Видео дня
Роман Шухевич: тайна гибели
Существует такая сентенция, что историю делают кровью, а пишут чернилами. В принципе, это абсолютная правда. Можно лишь добавить, что сам процесс написания истории, особенно советского периода, портит исследователям немало крови. Как указывала одна газета, вся советская история состоит из сплошных тайн. И почти все они неприятные. Именно к таким тайнам относится то, что происходило с середины 40-х до конца 50-х годов на западноукраинских землях, где коммунистический режим, сосредоточив почти треть своих внутренних войск (не говоря уже о других силах), боролся с националистическим подпольем и Украинской повстанческой армией (УПА). Уже не один год мы стремимся воссоздать подробности этой исторической драмы. И каждый раз убеждаемся: эта история слишком медленно открывает свои страницы. Один из примеров того — обстоятельства гибели главы генерального секретариата Украинской главной освободительной рады (УГОР), главнокомандующего УПА и главы провода ОУН в Украине генерала-хорунжего Романа Шухевича (Тараса Чупринки, Р.Лозовского-Тура). Речь идет о человеке, назвать профессионалом которого имеются все основания, семь лет возглавлявшего антикоммунистическое движение сопротивления на западноукраинских землях, успешно противостоявшего мощной советской спецслужбе.
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
Родился Роман Шухевич 7 июля 1907 года. Еще с шестого класса гимназии стал подпольщиком Украинской военной организации (УВО). В 1932-м закончил Львовский политехнический институт. В 1926—1929 годах участвовал, организовывал и руководил различными антипольскими акциями. В 1929-м одним из первых вступил в ОУН, а в 1933—1934 годах был боевым референтом краевой экзекутивы ОУН, возглавляемой Степаном Бандерой. В 1934 году был арестован поляками и амнистирован в 1938-м. В 1938—1939 годах он — старшина в штабе Карпатской Сечи, а в 1939—1941 гг. в проводе ОУН отвечает за организацию подпольной сети на западноукраинских землях. В 1941 году в качестве командира Украинского легиона вошел во Львов. В августе 1943-го избран главой бюро центрального провода ОУН. С осени 1943-го возглавил УПА. В июле 1944-го на подпольном І Большом сборе УГОР избран главой генерального секретариата УГОР.
Р.Шухевич был убежденным антикоммунистом. Коммунистические власти отправили в ссылку его родителей и сестру. В начале войны в 1941 году, когда большевики «чистили» западноукраинские тюрьмы, был расстрелян его брат, арестована жена, а дочь и сын отправлены в спецдетдом.
Кстати, с сыном ему пришлось встретиться уже потом. Дело в том, что в августе 1947-го Юрко сбежал из спецдетдома в городе Рутченково Сталинской области и возвратился в Западную Украину. Сначала скрывался в селе Бусовиско Дрогобычской области у отцовского приятеля Михайла Цапа. В октябре 1947-го встретился с отцом, обеспечившим его документами на имя Б.Левчука и устроившим в среднюю школу города Каменка-Бужская. Именно тогда, как вспоминал Ю.Шухевич, отец сказал ему: «Юрко, мы не мстим за наши семьи, мы боремся за то, чтобы раз и навсегда свергнуть этот страшный антинародный коммунистический режим».
В январе 1948-го они встретились еще раз. На этот раз во Львове. 20 марта 1948 года Юрко вместе со связной Шухевича Галиной Дидык уехал с тем, чтобы похитить сестру Марию (которой к тому времени было семь лет) из детдома. План не удалось реализовать, 25 марта Юрия снова схватили. На этот раз он уже не сбежит. Его будут судить в 14 лет, а на свободу, потеряв зрение, выйдет лишь в 1989-м, когда ему исполнится 55 лет.
С 1943 года Р.Шухевич перешел на нелегальное положение. Нацисты арестовали его жену — Наталью Шухевич-Березинскую. Тогда он, рискуя жизнью, встретился с полковником Альфредом Бизанцем, и гестапо освободило Наталью. В 1944-м Роман и Наталья формально развелись, чтобы семья не пострадала от нацистов, разыскивавших Шухевича.
Но интересовались Натальей и другие силы. 27 июля 1945 года ее (вместе с матерью, сыном Юрком и дочерью Марией) в селе Беличи Старосамборского района арестовали энкаведисты. Через нее, ясное дело, пытались выйти на Волка — такой псевдоним был дан ее мужу в документах НКВД.
Здесь уместно вспомнить, что летом 1944 года один из работников НКГБ обратился к наркому В.Рясному с предложением создать «конспиративно-разведывательные группы» из бывших бойцов УПА и перевербованных подпольщиков. В августе того же года было дано разрешение, чтобы в практическую деятельность органов НКВД-НКГБ широко привлекали «спецгруппы» (с осени 1946-го они назывались «агентурно-боевыми»). Один из наиболее распространенных методов их работы — так называемый легендированный допрос, когда участники этих групп действовали под видом сотрудников оуновской службы безопасности (СБ).
Так вот, при помощи именно таких групп в июле 1948 года проверяли Юрка Шухевича, а со временем и Наталью Березинскую. Если Юрку один из участников группы шепотом просто подсказал, с кем он имеет дело, то Наталья, которую «отбили» псевдоповстанцы, сначала поддалась на игру. Ее повели по легендированным явкам, от бункера к бункеру. Однако никаких серьезных сведений о муже она не намеревалась предоставлять, а потому ее вскоре снова «отбили». На этот раз уже у «повстанцев». В 1947 году Наталью впервые приговорили к 10 годам лишения свободы.
Ко всему этому остается добавить, что и отец Р.Шухевича также был репрессирован. В октябре 1947 года этого больного и немощного человека по этапу отправили на поселение в Кемеровскую область, где он и умер.
Согласитесь: человек, который способен принести в жертву убеждениям не только самого себя, но и своих родных и близких, является серьезным противником.
ПРОФЕССИОНАЛ
Именно так к Шухевичу относились сотрудники коммунистической спецслужбы. Они знали, с кем имеют дело. Например, было известно, что в 1926 году УВО решила уничтожить школьного куратора Собинского, проводившего политику полонизации украинских гимназий и семинарий. Приговор исполнял Роман Шухевич. Он возглавил первую известную боевую акцию ОУН в городе Городок в 1930 году, а в 1933 году занимался организацией нападения на советское консульство во Львове.
Шухевич прошел хорошую военную подготовку, был спортсменом, отличился в лыжном спорте, ставил рекорды в соревнованиях по бегу, играл в футбол, руководил в свое время во Львове рядом украинских спортивных организаций. Словом, это был подготовленный к боевым действиям человек, а не просто лицо, провозглашавшее патриотические или антикоммунистические лозунги.
Шухевич был реалистом и многое понимал. В частности, иллюзорность надежд на глобальное столкновение США и СССР. Жена его близкого друга Олексы Гасина (Лыцаря), члена центрального провода (ЦП) ОУН и полковника УПА, застрелившегося при попытке захватить его во Львове 31 января 1949 года, рассказывала, что Шухевич высмеял мечты ее мужа о советско-американской войне. Америка, саркастически заметил он, почему-то никак не прислушивается к мнению Лыцаря. Ольга Гасин поинтересовалась, почему же им, усталым и изможденным, не уйти на Запад? С горькой улыбкой Шухевич ответил, что они нужны здесь, в Украине, и никому не нужны там, на Западе.
После 1945 года Роман вместе со сторонниками по ЦП ОУН разработал тактические основы, давшие возможность еще несколько лет активно противодействовать коммунизации Западной Украины. Они состояли из схем «Дажбог» (сохранение кадров и глубокая конспирация), «Орлик» (создание позиций в Восточной Украине) и «Олег» (подготовка молодежного резерва подполья).
В первой половине июля 1948 года Шухевич в Иловском лесу тогдашней Дрогобычской области провел совещание на базе львовского краевого провода, которым руководил Зиновий Тершаковец (Федор). Члены ЦП ОУН Василий Кук, Василий Шелест, Роман Кравчук, Олекса Гасин приняли важные решения о развитии подпольной работы, усилении конспирации.
Вместе с тем они были поражены, узнав о попытках Шухевича выйти на контакт с представителями коммунистического режима, начать мирные переговоры, дабы уменьшить отрицательные последствия противостояния в западноукраинском регионе. Так, 19 ноября 1944 года доверенное лицо командарма, львовская художница Ярослава Музыка через своего друга, заместителя начальника областного управления здравоохранения Юлиана Кордюка, передала представителям властей предложение провода ОУН о проведении мирных переговоров. Спустя несколько дней на квартире Я.Музыки встретились полковник госбезопасности Сергей Карин-Даниленко (руководитель опергруппы НКГБ в Западной Украине) и одна из руководителей львовского городского провода ОУН Богдана Свитлык («Светлана»).
Была достигнута договоренность, что встреча для переговоров состоится в одном из населенных пунктов с гарантией взаимной безопасности участников. И такая встреча состоялась в ночь с 28 февраля на 1 марта 1945 года на 130-м километре шоссе Львов—Тернополь. С.Карина-Даниленко и офицера госбезопасности А.Хорошуна (он играл роль работника Львовского облисполкома) на одному из хуторов Козовского района Тернопольщины встретили члены ЦП ОУН Дмитрий Маевский и Яков Бусол. Пятичасовые консультации конкретных результатов не принесли. Известно, что Шухевич информировал об этих переговорах С.Бандеру.
Последние предложения о мирных переговорах от Шухевича поступили 10 апреля 1948 года. В тот день Я.Музыка отправила письмо секретарю Львовского обкома КП(б)У Ивану Грушецкому. Однако и тогда компромисс не был найден. Вероятно, его и не могло быть, учитывая жесткую позицию тогдашнего руководства УССР, убежденного, что ценой преимущества в военной силе можно непременно победить «украинско-немецких националистов».
«ВОЛК» В ПОДПОЛЬЕ
Охотилась на Волка не только армия. С 1944 года коммунистическая спецслужба развернула широкомасштабные оперативные меры, направленные на поиск членов ОУН и лично Романа Шухевича. Соответствующие задачи позднее были возложены на созданное в январе 1947-го управление 2-Н МГБ УССР, 1-й отдел которого вел поиск лидеров украинского подполья. В целом по Украине не менее 700—800 оперативных работников одновременно участвовали в поисках командарма УПА. Характерно, что трижды поступала информация о ликвидации Волка. Она оказывалась неточной, поэтому поиски продолжали.
Для обеспечения конспирации командарма требовались незаурядные усилия. И были люди, заботившиеся об этом. Например, К.Ратич, сотрудник СБ ЦП, своего рода персональный конструктор бункеров для Шухевича. Большую роль сыграла упоминавшаяся Галина Дидык. Родилась она в 1912 году в селе Шибалин Бережанского района на Тернопольщине, с 1930-го была в оуновском подполье, самоотверженно работала в Украинском Красном Кресте — медицинской сети украинского подполья. В 1939 году ее арестовали работники Бережанского районного отделения НКВД, однако со временем освободили. В 1944-м она перешла на нелегальное положение, в 1945-м ее прикомандировали к группе обеспечения «зверхника Тура».
Г.Дидык обеспечила не менее полутора десятка мест укрытия командарма. В связи с ухудшением его здоровья (начали отекать ноги, и он не мог скрываться в обычных бункерах) на зиму 1945—1946 года Дидык оборудовала для него бункер под печью в доме по улице Сулимирского, 4 во Львове. Весной 1946 года Шухевич ушел в Рогатинские леса, где действовал особый окружной провод, специально созданный в качестве базы для укрытия руководящего состава подполья Галичины. С тех пор «Тарас Чупринка» в зависимости от сезона менял места укрытия. Например, зимой следующего года (и до апреля 1947 года) он находился на конспиративной квартире в селе Княгиничи Букачевского района на Станиславщине. Здесь о нем заботилась еще одна связная Ольга Илькив («Роксоляна»), жена стрыйского районного проводника ОУН, погибшего в 1947 году.
Несмотря на хорошую физическую подготовку Шухевича, сказывались условия подполья и психические перегрузки, у него развивались миокардит, гипертония, ревматизм. Неоднократно командарму приходилось (по фальшивым документам, разумеется) обращаться к львовскому врачу Блею. За обеспечение медикаментами отвечала Любовь Микитюк — невеста члена ЦП Петра Федуна, работавшая во Львовском мединституте.
Смотревшие фильм режиссера Олеся Янчука «Нескорений», посвященный Шухевичу, наверняка запомнили одну из начальных сцен, где командарм вместе со связной находится в Одессе. Жаль только, что авторы фильма в этой части (как, кстати, и во многих других сценах ленты) ничего не объяснили зрителю: как это, главнокомандующий УПА, подпольщик — и отдыхает на курорте?
Действительно, Роман Шухевич из-за состояния здоровья вместе с Галиной Дидык в июле 1948-го пребывал на курорте в Одессе. Они приобрели путевки на имя учителя Ярослава Полевого и Анны Хомяк. Посещали ведущего кардиолога профессора Сигала. Идя на процедуры, всегда брали с собой яд и поочередно скрывали пистолет. Более того, в июне следующего 1949 года они повторили опасное путешествие к «жемчужине у моря».
Разумеется, это был огромный риск, но диктовался он состоянием здоровья Шухевича, а благоприятный исход двух путешествий подтверждал его блестящий талант конспиратора.
В своих воспоминаниях об отце Юрий Шухевич, отмечает еще двух связных — Екатерину Зарицкую и Дарку Гусяк, с которыми (как и с Галиной Дидык) судьба сведет его позднее в заключении. Псевдоним первой — Монета. Дочь профессора математики, она вступила в ОУН еще в 1932-м, а спустя два года была осуждена как владелица конспиративной квартиры, на которой скрывался Григорий Мацейко, застреливший министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого. Они были идейно близки с Шухевичем, а с весны 1945-го их отношения переросли в настоящую любовь. Зарицкая координировала работу личных связных командарма и лиц, содержавших конспиративные квартиры. Впервые ее арестовали в 1945-м, но ей удалось бежать. Вторично Монету задержали 21 сентября 1947 года в Ходорове. При этом она оказала сопротивление и застрелила опера. В ноябре 1948 года Особое совещание МГБ СССР приговорило ее к 25 годам тюремного заключения, которое в 1969-м заменили исправительно-трудовой колонией. На свободу она вышла в 1972 году, а в 1986-м умерла.
Наконец, Дарка Гусяк (Нуся). По словам Юрия Шухевича, именно она «стала невольной виновницей провала Романа Шухевича». Дарка тоже была связной и выполняла ответственные поручения (например, ездила в Москву с целью установления контактов с посольством США). Ее схватили прямо на улице во Львове 2 марта 1950 года, отняв оружие и яд. Она упрямо отказывалась давать показания, хотя ее подвергали пытке, а потом на ее глазах избили родную мать. Несмотря на все, она молчала, хотя после допросов попала в так называемую больничную камеру.
После одного из допросов она встретила здесь знакомую. У той тоже имелись следы избиения, но уже якобы выходила на свободу и была готова передать записку от Дарки. Так и случилось. Гусяк написала записку, как потом выяснилось, роковую для Шухевича. Вот она: «Мои дорогие! Имейте в виду, что я попала в большевистскую тюрьму, где нет человека, который прошел бы то, что меня ждет, и не сломался.
После первой стадии я держусь, но не знаю, что будет дальше.
М. (Речь идет о Монете, то есть о К.Зарицкой. — Авт.) приводили на очную ставку, она героиня, потому что держалась 5 месяцев.
Целую. Нуська.
Обо мне очень многое знают, а основный вопрос — это о ШУ и ДИ. (То есть о Шухевиче и Дидык. — Авт.)
Меня схватили шестеро и не было возможности покончить с собой. Знали, что у меня есть пистолет и яд».
Дальше Нуся объяснила, что записку нужно передать Наталье Хробак в селе Белогорще Брюховицкого района Львовской области и детально описала, где находится ее дом. Знакомая из камеры на самом деле была агентом МГБ Розой, а «следы избиения» — обычным гримом.
Так стало известно, где скрывается главнокомандующий УПА. До его гибели оставалось совсем немного времени.
ОПЕРАЦИЯ
Поскольку полученная Розой информация сомнению не подлежала, молниеносно был разработан «План чекистско-войсковой операции по захвату или ликвидации Волка. Этот уникальный документ в одном экземпляре предусматривал проведение операции на рассвете 5 марта 1950 года: «Для проведения операции:
а) Собрать все имеющиеся в г. Львове оперативные резервы 62 СД (стрелковой дивизии. — Авт.), ВВ (внутренних войск. — Авт.), МГБ, штаба украинского пограничного округа и управления милиции г. Львова;
б) Снять по тревоге военные силы, участвующие в операции на стыке административных границ Глинянского, Перемышлянского и Бобрковского районов Львовской области в количестве 600 человек и сосредоточить к пяти часам 5 марта с.г. во дворе УМГБ Львовской области;
в) Операцию провести методом блокирования села Белогорща, близлежащих к нему хуторов, западной окраины поселка Левандувка и лесного массива».
Для руководства операцией создали оперативный штаб, в который вошли заместитель министра госбезопасности УССР генерал-майор Дроздов, прибывший из Москвы генерал-лейтенант Павел Судоплатов, начальник ВВ МГБ Украинского округа генерал-майор Фадеев и начальник УМГБ Львовской области полковник Майструк.
Все было сделано по плану, а 8-я рота 10-го стрелкового полка 62-й дивизии блокировала не один, а несколько домов, в которых вероятно мог быть Шухевич. Вдруг из дома Натальи Хробак выскочил ее сын Данила. Группа под руководством капитана П-на задержала и на скорую руку допросила пацана. Подросток указал в центре села на дом своей сестры Анны Конюшек, домашняя уборщица которого была похожа на Галину Дидык.
Около восьми часов группа солдат и ответственных работников управления 2-Н УМГБ подошли к этому дому. Минут через десять дверь открыла женщина, назвавшаяся Стефанией Кулик, но была опознана как Дидык. Как сказано в одном из отчетов, ей было «категорически предложено, чтобы Шухевич Роман, скрывающийся вместе с ней, сдался и чтобы она способствовала этому, тогда им будут сохранены жизни».
Дидык отказалась это сделать. Тогда в доме начался обыск. Кстати, обыскали и саму Дидык, изъяв пистолет. Однако она успела принять стрихнин и, уже теряя сознание, услышала выстрелы. Ее немедленно доставили в реанимацию, вылечили и снова подвергли жестким допросам. Почти 21 год она была в заключении, позже — на поселении в Казахстане. Возвратилась в Украину, проживала в селе Христиновка на Черниговщине, где умерла в декабре 1979 года.
Но возвратимся к событиям в Белогорще. Шухевич находился в доме Анны Конюшек в специально оборудованном еще в октябре 1948 года хранилище. Оно представляло собой деревянный короб в межэтажном пространстве на несколько человек с двумя раздвигавшимися простенками. Выход из комнаты прикрывал ковер. В принципе, в таком хранилище можно было пересидеть обыск, не обнаружив себя. Трудно сказать почему, но Шухевич этого не сделал и попытался вырваться из дома. Вот как это описано в одном из отчетов: «Во время обыска из-за деревянной перегородки на площадке ступенек были произведены выстрелы.
В это время по ступенькам поднимались начальник отделения управления 2-НМГБ УССР майор Ревенко и заместитель начальника УМГБ Львовской области полковник Фокин. В возникшей стрельбе тов. Ревенко на лестничной площадке был убит.
Во время стрельбы из укрытия выскочил бандит с пистолетом и гранатой в руке и бросился вниз по ступенькам, где наскочил на полковника Фокина, спускавшегося вниз.
В это время сержант П-к, стоявший во дворе, подбежал и автоматной очередью убил бандита».
Вот тут и начинается самое непонятное в истории гибели Романа Шухевича.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СКАЗАЛ «ВАЛЬТЕР»
В 1950 году в украинской эмигрантской прессе появились многочисленные некрологи в связи с гибелью главнокомандующего УПА. Однако никаких подробностей его гибели не давалось.
Василь Охримович, который, пребывая в подполье, подготовил рукопись брошюры о Шухевиче под названием «Перший серед рівних», писал, что «наверное, никогда не станут известными точные данные об обстоятельствах, приведших к нападению войск МГБ на его квартиру в Белогорще 5 марта 1950 г. Во всяком случае, не находчивость и не преимущества большевистской полиции сыграли здесь свою роль, а безграничное доверие к людям со стороны генерала».
В книге Петра Мирчука «Роман Шухевич» (Торонто, 1970) отмечалось, что командарм и его охрана «отбивались до последнего патрона». Но известно, что в ночь накануне гибели Шухевич отпустил свою охрану (11 человек во главе с Михаилом Зайцем — Влодком) в Карпаты и остался один с Галиной Дидык.
В сборнике «Шляхами чекістської долі» (издан в Киеве в 1988 году) Шухевич гибнет от руки сержанта Мухитдинова. Перед этим командарм набросился на офицера-чекиста. Теперь понятно, откуда взялась эта версия, — прямо из служебного отчета.
В марте 2000 года в одной из киевских газет были напечатаны воспоминания Юрия Шухевича, рассказавшего, как следователь Гузеев привел его в гараж Львовского областного управления МГБ, где он увидел тело своего отца: «Отец лежал на соломе в вышитой рубашке, на правой стороне лица был виден след пули, а под грудью были три раны, на голове рядом с пулевым отверстием обожженные волосы. «Значит, застрелился», — подумал я».
Действительно, на фото четко видно пулевое отверстие на виске. Теперь сопоставим детали. Реально ли было попасть трижды фронтально да еще и в висок Шухевича, если он, как следует из документов, схватился с полковником? Вопрос, конечно, риторический.
Еще больше мы были удивлены, когда обратили внимание на то, что в документах имеются две различные фамилии сержанта, якобы застрелившего Шухевича. То, что был сделан так называемый контрольный выстрел, тоже маловероятно, поскольку известно много случаев, когда менее значительных деятелей ОУН и УПА в случае ранения пытались спасти (иногда на руках несли), любой ценой стараясь добыть необходимую информацию. Например, в 1948 году для спасения волынского подпольщика, дважды (!) выстрелившего себе в голову при задержании, был вызван из Киева в Луцк главный нейрохирург Украинского округа внутренних войск.
Следовательно, версию о снайперском таланте сержанта мы отвергли. Более вероятно то, что Роман Шухевич просто не смог воспользоваться гранатой в тесноте дома и попытался вырваться. Если бы он не стремился к этому, то сразу застрелился или взорвал бы себя гранатой. Вследствие нескоординированных действий опергруппы, для которой появление Шухевича стало абсолютной неожиданностью, командарм получил смертельное ранение, скатился вниз по ступенькам и, не желая попасть живым в руки чекистов, сам пустил себе из «вальтера» пулю в висок.
Теперь на это эссе нужно было как-то пролить свет. Вот как объясняет себе все произошедшее один из героев в упомянутой книге «Шляхами чекістської долі»: «Шовкуненко сидел на пороге и пытался понять, почему не повезло взять Шухевича живым, где промахнулся он лично, а где — его помощники.
«С одной стороны, это вроде успех, — билась мысль. — Ликвидирован опасный бандитский вожак. С другой стороны, ликвидацией Шухевича задача борьбы с бандитскими вожаками не решена: еще сидят по схронам его приспешники, в частности «Петро» и «Кандыба», остались связные, через которых Шухевич поддерживал контакты с заграницей».
Если учесть то, что под фамилией Шовкуненко выведено реальное лицо — полковник Шорубалко, то логика приведенных соображений где-то приближается к настоящей. Вот тогда и было принято решение списать все на какого-то сержанта, испортившего своими выстрелами блестящий замысел. Но и начальство отреагировало соответственно. Сержант получил благодарность и премию в 1000 рублей. Однако никакой правительственной награды за ликвидацию самого Шухевича никто не получил.
Как мы уже сказали, тело Шухевича привезли во Львовское областное управление МГБ, где его показали не только сыну, но и Екатерине Зарицкой, арестованному священнику Николаю Паснаку, а также одному из бывших проводников ОУН на Прикарпатье Зиновию Благому (псевдоним Шпак). Все они узнали в убитом командарма УПА.
Единственным «утешением» для МГБ стало то, что на конспиративной квартире Шухевича обнаружили немало ценных оуновских документов. В частности, секретную инструкцию «Оса-1», указания для легализировавшихся участников оуновского подполья, инструкцию об организации информационной службы в городах и селах с целью выявления агентуры МГБ, а также для сбора информации, отдельные записки Шухевича, в которых упомянуто о расхождениях между заграничным проводом и ЦП, действующим в Западной Украине, и др. Кроме того, захваченные связники Шухевича наконец были вынуждены дать показания, назвали 105 явочных квартир, из которых три десятка были во Львове.
И последнее. Готовя эту публикацию, мы стремились отыскать документальные свидетельства о месте погребения Романа Шухевича. Увы, эти попытки не принесли результатов, хотя мы внимательно изучили материалы о поиске его органами госбезопасности и об обстоятельствах гибели. Мы пытались разыскать свидетелей тех событий. К сожалению, тогдашний комендант управления МГБ Львовской области (а именно на комендантские подразделения возлагались «расстрельные» поручения) умер в 1991 году.
Похоже на то, что тело Романа Шухевича было просто уничтожено, но где тогда акт об этом? Этим вопросом и закончим, надеясь, что, быть может, кто-то из еще живых современников тех событий откликнется на эту публикацию и поможет отыскать последний земной приют главнокомандующего УПА.
Дмитрий Венедеев, Юрий Шаповал, ЗН