Украина - страна социальных паразитов

В Украине 16 млн человек кормят 30 млн неработающих. Такое государство обречено. Это не теория заговора и не фантастика о «чужих». Но эти существа среди нас. Неспособные к созиданию, они выживают за счет сограждан. И не просто выживают: они беспощадно эксплуатируют их, фактически превратив в рабов.

Ответ на вопрос, почему мы так плохо живем, кроется не там, где его привыкли искать. Дело не в коррупции, не в борьбе политиков за власть и даже не в менталитете народа — это следствия более глубоких причин. Для их понимания стоит присмотреться к сферам, казалось бы, далеким от человека. Для начала поступим, как писатель Виктор Пелевин, — обратим взор на жизнь насекомых.

Насекомые и люди

Сообщества насекомых, например пчел и муравьев, удивительно схожи с человеческим социумом. Там есть разделение функций, напоминающее таковое у людей. Допустим, у муравьев есть лидер (матка), солдаты, разведчики, рабочие и даже надсмотрщики. Скажете, у коллективных насекомых нет интеллекта? Это не совсем так. Конечно, они не решают интегральных уравнений и не задаются вопросами субъективной темпоральности. Однако всего один факт: в 1943 г. ученый Карл Риттер фон Фриш пришел к выводу, что пчела-фуражир фигурами своего танца показывает остальным место, где находится пища, дистанцию до объекта и его положение относительно солнца.

У насекомых есть удивительное явление — социальный паразитизм. Это строго научный термин, обозначающий стратегию эксплуатации одним видом насекомого ресурсов другого. Например, оплодотворенная самка паразитирующего вида муравья (таких ученые называют рабовладельцами) проникает в гнездо вида-хозяина, убивает царицу, занимая ее место, и откладывает свои яйца. При этом покоренные муравьи старательно ухаживают за ними как за своими. В результате детеныши рабовладелицы (часто солдаты) постепенно заселяют муравейник, сменяя его хозяев.

Мягкий вариант стратегии предполагает проникновение в чужой муравейник и кражу пищи, а также коконов вида-раба. Таких муравьев называют ворами, а их недостойное поведение — клептопаразитизмом. Причем воры необязательно больше и сильнее хозяев, но тем очень сложно выгнать непрошеных гостей.

В человеческом обществе паразиты тоже присутствуют. И настолько заметно, что оставляют следы в культуре — от законов до фольклора. Так, в УК СССР была статья за тунеядство (уклонение от общественно полезного труда). В обыденной лексике паразитизм обозначают словами «тунеядец», «альфонс», «содержанка» и т. д. Пословицы тоже отражают этот феномен. Вот они: работа не волк — в лес не убежит; от работы кони дохнут; если хочешь поработать, ляг, поспи и всё пройдёт, и т. д.

Homo parasitus

Повседневность убеждает: паразиты процветают за счет того, что отбирают/выманивают чье-то имущество, деньги и пр. Поэтому важно их распознавать. Но вот как это делать?

Как мы уже знаем, у насекомых один вид паразитирует на другом. В случае с людьми ситуация аналогична: особый подвид вида homo sapiens — homo parasitus (человек паразитирующий) — вовсю эксплуатирует другой подвид человека разумного — homo socialis, человека общественного.

В Украине homo parasitus размножился настолько, что стал причиной низкого качества жизни. Из 46 млн населения занято (пенсионеры, инвалиды, дети и студенты не учитываются) 18,3 млн человек. Из них до 300 тыс — чиновники, 233 тыс — депутаты, около 600 тыс — армия и силовики. Всего количество людей в сферах с высоким уровнем паразитизма — около 1,5 млн. Итого чуть более 16 млн человек кормят более 23 млн неработающих, 1,5 млн лиц из политического, административного и силового аппарата плюс 5 млн трудоспособных безработных.

Предположительно homo socialis отличается от homo parasitus наличием коллективного инстинкта, выражаемом в потребности действовать сообща, а также таком контроле, как совесть. Возможно, здесь речь идет о генетическом отличии, так как совесть — не столько продукт воспитания, сколько следствие наличия способности к эмпатии, сопереживанию и сочувствию. Зависимость здесь прямая: возникшая эмпатийная связь подталкивает одного человека действовать так же, как и другой человек.

Отсюда эмпатийный механизм — третья сигнальная система общения между людьми. Следовательно, за его функционирование может отвечать группа специализированных нейронов головного мозга, а это уже дело генетики.

Итак, человек паразитирующий генетически отличается от человека общественного. Иная генетика порождает отличия, но не внешнего вида, а психологические. Возможно, homo parasitus появился в результате длительной социальной эволюции вида homo sapiens. Чтобы выжить, он выработал настолько тонкие механизмы адаптации, что вычислить их весьма нелегко. В первую очередь — это обман. Например, у политиков — представителей homo parasitus — это основное оружие в борьбе за выживание.

И все же паразиты уязвимы. Кроме обмана, их выдает замещение труда паразитической деятельностью. Это проявляется даже в их речи. Они говорят не «заработать денег», а «срубить бабла», «накосить капусты», «распилить бюджет» и т. д. Труд — общественно необходимая и полезная для общества деятельность. Это элементарно: вы оказываете полезную кому-то услугу, за что положено вознаграждение. У паразитов все не так. Часто они развивают бурную деятельность, но ее результат всегда не польза для общества, а нанесение ему ущерба, в то время как пользу получает лишь паразит.

Вариантов здесь много: коррупция, мошенничество, вымогательство, воровство, политические технологии, реклама и др. Паразиты заселили все общественные ниши: от маргинальных групп и коллективов на заводах до частных компаний, политических партий и государственных структур. Где-то они господствуют давно и полностью: например в криминале. Где-то почти захватили власть — в той же политике и госаппарате. А вот в сферах, где нужно работать, их мало — паразиты не переносят труда. Такие особенности экспансии homo parasitus подтверждают тезис, что это не компактная социальная группа или класс, а отдельный подвид.

Который к тому же активно размножается. Прежде всего это видно по росту числа чиновников. В среднем за годы независимости их количество возросло в 1,76 раза (со 170 тысяч до 300 тысяч).

Правящий класс

Поскольку деятельность паразитов наносит ущерб обществу, вычислить их среду обитания можно. Образно говоря, homo parasitus питается деньгами, поэтому любая структура, где крутятся хоть какие-то средства, захвачена им.

Не все однозначно в бизнесе. В докризисное время там возникла большая прослойка людей, которые ничего не умели делать, а лишь сидели в офисах, создавая видимость работы. Ненормальной выглядела ситуация, когда печатным изданием рулил президент, шеф-редактор и главный редактор. Или когда у директора фирмы было по 6—7 замов, когда могло хватить двух. Вдобавок по качеству оказания услуг бизнес часто паразитирует на потребителе. Главным образом это финансовый сектор (страхование), торговля (вспомните историю с 200%-ными накрутками на лекарства), пищепром (хотите сократить свою жизнь лет на 10 — питайтесь продуктами из супермаркетов) и т. д.

В Украине одна таможня наносит вреда государству больше, чем сфера криминала. В 2009 г. недопоступления в бюджет от таможни составили 90—100 млрд грн. Еще один пример — уже распущенная Тендерная палата, призванная мониторить госзакупки. По сведениям СБУ, в 2007 г. ТПУ нанесла убытков государству на сумму свыше 100 млрд грн.

И все же не стоит записывать в паразиты малый и средний бизнес. А вот крупный — да. По данным журнала Forbes, в год кризиса, когда большинство населения стремительно нищало, из первой пятерки украинских олигархов четверо умножили свои состояния. Уже одна концентрация капитала в руках нескольких человек — безусловное зло. Чтобы стать человеком общественным, меценатства (тот еще вид обмана) мало — нужно не скрывать налогов, не выводить капиталов в офшоры, не финансировать продажных политиков и т. п.

Криминал — сфера, наиболее загрязненная homo parasitus. Статистики здесь по Украине мало. Но одни 3,5 тысячи убийств в год чего стоят!

Еще одна группа риска — госадминистрирование — тесно смыкается с криминалом. А как еще назвать основные способы присвоения общественных благ, которые практикуют здесь паразиты, — взяточничество и кражу народных ресурсов?

Масштабы взяточничества чиновников в Украине оценить сложно. По информации международной организации Transparency International, в этом году мы заняли 134-е место из 180 в рейтинге распространения коррупции в мире. Впрочем, взяточничество — бич всего человечества. В Институте Всемирного банка подсчитали, что ежегодно в мире выплачивают взятки на общую сумму $1 трлн. И это при размере глобальной экономики в $30 трлн (данные за 2002 г.)!

И наконец, воровство. В Украине тырят землю — десятками тысяч гектаров, электроэнергию, шестую часть объемов газа, деньги из бюджета (по данным КРУ, только в 2009 г. оттуда стянули 40 млрд грн).

Привилегия на эти виды «заработка» — у правящего класса, который весь состоит из homo parasitus. Из-за сращенности бизнеса и госаппарата его сложно определить как единую социальную группу. Но у всех его социальных сегментов есть общая черта — способ присвоения национального продукта. Он заключается в клептопаразитизме, то есть банальной краже того, что произвел покоренный класс «рабов».

Опустошение

В заключение стоит рассказать, что бывает с муравейником, захваченным рабовладельцами. У некоторых видов самка паразита производит исключительно солдат и половых особей. Некоторое время существует семья со смешанным составом, то есть с рабовладельцами и рабами, которые их кормят. Однако постепенно вторые вымирают, потому как у них больше нет матки для рождения потомства. В конце концов рабовладельцы остаются одни — без рабов и пищи. После оплодотворения их самки покидают захваченный муравейник, улетая на поиски нового дома.

Возможно, нас ждет такая же участь. Чем больше в обществе паразитов, тем больше приходится трудиться «рабам» — им надо кормить как свои семьи, так и паразитов. Жизненные условия ухудшаются, и постепенно «рабы» вымирают — происходит быстрое сокращение населения, которое мы наблюдаем в Украине. Но, в отличие от муравьев-рабовладельцев, homo parasitus вряд ли найдут новую землю, чтобы переселиться и начать новый цикл, пишет Юрий Зущик на страницах газеты Новая.