письмо турецкому султану». Полным выражений типа «Ты, султан, чорт турецкий, i проклятого чорта брат i товарищ, самого Люцеперя секретар». Или «Вавилоньский ти кухар, Макидонський колесник, Iєрусалимський бравирник, Александрiйський козолуп, Великого и Малого Єгипта свинар, Армянська злодіюка, Татарський сагайдак, Каменецький кат, всього свiту i пiдсвiту блазень, самого гаспида внук і нашого х… крюк. Свиняча ти морда, кобиляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, мать твою... От так тобi запорожцi виcказали, плюгавче. Не будешь ти i свиней християнських пасти».
…на круги своя
Внук соратника Сагайдачного не мог не осознавать – дальше тупик. Конечно, будь политик обычным властолюбцем или жалким исполнителем чужой воли, он бы мог продлить свою формальную власть на очень длительное время. По образцу своего преемника, недостойного потомка великого отца, Юрася Хмельницкого, извлеченного турками из «нафталина» (пардон, из подземелий Семибашенного замка в Стамбуле) – для опереточного «гетманства» на османских побегушках на Правобережье. Пока этого «ряженого» не убрали «за профнепригодность». Как говорят, с помощью «шелкового шнурка» - султанского «подарка смерти» проштрафившемуся чиновнику, с помощью которого неудачника быстро удавливали.
Но и сдаваться Самойловичу Дорошенко не хотелось. Слишком памятной была его собственная «встреча» с Брюховецким. Поэтому, отдав свои клейноды на Сечь, стареющий гетман предпочел капитулировать перед русской армией воеводы Ромодановского, не без основания рассчитывая на благородство «москалей». Как минимум, большее, нежели у своих мстительных соотечественников-конкурентов.
Действительно, Москва мстить опальному гетману не стала. Да и за что? Ведь большую часть жизни Дорошенко провел в битвах на территории, от которой царь сам же отказался в Андрусове; против извечного врага России – Речи Посполитой. К тому же чужими, турецкими, руками. А эпизодические стычки с русскими отрядами, чаще в борьбе за власть с конкурентами с Левобережья – да кто ж из казацких лидеров того времени не имел за собой такого «греха»?
Поэтому уставший гетман вместо плахи или сибирской каторги получил должность вятского воеводы (1679-82 годы), а после этого, вплоть до кончины в глубокой старости, в 1698 году, мирно проживал в богатом поместье в селе Ярополче, близ Москвы. Кстати, его праправнучка от третьего брака с россиянкой Агафьей Еропкиной, Наталья Гончарова, стала женой великого поэта Пушкина.
Оценивать жизнь Дорошенко можно по-разному. Но, несомненно, после Богдана Хмельницкого он был первым гетманом, который старался извлекать личную выгоду не из пресмыкательства перед любым из могучих соседей, но защищая независимость и целостность своей страны. Получилось это у него, правда, «как у всех», очень плохо, особенно с учетом выбора в союзники Турции. Как говорится, «благими намерениями…». Но сами «благие намерения» - во всяком случае, по большей части - сомнений не вызывают, и то неплохо.
А что касается суждений… Нам ли, живущим на фактически разделенной Украине и не могущим сделать ничего для преодоления этого фатального раскола, судить своего предка?! Не лучше ли вспомнить в этой связи евангельское «не судите – да не судимы будете, ибо каким судом вы судите – таким и вас судить будут»? И предоставить память о незаурядном гетмане «Высшему суду», а самим на досуге подумать, как не повторять чужих ошибок…
Читайте также другие мифы Юрия Полевого:
Казаки - соль или перец Украины
Хмельницкие метания
Выговский: блеск и нищета «западников»