Радиопьеса "На тот свет по собственному желанию"

От редакции. Наши авторы не только хорошие журналисты, но есть среди них и писатели. Автор этой пьесы, к стати, стал победителем конкурса "Коронация слова"... Одно слово - талантливый человек, талантлив во всем. Наслаждайтесь!

Радиопьеса

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Гость редакции

Журналист

Дочка главного агронома

Председатель сельсовета

Директор школы

Батюшка

Начальница отделения связи

Председатель сельхозартели

Кандыбыч

Баба Вера

Пожилой крестьянин

Жители села Старосвитовка

Скрип открываемой двери.

Г о с т ь р е д а к ц и и. Вы главный редактор?

Ж у р н а л и с т. Не совсем.

Г о с т ь. Но я могу к вам обратиться?

Ж у р н а л и с т. Обращайтесь.

Г о с т ь. Только договоримся сразу. Я вам все расскажу при трех условиях. Во-первых, вы не называете настоящие имена людей, о которых пойдет речь. Во-вторых, вы не называете ни село, ни райцентр, ни область.

Ж у р н а л и с т. Страну-то хоть назвать можно?

Г о с т ь (после паузы). Страну тоже не надо называть.

Ж у р н а л и с т. А третье условие?

Г о с т ь. Можешь написать, что статья, мол, посвящается моей невесте Дарине Онопенко?

Ж у р н а л и с т. В принципе законом не запрещено.

Г о с т ь. Ты не думай. У меня официальные документы есть. С печатями.

Слышится шелест бумаги.

Ж у р н а л и с т. Да я и так верю. Мы же газета, а не милиция.

Г о с т ь. Ну, тогда по рукам. Слушай. Вот что у нас недавно было. В наше село Старосвитовка из районного отдела здравоохранения пришла казенная бумага.

Ж у р н а л и с т. Подожди. Мы же село не называем.

Г о с т ь. А я и не называю. Я просто рассказываю. В бумаге значилось, что всех самых больных пожилых сельчан, в преддверии зимнего гриппа следует – ты посмотри, там написано – "бесплатно подвергнуть эвтаназии".

Ж у р н а л и с т (смеется). Лихо.

Г о с т ь. Ты знаешь, что такое эвтаназия?

Ж у р н а л и с т. В общих чертах.

Г о с т ь. А у нас в селе тогда никто не знал. И, может, никто бы так и не узнал, и бумагу эту благополучно бросили б в корзину, как бросают все бумаги из района, но тут как назло в райсовет заскочила дочка главного агронома Чирва Татьяна. За справкой о месте жительства. Ей 17 лет, она учится в городе в зубоврачебном техникуме. Бумажка с райздравовским предписанием попалась ей на глаза, и оказалось, что слово эвтаназия этой девочке знакомо. Ты дальше слушай.

Д о ч к а г л а в н о г о а г р о н о м а. Я экзамен сдавала и помню это наизусть. Эвтаназия означает намеренное и безболезненное умерщвление врачами неизлечимо больных пациентов с их согласия – с целью прекращения их страданий. А тут еще написано, что ее "проведение следует обеспечить базе нашего фельдшерского пункта", что "отбор и стопроцентную явку отобранных надлежит обеспечить сельсовету", и что необходимые средства "для закупки разовых шприцов, вакцины для подкожных инъекций, спирта, ваты, йода и пр." должна выделить наша сельхозартель.

Д и р е к т о р ш к о л ы. Так у нас же фельдшерский пункт уде десять лет не работает. Как старый фельдшер помер на Яблочный Спас, так нового до сих пор ждем.

Г о с т ь. В общем, через час о новости знало все село. А начальство собралось в сельсовете – решать, что же делать с райздравовской бумагой. Там были мой шеф – председатель сельсовета Федор Андреевич Горкавенко, директор нашей школы Илларион Сергеевич Рукавко, который раньше работал третьим секретарем райкома компартии. Потом, понятно, руководитель сельхозартели Герман Иванович Серпокрыл – прежде он у нас был председателем колхоза имени Ильича. Дальше – батюшка, отец Филимон, который при прошлой власти служил дознавателем в райотделе милиции. И – начальница отделения связи Ирина Давидовна Зотченко. Еще позвали сельского колия Кандыбыча – он когда-то в КГБ служил и восстание Венгрии подавлял. Но он не в счет.

Шум передвигаемых стульев, слышатся приглушенные голоса, смех.

П р е д с е д а т е л ь с е л ь с о в е т а. Тише, товарищи. Надо быть серьезнее. Все-таки речь идет о человеческих жизнях.

Р у к о в о д и т е л ь с е л ь х о з а р т е л и. Надо бы списочек кандидатов составить. Ну, на эту, как ее… Экзекуцию.

Д и р е к т о р. Да не экзекуцию. Эв-та-на-зию. Только, чтобы потом не было никаких разговоров, нужно сперва выяснить, как к этому делу относится церковь. А, отец Филимон?

Б а т ю ш к а. Церковь учит, что всякая власть – от Бога. В районе тоже не дураки и не безбожники сидят. Так что если государство решило больным старикам облегчение дать, то, значит, кто же может идти против государства? Лишь – враги нашей национальной независимости!

Н а ч а л ь н и ц а о т д е л е н и я с в я з и. Только нужно гуманно подойти к вопросу о проведении спецакции. И подождать от сегодня хотя бы три дня, потому что первого будет пенсия – так пусть старики хоть купят себе что-нибудь и долги раздадут. Мне вот, к примеру, баба Вера 86 копеек с лета задолжала, а все село будет за то, чтобы ее в список безнадежных включить.

Р у к о в о д и т е л ь. Ну, если такое дело, то наша сельхозартель все расходы возьмет на себя. И на это самое дело, и потом, естественно, на похороны, венки, поминки… Только у меня вопрос. Кто в селе может выполнить роль – как бы это деликатнее сказать… санитара леса?

Пауза.

К а н д ы б ы ч. А чего это вы на меня все смотрите? Да, в пятьдесят шестом в Венгрии уничтожал врагов. Но тогда время было другое. Я, конечно, и сейчас могу привести приговор в исполнение. Но – только если родина прикажет. И – только из охотничьего ружья, потому что мы ж не фашисты, и никаким шприцам нас не обучали. Причем патроны – ваши.

П р е д с е д а т е л ь. Может, тогда за тебя и стрельнуть? Знаете, товарищи, нам дешевле обойдется из районной больницы привезти машиной врача, чтобы он и сделал гуманные инъекции кому положено. Есть возражения? (Пауза.) Значит, нету. Тогда – за дело. Кандыбыч, отдай секретарше печатать протокол.

Слышится звук открывающейся и закрывающейся двери.

Н а ч а л ь н и ц а. Подождите. Мы же список не составили!

П р е д с е д а т е л ь. Пишите, батюшка, у вас почерк хороший. Значит, на все село у нас имеется три одиноких больных старика и (пауза) пять безнадежных старух. Так? Первой идет баба Вера. О, а вот и она в сельсовет пришкандыбала. Благо живет напротив.

Звук открывающейся двери, шаркающие шаги.

Д и р е к т о р (нарочито бодро). С чем пожаловали, баба Вера? Что-то вы сегодня плохо выглядите…

Б а б а В е р а (всхлипывая). Родненькие вы мои, спасибо вам, что кончаете все мои мучения. В пояс кланяюсь. Простите, что каждую осень обещала вам не дожить до весны и обманывала. А вы мне и дрова завозили, и печь топили, и огород вскапывали. Все село на нас, немощных стариков и старух, батрачило, а зимою каждая хата еще и в черед нас кормила, хотя многим, бывало, самим нечем было детей питать.

Б а т ю ш к а. Вот видите, товарищи, правильно мы мыслим. Люди чувствуют, когда к ним проявляют милосердие. Не плачь, баба Вера. Раз ты нас поддержала, то и все село поддержит. Иди. Готовься. Ты-то точно в рай попадешь.

Раздается стук в дверь.

П о ж и л о й к р е с т ь я н и н. Здравствуйте. Я тут пришел записаться.

Н а ч а л ь н и ц а. Куда записаться?

К р е с т ь я н и н. Ну, бумага. Из района. Хочу безболезненно.

Н а ч а л ь н и ц а. Здрасте-мордасте. Тебя-то и в списке нет.

К р е с т ь я н и н. Так я ж и прошу, чтобы записали.

П р е д с е д а т е л ь. Подожди. Давай разберемся. У тебя дочка есть? Есть. У тебя два внука имеется? Имеется. У тебя правнучка три месяца назад родилась. Живи – не хочу. Пусть они тебя и кормят. А откажутся – ты только меня извести. Отрежем им огород по самое крыльцо!

Н а ч а л ь н и к. Все, иди. Вопрос исчерпан. И другим таким же умникам скажи. Список составлен, и ни одного человека больше.

Г о с т ь. Ты дальше слушай. А на другое утро у нас в селе начался бунт. Первый камень полетел в окно хаты председателя сельсовета.

Звук разбивающегося стекла.

П р е д с е д а т е л ь. Что происходит?! Что за хулиганство?!

Г о с т ь. Также стекла побили и в домах всех остальных участников вчерашнего совещания. А потом народ собрался на площади перед сельсоветом. Две тетки несли плакат. Чудные! На одной стороне было написано "Наши высокие урожаи – XXIV съезду КПСС!", а на другой – "Защитим от убийства наших стариков и старух!" А все восемь стариков и старух – кандидатов на эвтаназию – были собраны по всему селу и привезены на площадь в председательском УАЗике. За рулем сидел я. А мужики и бабы, которые выступали, начали, как обычно. Высокие цены на солярку, низкие закупочные цены на молоко, собственные дети не доедают. А потом пошло и поехало…

Слышатся голоса:

– Если кому-то жалко раз в день налить тарелку супа больному старику, так таких самих надо до смерти колоть шприцами с ядом.

– Надо хворых стариков да старух на зиму по хатам разобрать. Они лавок не перележат, а все им будет здоровее в тепле да при телевизоре.

– Пущай лучше сказки чужим внукам сказывают, чем в расход идут! У меня вон их – трое, пущай с меня и начинают!

– Сожжем сельсовет, раз в нем такие решения принимаются! У кого есть спички?

– Правильно. Нам такой сельсовет не нужен! Петька, сбегай домой за спичками!

Г о с т ь. Ну, тут я выскочил из УАЗика да как рявкнул: люди добрые, вы что, сказились! Если у нас председатель сельсовета вражина, так зачем же здание жечь?! Я предлагаю другое решение принять. Председателя – в шею! Директора школы – тоже в шею. Начальника сельхозартели – пинком под зад. Начальницу отделения связи уволить. А отца Филимона из села выгнать.

Г о л о с. А Кандыбыча?

Г о с т ь. А Кандыбыч пусть остается. Надо же в селе кому-то на Рождество свиней колоть!

Г о л о с. Тогда предлагаю шофера избрать председателем сельсовета.

Возгласы одобрения. Шум затихает.

Г о с т ь. Хвастаться нехорошо, но тебе как журналисту скажу. За меня весь майдан проголосовал. И я тебе еще скажу. Чуть сам не разрыдался, когда увидел плачущих стариков и старух, которые все это время сидели в моем УАЗике. Знаешь, жизнь у них была... ну до того хреновая, что им очень хотелось в тот день умереть. Но все они были очень рады, что умирать им все-таки не придется. Но на этом дело не закончилось. Когда бунт уже подходил к концу, вдалеке, на подъезде к мосту через нашу речку появился старенький микроавтобус-РАФ с красными крестами на бортах – "скорая помощь" из районной больницы.

Г о л о с. Эвтаназию везут!

Г о с т ь. Ну, мы и заняли круговую оборону вокруг наших стариков.

Ж у р н а л и с т. А дальше-то чего было?

Г о с т ь. Встретили мы "скорую" так, словно на ней к нам сам Пиночет приехал – едва колеса не поотрывали. А они: люди добрые, что ж вы делаете?! Мы вакцину бесплатную привезли. Какую такую вакцину? От гриппа. Делать вакцинацию! Мы им тогда бумагу из райздравотдела показали про эвтаназию. А они за голову схватились. Говорят: ошибочка вышла. Короче говоря, моя невеста... я тебе рассказывал, Дарина Онопенко... которой ты посвятишь статью, – она секретаршей в райздраве работает. И когда набирала на компьютере письмо для нашего села, то вместо "бесплатно подвергнуть вакцинации" втюхала, дура, "подвергнуть эвтаназии". А виновата во всем этом, между прочим, ваша газета: моя невеста в тот день какой-то старый номер откопала, а там статеечка оказалась про эту самую эвтаназию. И про какого-то американского врача по кличке "Доктор Смерть". Я ее потом тоже прочитал. Кстати, хотел бы с автором поговорить. Дмитро Приходько. Сказать ему пару ласковых слов. Не знаешь, где он здесь у вас сидит?

Ж у р н а л и с т. Кажется, где-то на втором этаже. А вообще, Бог его знает, где у нас здесь кто сидит. Это же газета. Все в движении, сегодня здесь – завтра там.

Г о с т ь (лукаво). Погоди, погоди. У тебя же, кажется, на дверях снаружи табличка висит с фамилией "Дмитро Приходько".

Ж у р н а л и с т (поспешно). Это он тут раньше сидел. А теперь весь вышел.

Созополь, 18 сентября 2006 г.