Блог | На стороні зла

Есть сила, которая непрерывно на протяжении многих лет торжествует в России, одерживая одну победу за другой и завоевывая все больше пространства. Эта сила повсюду — и в чувстве юмора пресс-секретарей, и в скрежете танков на парадах, и в блеске погон прокуроров. Эта сила тараторит что-то победительное голосом корреспондента государственного телеканала, она светит мигалкой, сияет пластмассовым пингвином на московской улице, - пишет Олег Кашин для Colta.ru - Эту силу можно было бы назвать властью или государством, а можно как-нибудь торжественно — например, злом, и это слово будет не менее адекватно описывать эту силу, потому что да, она давно навела внутри себя порядок, сделалась однородной и добра старается не делать в принципе.

У нас такое говорят часто, но всегда иронически — "сторона зла", "перешел на сторону зла", ирония действительно полезна как оружие самозащиты; человек улыбается и говорит: "Я перешел на сторону зла", — и ты думаешь: какой милый, какой хороший, какая самоирония, при этом никакой иронии тут нет — он действительно на стороне зла, просто для него невыносима мысль, что об этом можно говорить всерьез. Собственно, культ самого странного юмора в некоторых государственных кругах ("брексит-ху*ксит", "нагибаться в бане за мылом", "как поплавали" и т.п.) — он именно оттуда: люди улыбаются и машут, потому что если перестать улыбаться, то, наверное, придется взвыть — вообще всем, даже тому жизнерадостному из Следственного комитета.

Государственное информагентство подробно рассказывает об архитектурном облике новой штаб-квартиры НАТО. Ультрасовременный стиль, крыша неровная, если сверху, то похожа на молнию, а между прочим, молнии носили на петлицах нацисты из СС, и это не первый случай, когда такие вещи можно разглядеть в натовском дизайне, — где-то в Америке (фото прилагается) есть здание, имеющее в планировке форму свастики, а логотип НАТО — четырехконечная звезда — чем-то похож на тот крест, который был в войну у немцев на танках. Это настоящая новость в рубрике "В мире", это не пародия, но, можно предположить, человек, который писал ее, и редактор, который публиковал, оба понимают, что валяют дурака, но они будут валять дурака, потому что у них такая работа. Закончился рабочий день, идешь домой и стараешься не думать о крыше здания НАТО и о том кресте, который был у немцев.

Читайте: Примириться или разрушить?

Государственный корреспондент — рядовой этой большой армии, которая наступает, побеждает и идет дальше к новым свершениям. Мы видим ее в судах и на партийных съездах, она вещает по телевизору и сносит магазины возле метро, она одета в омоновский камуфляж и в чиновничий галстук, она поет песни и снимает кино — это действительно сила, это тысячи людей, десятки тысяч, сотни тысяч. Вместе они могут все, и они делают все, но самая загадочная их черта — они при этом выглядят кем угодно, но только не победителями. Это противоречит любой логике: вместо счастливых, уверенных в себе людей мы видим перепуганных и подавленных, согнутые спины и потухшие взгляды, и чем внушительнее их успехи, тем ниже опущены лица и тем более шаркающей кажется походка.

Десять или пятнадцать лет назад, когда вершины еще не были завоеваны, они выглядели гораздо веселее, они производили впечатление довольных жизнью людей, и вот сейчас этого нет. Счастливый губернатор, уверенный в себе депутат, спокойный и довольный ведущий государственного телеканала — это несуществующие типы. Знаменитые сыновья генпрокурора, у которых и с деньгами все в порядке, и вообще по всем показателям все в порядке, — почему они выглядят так, будто сейчас им кто-то плюнет в лицо, и, главное, от кого они ждут плевка — от тех, что ли, кто обсуждал их в социальных сетях? Нет же. Плевок, которого они ждут, копится где-то там, где нет социальных сетей и нет вообще никого, кто высказался бы неодобрительно о порядках или персоналиях. Нет, дети прокурора и все их товарищи ждут подвоха откуда-то оттуда, со своей стороны, с той, которую иронически принято называть стороной зла.

Может быть, это и есть реальный источник их побед — за каждую пядь завоеванной территории им приходится расплачиваться какими-то невидимыми, но страшными векселями. Чиновник госбезопасности, велевший закрыть публичные дискуссии в петербургской библиотеке, — он доволен собой, ему приятно, что именно он испортил жизнь нескольким людям и настроение еще нескольким сотням? Олигарх, увольняющий редакторов хорошей газеты, — ему нравится это делать, он испытывает то приятное чувство, которое бывает у людей, добившихся того, о чем мечтали? Человек, которому повезло сесть на партийном съезде лицом к лицу с президиумом, — он как смотрит в глаза своим вождям: восторженно и преданно или предпочитает не встречаться с ними взглядом, а то мало ли что?

Читайте: Сдвиг сознания произошел. И дело уже не только в телевизоре

Сторона зла — она потому и сторона зла, что на ней не бывает счастливых людей. Там есть все, что нужно для счастья обыкновенному человеку, — и деньги, и возможности, и перспективы, но все это не складывается в общее благополучное свойство. Там почему-то страшно — так сводит с ума атмосфера зловещего места в фильме ужасов, там что-то не так, то ли не хватает чего-то, то ли что-то в воздухе. Там что-то не так.

Что не так — ну вот есть, наверное, набор обязательных качеств, которыми надо обладать и которые надо в себе вырабатывать, если ты на той стороне. Качества простые и не имеющие жизненного значения — может быть, надо чего-то не замечать или, наоборот, замечать то, чего нет, о чем-то промолчать, о чем-то сказать и сделать что-то, чего не хочешь делать. Это всего лишь одно правило, но оно обязательное и безжалостное: находясь там, надо совсем чуть-чуть, самую малость не быть самим собой. Надо быть кем-то другим — всем им надо: и тому человеку из агентства, который пишет про свастику, и тому в первом ряду на партийном съезде, и генералу на параде, и судье в суде, и омоновцу на улице — всем.

Читайте: Пристрелить или приручить: с диким зверем всегда сложно

Как будто чуть покачивается поверхность, на которой стоишь, — совсем чуть-чуть, слабые колебания, но постоянные и в разные стороны, и ты их сначала переносишь, потом терпишь, потом начинает тошнить. Чиновник выскакивает из автомобиля АМР и начинает избивать стоящую на пути девушку, детский омбудсмен спрашивает чуть не утонувших детей "Как поплавали?", человек в телевизоре орет на случайного собеседника. Всем плохо, всем страшно. Не быть собой в мелочах невыносимее, чем быть негодяем в принципе.

Ты в фильме ужасов, но ты еще не потерял сознание, и ты еще своими собственными, человеческими глазами видишь ту тварь, которая из тебя лезет, и главное твое желание теперь — чтобы вылезающая тварь поскорее тебя съела целиком, чтобы от тебя ничего не осталось и чтобы не было так страшно. Но твари так будет неинтересно, ей важно на как можно более долгое время продлить это сосуществование, и поэтому кажется, что фильм никогда не кончится. Эти несчастные, перепуганные люди никогда не станут счастливыми, но они еще долго будут побеждать, до самых титров.