Последнее чувство

Иногда ко мне обращаются за советом знакомые, которые думают, что у них депрессия. Я обычно отвечаю: если человек в состоянии об этом говорить, то это никакая не депрессия. Так, скверное настроение, невроз или какая-нибудь соматическая скрытая болячка. Депрессия – это нулевой градус, нежелание говорить, двигаться, переживать. Если человека поместить в агрессивную среду (например, в прорубь), защитные силы организма выметут из головы весь информационный мусор и станет ясно, из чего человек на самом деле состоит.

Впрочем, может оказаться, что человек лишь из этого самого мусора и состоит. Но это уж кому как повезет. Люди слегка пугаются, и их обычно попускает. Но продолжают пребывать в терминологической ереси. Слова, которые они используют для описания своих состояний, обозначают что угодно, но не эти самые состояния.

Когда люди говорят о своих чувствах, они обычно имеют в виду настроение, переживание или ощущение. Когда люди испытывают потребность говорить о чувствах, они обычно пребывают в состоянии легкого аффекта. Но тот текст, который они эмоционально раскрашивают в своих монологах, тоже не о чувствах.

Это такое веяние времени, индикатор состояния эпохи, в которой «кавказодид», пользуясь научным определением, или «белый человек», пользуясь неполиткорректным словосочетанием, тает как явление, уступая место другим расам, религиям и понятиям. Поскольку явление всеобъемлющее (в рамках нашего восприятия), то оно незаметно. А взаимная молчаливая солидарность деградирующих наций и сообществ придает этому явлению черты прогресса и гуманистического развития. Стремление к равенству на практике всегда порождает унификацию, стандартный подход, в котором самый слабый, неуклюжий и бесчувственный индивид оказывается эталоном. А его отношение к миру – образцовым.

Сильные чувства, последовательно подвергаясь остракизму, переместились в вымышленные миры художественных произведений, потребители которых получают минимальную компенсацию в сопереживании былинным героям.

Люди говорят «уют», но на самом деле подразумевают комфорт. Говорят «успех», но это лишь унижение конкурентов. Говорят «политика» – но то, что под этим подразумевают, вообще за гранью.

Утрата чувств через их самокастрирование – цивилизационное явление. Подавление религии либеральными государствами привело к уменьшению и исчезновению чувства самопожертвования во имя идеи. Когда появилось социальное обеспечение, исчезла необходимость в детях как в гарантии заботы на старости лет. И как следствие – к уменьшению и исчезновению семейных ценностей, чувств ответственности, материнства и отцовства. Население Европы к 2050 году сократится до 556 миллионов человек. В последний раз столь значительное сокращение европейского населения наблюдалось во время эпидемии чумы в 1347–1352 годах. Массовая культура в иерархии ценностей ставит удовольствия гораздо выше счастья. Поэтизация содомии и феминизм, приравнивающий замужество к проституции, привели к исчезновению гендерной ответственности.

Величайшим перемещением второй половины XIX века было перемещение мужчин с полей на фабрики. Величайшим перемещением второй половины ХХ стало перемещение женщин из дома в офис. Это перемещение отделило родителей от детей, позволило женщине отделиться от мужа. Расщепив семью-ячейку, это перемещение привело к возникновению семьи, которая уже не семья.

Киплинг предвидел это еще в 1919 году:

Под клики «Равенство дамам!»

жизнь в цвету нам сулил Девон:

И ближних мы возлюбили,

но пуще всего – их жен.

И мужи о чести забыли,

и жены детей не ждут,

А Боги Азбучных Истин сказали:

«Гибель за блуд!»

Куда деваются чувства? Обратите внимание на язык общения в Интернете. Главная его особенность заключается в том, что подобный язык в своей основе является регрессионным, «детским», поскольку отражает черты детского словотворчества, словоупотребления и освоения языка. Постижение этого языка происходит в значительной мере интуитивно, за счет угадывания, заполнения «пробелов» – реконструкции словесных пропусков с помощью контекстуального понимания общего смысла фразы. Первыми вымарываются из сознания чувства.

Когда ребенок осваивает речь, он вынужден восполнять нехватку слов произвольным расширением лексикона по собственному разумению. Еще один регрессионный механизм – защита личного пространства коммуникации. Иными словами, стремление использовать совершенно непонятный для непосвященных, тарабарский язык – чтобы «взрослые» не поняли.

Словарь современного человека исключает чувства как понятие, поскольку наличие чувств предполагает прежде всего наличие ответственности, готовность ее нести. Разумеется, есть архаическое словосочетание «безответные чувства», но оно содержит в себе смелость их выражать и готовность стоически терпеть их неприятие. Поэтому выражение и архаическое. В отличие от эмоций и настроений, чувства имеют выраженную объектную привязку: они возникают по отношению к кому- или чему-либо, а не к ситуации в целом. Например: «боюсь этого политика» – это чувство, а «страшно от того, что происходит вокруг» – это эмоция.

Поэтому исключение из обиходного языка слов о чувствах и замена их матом (инвективизация речи) – это разрядка эмоций, в которой человек, пока у него еще есть хотя бы спинной мозг, нуждается. Но матерная разрядка «от души» достигается деструктивным способом, за чужой счет. Избавляясь таким способом от собственного душевного дискомфорта, человек переносит его на других – психологическая защита путем замещения. Это еще и способ социальной дискредитации собеседников, манипулирования ими путем подчеркивания собственного превосходства.

Так же, как дети дразнятся, кривляясь и строя рожицы, называя друг друга обидными словами, точно так же ведут себя и взрослые, сознательно «впадая в детство» целыми сообществами.

Дети подсознательно стесняются своих чувств.

А взрослые подсознательно ужасаются их отсутствию.

Органы чувств у нас еще пока остались. Они возбуждаются от раздражителей, действующих на них, и производят ощущения. Совокупность этих ощущений, сравниваемая со средой (то есть с обществом), при наличии развитой центральной нервной системы стимулирует высшую нервную деятельность и т. д. То есть делает человека человеком. Но современная цивилизация делает все для атрофии как минимум лобных долей головного мозга – именно они отвечают за сложные формы осмысленного поведения. За духовность, например (уж извините за выражение).

Чувства человека – это инструмент самопознания, тонкий, острый и поэтому весьма болезненный. Моральные чувства – это главные чувства, в которых проявляется стойкое отношение человека к событиям, к другим людям, к самому себе. Их источник – совместная жизнь людей, их отношения, борьба за достижение значимых целей. Банально вроде звучит? Но ощущение упрежденности, которое читатель испытал при чтении этой банальности, – той же природы, что и замещающий мат. Чувство неловкости, возникающее при употреблении другими слов «мораль», «долг», «обязанности», означает скрытую тревогу души: а вдруг от нее с помощью этих слов потребуют отчета? Вроде бы рано еще, но все же...

И с удвоенной силой мы реализуем, пока еще нас не позвали к окончательному ответу, последнее из оставшихся чувств – чувство локтя. Но не в древнем смысле соблюдения воинского строя и даже не в смысле взаимной поддержки.

Вы чувствуете локоть ближнего в своем боку? Это – оно. Последнее чувство.

Материалы предоставлены в рамках контентного сотрудничества сайта «Обозреватель» и журнала «Публичные люди».